Всю подноготную задания, по которому его снова отправляли в Долы, Лавеллану пришлось объяснять дважды. К счастью, Хардинг хватало терпения, а самому эльфу - сообразительности, и вскоре хитрый и изящный замысл Лелианы стал ему ясен сполна. Состоял он в том, чтобы обмануть затаившихся красных храмовников и создать у них впечатление, что их новое местоположение Инквизиции отлично известно. Делалось это стараниями языкатых пташек тайного канцлера, которые трепались об этом в каждой таверне, суля супостатам скорую погибель от готовящегося штурма. Храмовников это должно было заставить занервничать, выбраться из той дыры, в которую они забились, а может, даже сменить ее на другую - в идеале более открытую и менее защищенную.
  Все, что было известно Инквизиции на самом деле - это то, что красные храмовники обосновались где-то в Долах. И пока одни разведчики, в таланты которых входил артистизм и умение убедительно врать, сливали дезинформацию, другие, которые были хороши в том, чтобы вынюхивать и выслеживать, рыскали по Долам в поисках любой активности противника. В числе этих вторых оказался и Йен, как из-за своей магии, которая делала его незаменимым в выслеживании и наблюдении издалека, так и потому, что в Долах он знал каждое дерево.
  Первые пару дней все шло хорошо, хоть и скучно - единственным разнообразием стал встреченный долийский клан. Как узнал Лавеллан, они не были из числа тех, кто объединился под началом Рина и Бриалы, наоборот - они торопились убраться подальше из Долов, чтобы не оказаться втянутыми в войну. Йен их не понимал, но и не осуждал: ему самому было достаточно и того, что хотя бы одну ночь он провел в знакомо пахнущем аравеле и спал спокойно, как ребенок, зная, что сон его охраняют лучшие часовые - долийские охотники.
  На другой день, распрощавшись с кланом, который двинулся дальше на север, Второй, напротив, направился на юг. Он подходил к Эмприз-Дю-Лиону (хотел бы он знать, как назывался этот город во времена Долов!), когда заметил то, что, собственно, и искал. Небольшой отряд красных храмовников быстро и организованно маршировал по направлению к небольшому городку под названием Сарния. Долиец наблюдал за ними в облике птицы, а потому мог не бояться подобраться поближе - наверное, он и дальше бы просто следил за ними, а после вернулся в Скайхолд с раздобытой информацией, но кое-что заставило его отступиться от разумного плана.
  Сарнию храмовники покинули с повозкой, которую с трудом тащила пара тощих мулов. Повозка представляла собой клетку, в которую битком были набиты люди и эльфы - последнее особо возмутило Йена. Потеряв осторожность, он подлетел ближе, присел на клетку, надеясь подслушать разговоры храмовников и узнать, куда везут пленников, и... Он так и не понял, как именно это произошло - то ли любопытный ворон показался им подозрительным, то ли красный лириум так усиливал их чутье на магию, но один из рыцарей просто свел вместе ладони - они омылись алым, недобрым светом, а в следующую секунду Лавеллана уже скрутило сильнейшей судорой, выкинуло из облика ворона, и он упал на землю без сознания.
  В себя он пришел уже в клетке - той же или другой, судить было сложно. Кто-то сидел на его руке, кто-то наступил на волосы, но предъявлять претензии было бессмысленно - в такой тесноте можно было благодарить уже и за то, что удается дышать. Кое-как распрямившись и вдохнув поглубже, долиец огляделся. Повозка стояла на месте, за решеткой можно было рассмотреть карьер, в котором трудились изможденные до черноты люди. Эльфов среди них не было вовсе, и Йену отчего-то стало не по себе - если "ножеухих" не привлекали для работы на руднике, для чего их сажали в клетку?
  От красного лириума, который был здесь повсюду, ломило виски, и даже воздух царапал горло. Лавеллан попытался на пробу потянуться к Тени, но та молчала. Теперь он знал, что это и как работает, знал, что магия вернется в скором времени, но менее жутко от этого не было. Даже более жутко, чем от нынешнего его положения. Впрочем, это не означало, что следовало просто смириться с ним. Глядя сквозь прутья, эльф насчитал никак не меньше двенадцати храмовников, которые сторожили шахтеров, среди них пятеро стрелков. Даже если он выберется, когда вернется магия, его пристрелят раньше, чем он сделает хоть что-то. Придется ждать, пока... пока что-то не произойдет.
  "Что-то" произошло примерно через полчаса, когда в карьере появился еще один красный храмовник: судя по тому, как сразу подобрались остальные, он был здесь за главного. Затаив дыхание, Йен прислушался к краткому обмену репликами, который состоялся между ним и другим рыцарем.
  - Имшэлю нужно еще сырье. Есть у тебя здесь те, кто не при деле?
  - Сам знаешь, Самсон велел, чтобы руду добывали круглые сутки... Но можно взять тех, кто слишком слаб для работы.
  - Тогда давай отберем. Только быстро, хотелось бы управиться до темноты.
  После этого произошли некоторые изменения в клетке. Все пленники из нее были выдворены наружу, после чего они подверглись беглому, но требовательному осмотру. Самым крепким и сильным вручили кирки и отправили работать, остальных (среди них оказалось немало эльфов) затолкали обратно в клетку. Мулы снова тронулись в путь, теперь уже уходя от карьера на восток, и повозку сопровождали пятеро рыцарей: один конный - тот, что говорил о неком Имшэле, - и четверо пеших, которых длительный переход, похоже, нисколько не утомлял.
  Когда Сарния осталась позади, и на Долы стали спускаться сумерки, Йен немного оживился. Убедившись, что двое рыцарей идут впереди и двое - позади, оставив между собой и повозкой изрядное расстояние, он решил действовать. Для успешного осуществления плана требовался хотя бы один сообщник, и теперь долиец цепко присматривался к товарищам по несчастью. Сначала его взгляд задержался на эльфе, но тот не то спал, не то просто старался отгородиться от происходящего, и Лавеллан решил, что такая ситуация - неподходящее время для расизма. И обратился к человеку, который казался достаточно крепким для того, чтобы удержать в руках хоть какое-то оружие.
  - Эй, друг! - приглушенным шепотом обратился к нему Йен. - Я могу вытащить нас отсюда, но мне нужна помощь, - шемлен вскинулся, но Второй поспешил приложить палец к губам, призывая его не шуметь. - Просветы между прутьями достаточно широкие, я могу выбраться, - он не уточнял, что может выбраться в кошачьем облике, и, наверное, его предположение звучало довольно безумно для непосвященного. - Но нужно, чтобы кто-то отвлек внимание храмовников на себя. Я доберусь до главного - у него ключ, - и  всех вытащу. Ну как?
  - Нет! - на взгляд эльфа, слишком уж громко возразил шемлен. - Нас всех убьют из-за тебя, болван! А если их слушаться, еще можно выжить!
  Лавеллан сердито зашикал на  него, но один из храмовников, идущих впереди, уже повернулся, а секунду спустя и направился к повозке.

Отредактировано Йен Лавеллан (01-10-2016 17:23)

  Помощь пришла с самой неожиданной стороны, и на мгновение Йен даже ощутил укол стыда за то, что так легко списал со счетов сородича и обратился к шемлену. Что же делает с ним людской мир, если он предпочел искать помощи у человека? Предаваться этим мыслям, впрочем, было некогда, как некогда было и возмущаться этим снисходительным словом "малыш", которым наградил его плоскоухий.
  Храмовники приблизились, и долиец ощутил, как нутро сводит судорогой от страха: в этих шемленах осталось слишком мало человеческого. Он заметил, что у одного лириум пробивается между пальцами, у другого все лицо было покрыто красными прожилками. Он впервые видел красных храмовников так близко, и на несколько секунд это зрелище парализовало его, едва не лишив решимости действовать.
  Но плоскоухий уже начал свое представление и даже получил первый удар, и Лавеллан понял, что теперь не может подвести его. Дождавшись, пока оба рыцаря отвлекутся на менестреля (если он и правда им был), эльф сменил облик на кошачий и бесшумно проскользнул между прутьями. Конечно, проще всего сейчас было бы обернуться птицей и попросту спастись самому, но отчего-то такая мысль даже не пришла ему в голову.
  Между ним и всадником теперь не было препятствий; оглянувшись и убедившись, что двое конвоиров по-прежнему увлечены плоскоухим, а еще двое так и идут позади, не пытаясь ускорить шаг, он в несколько прыжков догнал конного храмовника и вернулся в привычный облик. Теперь нужно было действовать быстро, и два заклинания сорвались с пальцев эльфа одно за одним: ужас, заставивший кобылу испуганно заржать и вскинуться на дыбы, сбрасывая всадника, и паралич, сковавший упавшего на землю рыцаря.
  Даже просто приближаться к нему, не то, что копаться в его карманах, было откровенно боязно: Лавеллан уже усвоил, что храмовники довольно устойчивы к магии, и мог только гадать, насколько повышается эта устойчивость после красного лириума. Но пока рыцарь все еще не мог пошевелиться, и Йен опустился рядом с ним на колени. Нож у него, конечно, отобрали, и ему пришлось взять кинжал, висевший на поясе храмовника. Алые глаза сквозь прорези шлема смотрели на эльфа с яростью, от которой подгибались колени. Но стоило только вспомнить руины Убежища, как страх прошел, превращаясь в злость, и долиец не без удовольствия всадил кинжал в один из этих глаз по самую рукоять.
  Ключ от массивного замка на клетке скоро нашелся, и Йен поспешил обратно к повозке, где плоскоухому как раз достался очередной удар тяжелой рукой в латной перчатке. Яростно ощерившись, он прибавил шагу и, едва растояние стало приемлемым, стал сплетать следующее заклинание. За минувший месяц он лучше научился справляться с холодом, и теперь лед сковал одного из храмовников целиком, превращая в застывшее изваяние. Второй, увидев это, потянул из ножен меч и двинулся к освободившемуся эльфу.
  - Лови! - сдавленно крикнул Лавеллан, бросая тяжелый ключ сквозь прутья плоскоухому.
  Двое конвоиров, замыкавших шествие, наконец, обратили внимание на происходящее и тоже прибавили шагу, догоняя повозку.

  Когда плоскоухому все же удалось отпереть тяжелый замок, Йен поспешил отпрянуть в сторону - пленники так и высыпали из клетки, каждый норовил выбраться из нее первым и поскорее сбежать. Долиец пытался кричать, как-то образумить несчастных, но без толку - уже через минуту произошло то, чего он и опасался: одна из женщин, стремясь поскорее убраться подальше, напоролась на меч храмовника.
  "Лучше бы они сидели в клетке, пока мы не закончим с этими тварями", - в сердцах подумалось эльфу, но что теперь толку. Толк здесь вообще был только от него и "менестреля", который неплохо обращался с оружием. Рыцарь, который двинулся на Лавеллана с мечом, упал на снег с рукоятью стилета, торчавшей из залитой кровью глазницы, и долиец едва удержался от того, чтобы яростно пнуть умирающего. Предаваться злости было некогда: двое последних конвоиров стремительно приближались к опустевшей повозке.
  - Какой я тебе "малыш"! - возмущенно выпалил Йен, услышав очередное насмешливое обращение от плоскоухого.
  Вообще-то ему еще хотелось спросить, что такое "мороженое", но момент для этого явно был неподходящим. Чего бы ни хотел от него улыбчивый сородич, у долийца были свои планы, и едва второй храмовник приблизился к сражающимся, с пальцев мага сорвалось очередное заклинание. Но направлено оно было на того из рыцарей, с кем сражался "менестрель". Галюцинация вгрызлась в его разум голодным червем, овладела им, и храмовник отвлекся от своего противника, бросился наперерез своему сотоварищу и один за одним нанес несколько тяжелых рубящих ударов. Тот упал на снег, обильно поливая его кровью, а все еще находившийся во власти энтропии рыцарь стал легкой мишенью для плоскоухого.
  - Кажется, все?.. - неуверенно спросил Лавеллан, окидывая взглядом место побоища и тяжело дыша - колдовать пришлось быстро и много, и теперь он ощущал почти физическую усталость. Оперевшись на опустевшую повозку, он пытался перевести дух и унять пляшущие перед глазами красные пятна. Красные - как лириум, которым пестрели тела убитых храмовников. Его передернуло от отвращения, и он поспешил отвести взгляд, посмотрев вместо этого на сородича. - А ты молодец, - странно, наверное, звучала похвала от мелкого, похожего на мальчишку, долийца в адрес того, кто явно был старше и опытнее. - Я Йен, кстати.
  Теперь, когда угроза жизни отпала, и появилась возможность здраво рассуждать, эльф почти жалел, что не затеял всю эту возню с освобождением попозже. Полезно было бы узнать, куда и зачем везли пленников, что это за Имшэль такой, и каким образом люди и эльфы могут быть "сырьем". Не о работорговле ведь шла речь? Тогда разумно было бы отбирать наоборот самых крепких, а здесь, похоже, это значения вовсе не имело.
  - Ты знаешь, куда ведет эта дорога? - спросил Йен у своего нового знакомого и тут же осекся, почувствовав, как сзади кто-то осторожно подергал его за рукав. Это было так неожиданно, а нервы долийца были так напряжены, что он вздрогнул всем телом и развернулся, уже готовясь нанести магический удар. - Fenedhis!
  Перед ним стояли дети - остроухие мальчик и девочка, похоже, близнецы, которые смотрели на него своими огромными одинаковыми глазами одновременно со страхом и любопытством.
  - Дядя, мы домой хотим, - сообщила девочка, щеки которой хранили следы пролитых слез.
  Лавеллан вздохнул, поспешил развеять энтропическое пламя и присел на корточки, заглядывая детям в заплаканные лица.
  - А где вы живете?
  - В эльфинаже Лиона, - ответил мальчик, с интересом рассматривая валласлин Йена. - А вы долиец, да? Вы теперь их съедите? - и указал на трупы храмовников.
  - Mythal'enaste, нет, конечно! Не верьте всему, что рассказывают о долийцах, - покопавшись в карманах, он отыскал два небольших яблока и протянул их детям, а сам поднялся и повернулся к плоскоухому. - Вот что, надо отвести их домой, не бросать же здесь... - он нахмурился - просить помощи совсем не хотелось. - Только я понятия не имею, где этот Лион и где там искать эльфинаж, - последнее слово он невольно произнес с ненавистью.

  Йен и сам не знал, от чего смутился больше - от обращения "брат", которое совсем не ожидал услышать от плоскоухого, или от неожиданного титула спасителя, который примерял на себя, кажется, впервые. Он стушевался, неловко кивнул и отправился ловить лошадь храмовника, которая уже оправилась после заклинания, но все еще не торопилась возвращаться к каравану. Потратив некоторое время на то, чтобы подобраться к ней и успокоить, долиец привел ее обратно и вручил поводья своему новому знакомому.
  - Это... это же не лошади! - это восклицание вырвалось у него, стоило посмотреть на двух животных, которые были впряжены в повозку. Они были ниже лошадей, к которым успел уже привыкнуть Лавеллан, уши у них были длиннее, а морды - наоборот, короче. Да и красоты и изящества, свойственных верховым животным шемленов не было в них, честно говоря, ни на грош. - Что это такое вообще?.. - пробормотал неуверенно Йен, освобождая диковинного зверя от лишней сбруи.
  Седла на нем, конечно, не было, и пришлось сложить в несколько раз плащ одного из убитых храмовников, сообразив из него нечто вроде попоны. Привязав ее покрепче к недо-лошади подпругой, долиец подсадил на спину животного девочку, а после и забрался на него сам.
  - Я на это не подписывался... - сердито проворчал он, пытаясь сдвинуть упрямую скотину с места и отчаянно жалея, что в своем время не выучил облик животного, которое сошло бы за верховое. Хотя вряд ли у него хватило бы сейчас сил на длительное превращение.
  Когда эльфам удалось, наконец, тронуться в путь, а Йену - приноровиться к мулу, он вспомнил о разговоре, который прервали своим появлением дети, и решил возобновить его.
  - Крепость, о которой ты говорил, там, в горах - это же Суледин, да? - еще один легендарный памятник величия Долов Лавеллан прежде не видел своими глазами, но слышал о нем. Мысль, что красные храмовники могли сделать его своим новым оплотом, переполняла его отвращением и злостью. Эти твари были даже хуже обычных шемленов, и им точно не место в эльфийской крепости. - Зачем тебе понадобилось взглянуть на эту крепость и на храмовников в ней? - вдруг выпалил он на одном дыхании, с подозрением глядя на Жильбера.

  Мул, чем бы он ни был, оказался животным весьма неторопливым и довольно упрямым - видимо, от осла в нем было намного больше. К седокам на своей спине он явно не привык, даже таким легким, как долиец и его маленькая спутница. Он то и дело норовил остановиться, оглядывался на них непонимающе и тряс головой, пока Лавеллан не начинал подгонять его, ударяя пятками по бокам и называя "тупой скотиной".
  - Да какой я тебе к Волку "малыш"?! - уже во второй раз вскинулся он, услышав снисходительное обращение из уст Жильбера. - Я похож на ребенка, по-твоему?! Или намекаешь на мой рост? - за такое можно было и в зубы получить, но Йен отвлекся. - Мне не жалко потратить время на da'len... детей, - поправился он, - но вот эта тупая скотина - явно слишком серьезное испытание.
  Слова о награде "чем-то хорошим" в совокупности с совсем уж легкомысленным подмигиванием снова заставили его насторожиться и подозрительно покоситься на своего нового знакомого. Тот держался так весело и беззаботно, будто они только что не вырвались из серьезной передряги, чудом избежав смерти. Нет, конечно, Йен и сам не трясся от страха, но на то были причины - многое с ним успело случиться за последние полгода, и бояться за собственную жизнь он уже несколько отвык.
  А что насчет этого Жильбера? Насколько успел понять Лавеллан, плоскоухие чаще всего - слуги, рабочие, шлюхи в борделях, в конце концов. И в большинстве эльфинажей иметь оружие вовсе запрещено. Так откуда такие навыки и такая беззаботность? Что-то нечисто было с этим улыбчивым эльфом, но пока все, что оставалось долийцу - это держать ухо востро.
  - Странное время ты выбрал для того, чтобы посмотреть на эльфийские святыни, - прищур Второго становился все более пристальным, точно это могло помочь ему докопаться до сути помыслов Жильбера и отыскать подвох. - Ты ведь сам сказал: "если они там окопались, на это тоже не мешало бы взглянуть". Зачем?
  Дальнейшие слова нового знакомого все объяснили, и Йен только шумно выдохнул, да так и остался с приоткрытым ртом. Вот оно, значит, как! Принадлежность Жильбера к так называемому эльфийскому сопротивлению объясняла все подозрительные моменты. Если он не врет, конечно. Но зачем ему врать? Лавеллан сильно сомневался, что кто-то из орлесианских знатных шемленов сейчас может быть озабочен остроухими, занятыми своими делами в Долах. К тому же вряд ли они стали бы посылать на поиски "повстанцев" другого остроухого. Ведь так?
  - Слышал, - долиец ответил очень тихо - не потому что проникся значимостью момента, но потому, что от волнения попросту сел голос. - Я и сам... интересуюсь, - кинув взгляд на близнецов, которые, похоже, не проявляли никакого интереса к разговору взрослых, он в очередной раз пнул своего мула, заставив его подобраться ближе к лошади Жильбера, и заговорил вполголоса: - Я служу в Инквизиции и в Долах оказался по заданию. Но и помогаю сородичам по мере своих сил. Если я вернусь в Скайхолд и сообщу, где теперь окопались красные храмовники, через неделю-другую здесь появятся войска и очистят Суледин от этой заразы, - он замялся. - Это, конечно, хорошо, вот только после этого они займут крепость, как сделали это уже несколько раз на моей памяти. Эльфийскую крепость, "брат", смекаешь? - теперь голос эльфа звучал с нажимом, а сам он смотрел на Жильбера так, будто дыру в нем хотел прожечь.