За целую историю своего знакомства с Джустинией Лелиана при всем желании не смогла бы припомнить поручения, доставившего ей большее неудовольствие, чем это. Мало того, что она должна была встретиться с человеком, осквернившего на ее глазах святыню и самолично лишившего ее жизни, ей предстояло увещевать его, призывая к союзу - перспектива столь же сомнительная, сколь и неприятная. Умом Лелиана понимала, что более подходящего кандидата для стола переговоров у Верховной Жрицы просто не найдется - Кассандра слишком прямолинейна, что явно не сыграет на руку в переговорах с искушенным в политике Кусландом, а накалять отношения с Ферелденом было опасной затеей. Никому другому же доверить это она не могла, и Лелиана прекрасно ее понимала. Не было в истории Тедаса кризиса, который не породил бы предателей. Не являлся исключением, очевидно, и этот.
Свое сопровождение Сестра Соловей отбирала сама - разведчики, достаточно быстрые и привычные к путешествиям, чтобы не затягивать привалы. Достаточно опытные, чтобы не теряться в незнакомой местности, но не настолько, чтобы их внезапная потеря сильно ударила по силам Инквизиции. Вопреки увещеваниям Джустинии, Лелиана не стала брать с собой солдат, зная, что небольшой отряд в пять человек преодолеет отделявшее их от Денерима расстояние быстрее, чем в сопровождении тяжелой конницы. Да и шуму меньше. Затягивать отправление смысла также не было, и уже наутро после их беседы со Жрицей отряд выступил в путь.
Большая часть путешествия прошла без эксцессов: периодически отправляемые вперед разведчики сообщали о какой-нибудь группе не внушающих доверия храмовников, хмуро звенящих латами по Имперскому тракту, или сгрудившихся у костра людях в потрепанных мантиях. Приказы Лелианы всякий раз оставались неизменными: обходить их стороной. Порой они натыкались на обгоревшие трупы отступников: вышедшие из-под контроля храмовники явно веселились вовсю, и бард скрепя сердце запоминала увиденное, чтобы позднее поведать о нем Кусланду - аргументы в защиту союза лишними не будут.
Шестой день похода ознаменовался тревожным поворотом: в очередной раз отправленные вперед разведчики задержались дольше, чем обычно, а вернувшись, сообщили о тусклом свете в окнах башни Кинлох и доносившихся оттуда криках. Насколько было известно самой Лелиане, башня пустовала едва ли не со времен Раскола, и весть эта заставила ее помрачнеть. В памяти сразу всплыли пугающие слухи об убежище, которое нашли отступники в Ферелдене с поруки самой королевской четы - общая картина, в которую складывались эти детали, не могла не вызывать опасений.
Бард задержалась с ответом. Проще всего было сделать то, что отряд делал все эти пять дней - развернуть лошадей в обход, продолжив свой путь на Денерим. Что бы ни происходило в Башне, это не было целью их путешествия. И все же...
- Мы остановимся здесь, - наконец отдала приказ Лелиана, заставив своих спутников бросить на нее недоуменные взгляды. И впрямь не самое подходящее место для привала - совсем рядом с трактом, да и обитателям Башни, кем бы они ни были, нетрудно будет заметить поднимающийся из прилеска дым от костра. Но спорить никто не стал. Спустя полчаса на небольшой опушке уже полыхал огонь, а Лелиана, кинув взгляд на прикорнувших возле него разведчиков и единственного часового, несшего свою угрюмую вахту, вскочила на коня и двинулась по тракту. Если ей повезет, она не обнаружит ничего подозрительного, и уже наутро они смогут продолжить путь.

Как бы не так.
С легкой возвышенности, на которой она стояла спустя полчаса, было видно пристань и две мужские фигуры, стоявшие над заплаканным мальчонкой. Ни на храмовников, ни на магов те не походили - однако, загадка разрешилась сама собой еще до того, как Лелиана пришпорила коня и двинулась вниз. Сжав зубы, она не спускала глаз с повернувшегося к ней в профиль человека, лицо которого, кажется, не смогла бы забыть и спустя столетия.
Остановившись в нескольких метрах от мужчин, она ловко спустилась с коня, все еще не поднимая голову в капюшоне достаточно высоко, чтобы Кусланд мог увидеть ее лицо. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом.
- Здравствуй, Оливер, - почти равнодушно, как ей казалось, произнесла Лелиана. Ее подбородок легко дрогнул, и бард искренне понадеялась на то, что под покровом ночи это будет не так заметно.
Напряженность ситуации она постаралась сгладить, повернув голову к неожиданному спутнику Кусланда - Хоуку, и легко ему кивнула. Произошедшее в Киркволле и по сей день вызывало у нее вопросы, однако несмотря ни на что, Защитника она уважала и в глобальном раскладе событий предпочитала относить к правильной стороне. Во всяком случае, так было до того, как Лелиана увидела его в компании Героя Ферелдена.
Лук по-прежнему покоился за ее спиной - Левая Рука Жрицы не питала иллюзий относительно того, чтобы выхватить его прежде, чем свой шаг сделает Оливер. Но кинжалы были у нее по-прежнему под рукой. Лелиана надеялась лишь на то, что при наихудшем раскладе Хоук не сделает то, о чем они оба будут жалеть.

Движение, которым лучник положил руку на эфес кинжала, было весьма неуловимо быстрым, экономным и яснее ясного сказало, как привычен этот человек к оружию. Если дело вернется плохо, Хоуку придется действовать быстро, если он не хочет подставить глотку ни хозяину, ни псу. Однако если забыть о распластавшемся на земле мальчишке, пока все было мирно, и Гаррет пользовался возможностью присмотреться к потенциальному противнику.
- Кто знает, - мягко улыбнувшись, он пожал плечами. - Люди редко покидают насиженные места. Даже лодочники, - Хоук снова покосился на добычу своего собеседника, потом посмотрел ему в лицо. - Отпустил бы ты парня, а? Он, наверное, из здешних, а мне бы его спросить. Я тут... - договорить он не успел: стук копыт перебил негромкую, будто увещевающую речь, и Гаррет полуобернулся к тракту.
  По темным дорогам мирные путники не ездят, тем более, в такие времена, и уж точно на такое путешествие не отваживаются одинокие женщины. Тем большее опасение такие путешественницы вызывают, если их все-таки доведется встретить на дороге, поэтому Хоук настороженно всматривался во всадницу. Когда она спешилась, ему показалось, что в ней промелькнуло что-то знакомое, а как только откинула капюшон - он ее вспомнил: посланница ее святейшества в Киркволле, та самая, которую он должен был уверить в отсутствии необходимости Священного похода. Хоук приветственно склонил голову перед Сестрой Соловей - запоминающийся псевдоним, такой и захочешь - не забудешь. Есть ирония в том, с каким жаром он взялся за это поручение, с учетом того, чем все закончилось через несколько месяцев. Интересно, что привело ее сюда. И еще интереснее, что за дела у нее с его недоброжелательным собеседником и насколько близко они знакомы.
  За разворачивающейся сценой он наблюдал с возрастающим напряжением и настороженностью. Сестра Соловей и этот Оливер явно не были друзьями и, похоже, встреча выдалась из тех, с которых живым уходит только один из собеседников. При этом сам Гаррет ни одного из них толком не знал и не представлял сути конфликта, и это должно было здорово усложнить выбор стороны, когда до него дойдет. Впрочем, лучник ему инстинктивно не нравился, а с агентом ее святейшества поссориться пока не довелось, поэтому Хоук решил, что пойдет на поводу у личных пристрастий и орлесианской игры "шевалье защищает даму". Он даже сделал было движение податься ближе к Сестре Соловей, чтобы она не осталась под ударом двух противников сразу - Хоук по опыту знал, каким страшным врагом может быть в бою мабари - и тут ему смешал карты прорезавший темноту вопль, донесшийся со стороны башни.
- Дыхание Создателя! - Гаррет вздрогнул и стремительно обернулся в сторону темной громады, на время забыв и о лучнике, и о церковнице.
  Ему хорошо помнилось, где так кричали и было прекрасно известно, какими способами можно исторгнуть у живого существа такой вопль. Отогнав несвоевременное видение разоренных Казематов, Хоук посмотрел сперва на врагов, так и не вступивших пока в бой.
- Вы что-нибудь знаете о башне? - спросил он Сестру Соловей и тут же пожалел, что голос прозвучал слишком резко. Хоук обернулся к лучнику: - Ты сказал, лодочника с год как нет, а все ушли. Слухи какие-нибудь ходят? Что там? - помолчав пару секунд, он кивнул в сторону башни: - Я туда шел, слышал, что ушли, да не все.
  Гаррет хмуро смотрел на высокий шпиль, прорезавший ночное небо, давил страх, разбуженный недавним отчаянным воплем, и пытался представить, к чему же готовится, если старый целитель был прав в своих опасениях.

Глаза Лелианы потемнели, когда с языка Оливера сорвались первые же слова. Впрочем, дело было даже не в хуле в адрес Церкви, Джустинии, магов, кого угодно - Лелиана не сомневалась, что дай Кусланду волю, он сумеет сказать с дюжину мерзостей обо всем на свете. Она не стала прерывать Оливера, дав ему возможность покрасоваться своим цинизмом, а себе - вновь убедиться в том, что миссия, с которой ее направила сюда Жрица, была заранее обречена на неудачу.
Кусланд был чудовищем. Самодовольным, жестоким, готовым на все ради своей цели - и всем, кто следовал за ним лучше было молиться Создателю, чтобы цель и вправду того стоила. Стоя перед ним сейчас, со стыдом и подавленным гневом Лелиана вспоминала то, что ей удобно было не помнить все эти годы - о том, как в их совместные скитания, когда на кону стояла судьба всего мира, ей не раз приходилось закрывать глаза на то, что он говорил и делал. Молчать, зная, что он был единственным из них, кто способен вести за собой. Молчать и надеяться, что она ошибается, и за маской подонка рано или поздно откроется человек. Кажется, окончательно Лелиана перестала надеяться, только когда почувствовала в своем теле холодную сталь клинка, и мир поплыл перед ее глазами, а в голове промелькнула одинокая, растерянная мысль: "Это... все?".
Довольно было унижения, лжи и измены. Больше никогда она не пойдет на сделку с одним чудовищем, чтобы победить другое.
- "Мои счеты"? - фыркнула Лелиана. - Ты, верно, не знаешь, о ком говоришь, Защитник. Этот человек так же привычен к предательству, как чумной волк - к падали. Лучше смотри по сторонам, когда станешь сражаться с ним бок о бок - иначе оглянуться не успеешь, как будешь лежать с кинжалом в спине.
Почувствовав, что повысила голос заметно больше, чем того заслуживал Хоук, бард замолчала, напряженно, как загнанный в угол зверь, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Меньше всего ей хотелось делить Героем Ферелдена даже воздух, больше всего - нашпиговать его стрелами и вернуться к Джустинии с вестью о том, что переговоры не увенчались успехом. Но хуже, чем любой из этих вариантов, было оставить невинных людей умирать и мучиться в заточении. Лелиане не понаслышке было известно о том, что такое пытки, и мало было в мире людей, которым она бы искренне пожелала такого. Это если Оливер и впрямь говорил правду, а не заманивал их в ловушку, отчаянно пытаясь отвести подозрения от себя.
- Ты пойдешь впереди, - наконец отчетливо проговорила она сквозь зубы, глядя Кусланду в глаза и медленно протягивая руку к колчану позади. - И если я увижу хоть одно подозрительное движение, клянусь прахом Андрасте, я собственноручно всажу эту стрелу тебе в горло.
Ее пальцы сжали древко так сильно, что побелели костяшки пальцев, и лишь спустя секунду она преувеличенно равнодушно отвернулась, кивнув в сторону пустой лодки.
- Думаю, грести больше под стать тебе. Если, конечно, годы славного правления не внушили тебе суеверный страх перед тяжелой работой.

Хоук ждал, напряженно и настороженно, всматриваясь то в одного своего собеседника, то в другого, и напряжение это было так сильно, что даже вздрогнул слегка, когда голос Лелианы прозвучал неприязненно и резко, будто хлестнул получше любой плети. Гаррет, пораженный силой ненависти, прозвучавшей в словах Сестры Соловей, всмотрелся в ее жесткое лицо и потемневшие глаза - и не позволил себе усомниться в том, что это предупреждение можно принять всерьез.
- Спасибо за предостережение, Сестра Соловей, - негромко сказал он. - Я буду о нем помнить. И надеяться, что до кинжала в спину дело не дойдет, - Хоук хотел было прибавить что-нибудь еще, чтобы хоть немного снять напряжение, но подавший голос Кусланд опередил его.
  Гаррет повернулся к Командору, задумчиво глядя в лихорадочно поблескивающие глаза, недоуменно поднял брови. Интересно, чего этот человек добивается? Зачем пытается раздразнить его, спровоцировать на свару? Неужели не понимает, что против двух врагов вряд ли выстоит, даже в компании своего внушительного боевого пса? На самоубийцу непохож, значит, либо переоценивает себя, либо замыслил какую-то подлость. Предупреждение Лелианы прямо-таки на глазах обретало все больше смысла.
- Сдается мне, Киркволлу живется лучше без моей защиты, - Хоук беззлобно усмехнулся. - А мне - без его стен.
  Еще несколько секунд Гаррет настороженно всматривался в своих собеседников и предполагаемых союзников, а потом медленно, с тайным облегчением перевел дух: всех ли вело человеколюбие или у каждого были свои мотивы, но резню на время отложили. Шагая к лодке бок о бок с Лелианой, Хоук поймал себя на том, что следит за каждым движением Кусланда и старается ни на секунду не терять связь с Тенью: было в этом человеке нечто тревожащее, такое, что заставляло приглядывать за ним, даже если он вроде как был с тобой на одной стороне. Ерничанье в адрес Лелианы Гаррет пропусти мимо ушей, а вот в ответ на слова о кошельке негромко хмыкнул:
- Не думаю, что вы обеднеете, ваше высочество, - лодка мягко качнулась, тронулась с места, и Хоука тут же обдало волной холодных брызг: грести, как надо, Кусланд явно не умел.
  Гаррет задумался было не сменить ли Командора и не прекратить ли это раздражающее хаотичное шлепанье весел по воде, когда Командор огорошил его разом и рассказом, и вопросом. Сузив глаза, Хоук бросил заинтересованный взгляд на Лелиану, потом посмотрел на Кусланда и пожал плечами:
- Обходя этическую сторону дела, магическая наука говорит две вещи: во-первых, если вы кого-то убиваете, лучше проверить, добит ли враг. Некоторым хватает выносливости отлежаться, - он поудобнее оперся на борт лодки. - А, во-вторых, на свете есть чудеса и явления, недоступные пока нашему пониманию, потому как не все замыслы Создателя ясны нам, - брызги снова полетели Хоуку в лицо, и он досадливо встряхнулся: - Послушайте, может быть на весла лучше сесть мне, а то... - договорить не довелось: посмотревший на озерную воду Гаррет прямо-таки подавился словами.
  По темной воде навстречу лодке плыли трупы - не один, не два, не три, их будто исторгала из себя башня. С трудом отведя взгляд от жуткого зрелища, Хоук поднял глаза на высившуюся впереди громаду, различил тусклые огни в окнах, одинокий факел перед воротами, а потом то, что украшало сами эти ворота - полдесятка мертвых тел, которые никто не потрудился убрать.
- Создатель милосердный, - кашлянув, Хоук прочистил горло и указал на ворота своим спутникам: - Посмотрите туда.
  На фоне жуткой картины, кажется, маячила человеческая фигура, но с такого расстояния трудновато было разглядеть точно. Неподходящее время молиться, но сейчас вдруг захотелось неожиданно сильно.

От шествия через заваленный трупами берег Лелиана едва заметно побледнела, но ничем иным своих чувств она не выдала - не стоило давать Кусланду повод вволю позубоскалить. Подобную жестокость ей приходилось видеть редко: орлесианские барды работали гораздо чище, и даже в пылу боя необходимость в таком почти не возникала. Как можно быстрее убить своего врага и двигаться дальше, не теряя времени - вот как действовали солдаты в армии, профессиональные наменики и убийцы. Увиденная картина более напоминала о вырезанных порождениями тьмы деревнях - настолько бессмысленной она казалась.
С неохотой Лелиана была вынуждена по крайней мере на время отказаться от мысли, что в происходящем как-то замешан Оливер: на появление непосредственного начальства человек в окне явно отреагировал бы иначе.
- После вас, Ваше Высочество, - процедила сквозь зубы Левая Рука, замерев у двери и вперив каменный взгляд в Кусланда. Несмотря на то, что она бы не возражала, если бы его насадил на меч какой-нибудь не в меру ретивый супостат, причиной было отнюдь не это. Непричастность Кусланда к резне в Кинлохе еще не давала ему кредит доверия. А кроме того, он уже бывал здесь раньше и наверняка знал Башню лучше их с Хоуком, вместе взятых.
Ступив вслед за Оливером в клуб едкого, слезящего глаза дыма от разнесенной снарядом двери, Лелиана сжала покрепче лук, заранее готовясь увидеть то, о чем никогда не сложит балладу. И действительность не замедлила оправдать ее ожидания.
Каменный зал, в котором оказалась троица, был залит кровью. Один из трупов лежал на полу с размозженным черепом, уставив бессмысленный взгляд в их сторону; орудие убийства - щит, по всей видимости, сорванный со стены, - лежал подле. Другой маг был проткнут мечом насквозь и, как поняла Лелиана, склонившись над трупом, не один раз. Валявшийся рядом клок волос позволял полностью восстановить картину случившегося: один из убийц держал беднягу за волосы, а второй раз за разом втыкал меч ему в тело. Этих людей не убили как воинов и даже не даровали милосердную смерть как преступникам - их просто зарезали как режут скот в мясобойне.
Лелиана проглотила ком в горле и постаралась как следует запомнить эту мысль. Не отогнать в сторону, но впитать внутри себя, чтобы вернуться к ней, когда они доберутся до виновника этого кошмара.
- Оливер, - тихо произнесла она, проследив взглядом за кровавыми следами, ведущими к массивной двери в коридор. - Мне все равно, какие у тебя интересы в этом деле. Те, кто это сделал, не должны уйти отсюда живыми.
Хорошо, что в отличие от входной двери, эту запереть изнутри было невозможно - простая предосторожность на случай, если дело дойдет до Права Уничтожения. Какой смысл давать отступникам возможность держать осаду?
Донесшиеся из коридора шаги прервали ее мысли, и Лелиана машинально вскинула лук. Заскрипела тетива, добавляя напряженности в воздухе, и в следующую секунду в дверном проеме показалась человеческая фигура. Девушке, что застыла на пороге, переводя бессмысленно-обреченный взгляд с одного гостя на другого, было не больше двадцати. Одетая в изорванную мантию, она то и дело издавала хрипящие звуки, силясь произнести что-то, но явно не была в состоянии вымолвить и слова, и только застывшее в напряженной маске лицо говорило о безумной боли, которую она испытывала.
Сделав через силу пару неловких шагов, магесса еще раз всхлипнула, а ее горло тут же начало покрываться волдырями. С жутким, душераздирающим криком она рухнула на пол и некоторое время дергалась в агонии, пока смерть не прервала ее страдания. Осторожно приблизившись к ней, Лелиана перевернула девушку на спину, встретив застывший, но все еще полный нечеловеческой боли взгляд, а затем изо рта магессы одинокой струйкой потекла ядовито-зеленая жидкость, разъедая кожу на своем пути.
- Кислота, - выдохнула Лелиана и обернулась к мужчинам, не зная, что сказать еще.
Очевидно, что этот маленький спектакль был предупреждением. Что же, одно хорошо: кем бы ни были эти подонки, они явно не понимали, с кем имеют дело, если всерьез думали, что этим зверством напугают своих противников, а не разозлят.

Хоук шагнул в зал, пропустив вперед и Кусланда, и Лелиану: что бы ни ожидало там их троих, он в любом случае будет для своих временных союзников бесполезен на переднем крае. А посмотреть, как вскоре обнаружилось, было на что.
  Холл башни был похож на бойню. В воздухе стоял омерзительный сладковатый воздух крови и внутренностей, от вида растерзанных трупов мутило, распахнутые остекленевшие глаза мертвецов казались чем-то противоестественным, жуткой пародией на живой человеческий взгляд. А еще это картина была такой знакомой, как будто Гаррет вернулся на четыре года в прошлое: внутренний двор, ученические дормитории и комнаты магов, которые тогда, во время киркволлского восстания не удалось защитить, выглядели очень похоже. Глядя сейчас по сторонам, Хоук убеждался, что есть вещи, которым невозможно привыкнуть, а еще - что очень трудно не задержаться, чтобы закрыть глаза неправедно убитому.
- Они живыми не уйдут, - вместо Кусланда ответил он Лелиане, и негромкие слова глухим эхом разнеслись по залу.
  Хоук никогда не был жесток и не умел по-настоящему жаждать чужих мучений, но сейчас в нем крепло спокойное, стойкое желание найти виновных в увиденном, а потом понаблюдать за их медленной и болезненной смертью. Мысль о том, что в этом деле у него есть союзница, странным образом согревала.
  Осматриваясь по сторонам и старательно подмечая детали - кровавые пятна, отпечаток голой ладони, след тяжелого сапога - Хоук медленно двинулся к следующей, внутренней, двери и почти сразу замер, как вкопанный, и обернулся на тихие шаркающие шаги. В ладонях мгновенно расцвели призрачные голубоватые плети - зачаток заряда духовной магии, который погас, едва истерзанная девушка издала мучительный, полный нечеловеческой боли крик: такое не подделаешь, западней подобное быть не может. Хоук сделал движение поддержать магессу, не дать ей упасть, однако она рухнула под ноги им троим раньше, чем он успел сделать хоть шаг.
- Не все уходят, - мрачно откликнулся Гаррет, не глядя на Кусланда и по-прежнему не отводя взгляд от погибшей. - Это могут быть лоялисты. Некоторые из них остались в Кругах, сами по себе или под охраной храмовников. Вот только если храмовники... - не договорив, он тряхнул головой, закрыл мертвые глаза чародейки и двинулся дальше. - Идемте. Мне надо... посмотреть, - на что именно ему надо посмотреть, Хоук не уточнил: возникшая догадка пока казалась слишком жуткой, чтобы говорить о ней вслух.
  Чем дальше они шли по узкому коридору, ширины которого едва хватало на размах рук, тем больше Гаррет убеждался, что отметать складывающуюся понемногу чудовищную идею нельзя. Следы огня на стенах, кое-где такие же щербины, какие обычно оставляет его каменный снаряд - здесь вели бой стихийники. Вели и проиграли, а кому могли проиграть, если большинство обычных воинов, не обученных противостоять чародеям, даже щит против них не смогли бы поставить правильно? Кому, кроме тех, кого для таких боев тренировали многие годы и кто был призван защищать этих магов от них самих?
  Погруженный в свои мысли и предположения, Хоук сам не заметил, как ускорил шаг, как поравнялся с Лелианой и совсем потерял из виду Кусланда. Чья-то рука, рванувшая за ворот плаща, заставила не только развернуться, но и изготовиться угостить неизвестного противника льдом. Встретившись взглядом со знакомыми уже синими глазами, Гаррет сдержался в последний момент.
- Буду должен, - сухо усмехнулся Хоук и безотчетно повел плечом, отстраняясь.
  Круглый зал, в который они вошли, оставив, наконец, позади бесконечный коридор выглядел таким же разоренным, как и вся остальная башня, валявшиеся повсюду обрывки книг и обугленных пергаментов еще больше усиливали впечатление хаоса и запустения. Дверь в конце лестницы, ведшей наверх, была закрыта, и Хоук уже двинулся к ней, когда невольно зацепился взглядом за съежившуюся в углу у поваленного дубового стола фигуру.
  Несколько мгновений ушло на надежду: что, если этому магу еще можно помочь? Если повреждения не так безнадежны? Еще несколько - на отчаянное сожаление, что из него, Гаррета, так и не вышло в свое время толкового целителя. А потом он увидел клеймо, и боль смешалась с глухой, темной яростью. Кукла когда-то была магом, потом стала тем, чем стала, а когда она своим хозяевам надоела, ее сломали, и сделали это так, что тянуть свое существование дольше она не хочет. Мелькнула жалкая мысль "Может быть, еще не все потеряно и можно что-то сделать?", но Хоук отмахнулся от нее: рациональность усмиренных - главное, за что их любят тюремщики, и если этот эльф просит смерти, он знает о чем говорит.
- Сестра Лелиана, помолитесь. Пожалуйста, - тихо попросил Гаррет, а потом опустился на колени перед усмиренным. Заглянув ему в глаза, он мягко коснулся его лица и все-таки не удержался от беспомощного утешения: - Все закончилось. Все будет хорошо, - Хоук осторожно обнял усмиренного. Рукоять кинжала легко скользнула в руку, а острие так же легко вошло в шею, и хрупкое, исхудавшее тело едва заметно дрогнуло в объятиях. - Прими тебя Создатель, - почти беззвучно выдохнул Гаррет.
  Он еще держал мертвеца в руках, словно так мог успокоить его и подарить больший покой, когда со стороны двери в конце лестницы послышался какой-то шум, а потом раздался отчаянный, полный ужаса и боли крик, почти сразу превратившийся в звериный визг.