Percival - Drink Up, There's More!

Виком – самый вольный город Вольной Марки.
И это ни разу не преувеличение. Он не знает границ ни в чем: ни в безумных празднествах, ни в шумных пирах, где вино буквально течет рекой, ни в безудержной страсти, ни в пылкой любви. А теперь представьте этот полис в канун празднования Дня Лета: улицы, украшенные цветочными гирляндами, бродячие музыканты, турниры, песни и пляски, растянувшиеся по площади пестрые торговые ряды с самыми невообразимыми диковинками всея Марки на продажу – и не найдете места оживленнее Викома. В это время года с ним может сравниться разве что Орлей – этой уступки гордые викомцы все еще не могут простить, но смягчаются, стоит им услышать лестное сравнение Викома с «жемчужиной Вольной Марки».
Шарада была здесь только раз, в далеком детстве – мать, тогда еще пышущая здоровьем и крепкая женщина, привезла ее на фестиваль, погостить у дальних родичей. Даже тогда ее, мелочь пузатую, поразила вереница юношей и девушек, облаченных в белые, расшитые скромными орнаментами по подолу туники – Шарада непременно захотела себе такой же наряд, но получила только цветочный венок. Цветы завяли, купленный ей на ярмарке сахарный леденец-петушок – растаял, но впечатлений осталось на целую жизнь.
Очередной визит в город детства случился только сейчас, да и то по настоянию матери. Шарада не хотела оставлять ее одну, несмотря на долгие заверения Мары о том, что ей уже куда лучше, а дочери не помешает развеяться, «того и гляди пылью покроешься в свои двадцать с лишним». Шарада клятвенно пообещала вернуться сразу же после фестиваля и не отлучаться до тех пор, пока… Впрочем, это «пока» и озвучивать было грешно.
Из Киркволла выехали за неделю до первого числа Волноцвета, но все равно опоздали, доехав до Викома только третьего. Позже их братия в лице Шарады и нескольких бойких подруг, вызвавшихся составить ей компанию и подобрать себе женихов в процессе, выяснила, что особо ничего не пропустила – только торжественную процессию бесконечных потоков молодых в городскую Церковь, да и только. Шараде то было в радость – ей, в отличие от своих компаньонок, на возможное замужество было наплевать с высокой викомской голубятни. Стало быть, ждать, пока все желающие переженятся не придется, и можно приступить к дебошу и гуляньям со следующего же дня.
Отоспавшись, подкрепившись, нахватавшись сплетен у трактирщика (за пару лишних медяков тот, страшно выпучив глаза, заверил впечатлительных девиц в том, что на празднество аж Серые Стражи прибыли, да только их, вестимо, никто не видел) и выяснив, где собирается местная молодежь и чем промышляет, следующим же утром двинулись на главную площадь. Шарада заведомо прихватила с собой лук, несмотря на вялые уговоры подруг оставить оружие в трактире, мол, «какая же девка на танцы ходит при вооружении».
Так Шарада и не на танцы шла. Она шла унижать местных стрелков и выбивать всевозможные призы в соревнованиях по стрельбе на ярмарке, ведь, как она слышала, призы там были весьма-весьма достойные – где-то даже давали мешочек золотых и сладкий леденец в придачу. Леденец!

Дело близилось к полудню, а Шарада уже чувствовала себя абсолютной победительницей: восседая на крепкой скамье с видом Андрасте, покорившей себе весь тленный материк, она грызла яблоко – халявное, к слову, яблоко – и наблюдала за массами танцующих в паре с юношами девиц, среди которых проглядывались точеные фигурки подруг. Шарада превзошла всех участников за какую-то пару-другую метких выстрелов и теперь, ловя на себе взгляды опростофилившихся участников, полные неиллюзорных ненависти и любопытства, скучала, так как после турнира заняться было решительно нечем.
«Ну и ладно, – думала Шарада, притопывая ногой в такт музыке. – Сейчас я доем и пойду в трактир. Все равно здесь скучно.»
– А кто это тут у нас такой красивый и одинокий? – с визгом обступили ее подруги, подхватив под локти с обеих сторон и подняв на ноги.
– Фам Фоздатель фсемогуфий, – не в силах ни прожевать, ни протолкнуть внутрь объемный кусок яблока, пробубнила Шарада с набитым ртом.
– Создатель – и не танцует? – и эти две девицы, красные и уставшие от танцев, расхохотались в голос. – Врешь, шельма! Айда к нам!
Не то, что бы Шараде дали выбор, – айда к ним или не айда – но времени на раздумья ей точно не оставили, просто толкнув в толпу пляшущего народа. Яблоко у ней сразу выбили из рук (негодяи, почти же доела!), пару раз с чувством и страстью отдавили ноги, пока, подталкивая и задевая локтями, не толкнули в объятия первого попавшегося паренька без пары.
Паренек на деле оказался рослым мужчиной – да таким, что Шарада едва-едва подавила желание присвистнуть: тут тебе и рост, и стать, и мощь, и борода, да такая рыжая, что в глазах рябит! Вылупившись на свое случайное приобретение во все глаза, Шарада сглотнула, взяла себя в руки и, ухмыльнувшись во все лицо, выдохнула куда-то незнакомцу в грудь – выше, увы, не достала в силу роста.
– Ого, какая удача! Ну здравствуй, здравствуй. Танцевать будем или как?

Отредактировано Шарада Амелл (18-09-2016 17:08)

Ситуация достойна была завязки какого-нибудь грядущего бестселлера мастера Тетраса: случайный кавалер не только выглядел как волею ехидной Андрасте затерявшийся среди разномастного отребья всамделишный рыцарь, но и говорил-держался подобающее, что несколько исключало возможность причисления его к косноязычной да грязной солдатне. Замечание касательно одежды Шарада мимо ушей не пропустила – напротив, звучно хохотнула грудью так, чтобы заросшая рыжей бородой мужественная физиономия непременно сделалась пунцовой.
– Раздеваться? А что, шибко хочется? – пританцовывая на месте, но не решаясь врываться вихрем в потную и полураздетую пляшущую феерию целиком, бойко откликнулась Шарада. – Миледи-шмледи, как же! Можно просто Шарада – это имя у меня тако… ох ты ж, выдери тебя Создатель!
Последнее, конечно, не предназначалось для тонкого слуха галантного партнера: просто ее кто-то от души хватанул за зад…ний женский атрибут – возможно, неслучайно. Не убери ее рыжий сотанцовщик свои крепкие руки с ее талии секундами ранее, Шарада грешила бы на него. И нисколечки бы не оскорбилась, скорее. А тут какое-то незнакомое да немытое мужичье…
– Ну, не будем стоять на месте, мхм? А то разденут еще! – и, со знанием дела положив ладони на мужские плечи, Шарада потянула рыжего незнакомца за собой, танцем и смехом прокладывая им путь среди потных телес и топочущих ног. Рядом мелькнула любопытствующая мордашка подруги, поглядывающая на нее с нескрываемой завистью – она-то, бедняжка, плясала с каким-то неприметным купеческим сынком…
Облюбовав пятачок площадки, относительно свободный от костлявых локтей и сапог, норовящих отдавить да отпинать все конечности, Шарада перестала вести в танце, предоставив лидерство новому знакомцу.
– Я не расслышала, – Шарада была не из дохленьких и тщедушных девиц, но скорый танец дыхание все же малость сбил, – а как вас звать? Акцент у вас пречудной, вы же не из местных, так?
Цветастая толпа теснила их, но Шарада сумела сосредоточить внимание на правильном положении ног да рук, на ритме музыки – менестрели играли что-то донельзя бойкое, методично выбивая бубном такт и дух из танцующих. На лице напротив внимание сосредоточить было не в пример сложнее: во-первых, знакомец был значительно выше, а танцевать, задрав голову, Шарада не умела; во-вторых, глазеть на мужика, пусть и очень видного, дело срамное – мужик ведь может оказаться вполне не бесхозным.
– Турнир? Да Создатель с ним, с турниром – мало чести в победе над городскими любителями. Но спасибо, конечно! – шустро отплясывая, продолжала Шарада. – Ну а вы здесь какими судьбами? Приехали с кем-то аль просто поглазеть на фестиваль?
Лощеный элем и украшенный маргаритками шут с бубенцами на колпаке втиснулся в толпу, на свой лад прогорланил что-то приблизительно похожее на: «Девку красную обнял да повел на сеновал!», облил танцующих вином из большого кожаного бурдюка и умчался дальше. В число пострадавших попала и Шарада, уразумевшая, наконец, почему все-таки почти все девки были раздеты. Шарада нисколечки не расстроилась, – благо, оделась попроще – пусть ей и хотелось вмазать шуту с бубенцами на колпаке по другим бубенцам. Да посильнее.

В знак согласия протанцевав с Гилмором (да еще и Рональдом! То есть, Роландом, но и так, и так хорошо) до пузатых бочек с прохладным сидром, Шарада попутно отряхнула голые руки от капелек вина, грозивших свернуться в сироп на распроклятой жаре. Теперь ей казалось, что она сделалась липкой. Вот ведь шут недозасраный…
Щербатая кружка прохладного сидра смягчила и гнев, и желание содрать с себя загубленную рубашку – что-то Шараде подсказывало, что последний жест новый знакомец не оценит; привалившись к одной из пустых бочек, которую деятельный торговец отодвинул поодаль от прочих, она отсалютовала Роланду:
– И за День Лета!
Теперь, избежав позора в виде отдавленных ног и устроившись в благодатной тени, Шарада не без удивления – и не без удовольствия – отметила, что Гилмор, несмотря на крепкую и суровую наружность, обладал хваткой мягкой да щадящей и все имеющиеся у нее… таки да, все те же женские атрибуты во время танца ощупывал, если можно так сказать, с трепетом мастера, оценивающего новехонькую лютню. Или, говоря уличным языком, «куда не надо – не лез». Есть за что уважать! И говор такой приятный, ферелденский, заслушаться можно.
– И чем только в этом Ферелдене кормят, что у них мужики такие… – очень тихо, обращаясь к самой себе, пробубнила Шарада прямо в кружку, а потом откашлялась, взбодрилась и заговорила звонче. – Далеко же тебя от дома занесло! На фестиваль и из Киркволла сложно попасть, хоть он и близехонько, а ты, считай, море переплыл, – Шарада хлебнула из кружки и сощурилась, защищая глаза от бьющего в лицо солнца. – И как отдыхается? Нравится в Вольной Марке?
Сейчас все празднество сузилось для Шарады до кружки сидра да рыжей шевелюры напротив – почему бы и не потолковать? Она никогда не считалась девицей стеснительной; не терялась, заговаривая с незнакомцем первой; не краснела и не зажималась, расталкивая мужика на беседу.
А вот Роланд, видно, был ее полной противоположностью.
– На состязания ходил? Готова поспорить, ты бы любого местного одной левой завалил: они все здесь не только косые, но и шибко тщедушные, – Шарада сдавленно хмыкнула. – Не в обиду викомцам, конечно.
И вот, болтая ни о чем, попивая сидр и попутно размышляя на такие отвлеченные темы как «и откуда же, сука, взялся этот куб льда?», Шарада вдруг поперхнулась. Нет, питье было хорошее и едва ли она подавилась из неумения пить: просто в толпе мелькнула знакомая шутовская морда, заглушенное сидром негодование вновь дало о себе знать и Шарада, медленно отняв кружку от губ, щипнула Гилмора за локоть и кивком головы показала на беспечного хулигана.
– Ты смотри, он нас не видит, – делая вид, что разглядывать носки сапог куда интереснее, чем продумывать план по избиению городского дурачка, тихо фыркнула Шарада. – Ну я этого пройдоху сейчас…
Пройдохе словно Создатель нашептал о том, что сейчас кого-то будут бить по лицу: обернувшись, заприметив примостившуюся в тени Шараду, он взвизгнул, подорвался на месте и помчался прочь. Не выпуская кружки из рук, Шарада подскочила следом, призывно толкнула Роланда и свистнула:
– Айда! Шутов ловить будем!