Не прошло и недели, как его высочество принц-консорт появился в Западных Холмах, а Ниалла не оставляло странное чувство, что Кусланд был где-то поблизости всегда. И что между ними всегда были эти непристойные, совершенно непотребные отношения, одна мысль о которых горячила кровь молодого банна и наверняка стоила бы удара его отцу. И как бы хорошо Ниалл не понимал, что все это не может и, наверное, не должно длиться вечно, пока он просто отодвигал это понимание как можно дальше на задворки сознания.
  Кому нужны эти мысли, если ему так хорошо? Если им обоим хорошо? Зачем тратить время на размышления, если дни по-прежнему можно тратить на дела эрлинга - и при этом то и дело натыкаться взглядом на своего гостя, сталкиваясь с ним то во дворе, то в казарме, то просто за обедом - а ночи на занятия, от которых дух перехватывает, и сердце заходится, как бешеное? Вот Ниалл и не тратил, просто наслаждался непривычной, совершенно невозможной компанией и новыми, небывалыми ощущениями, менявшими, кажется, не только его жизнь, но и исподволь - его самого. И вместе с желанием получать все больше и больше каждую ночь росло желание посмотреть, как далеко зайдут эти перемены, и что они с ним сотворят.
  Того, что его гость изводится скукой, Ниалл не замечал: сам горный житель, привыкший к жизни в настоящем заточении, когда поднимались зимние метели, а дороги так заваливало снегом, что любая поездка становилась рискованной, он привык развлекать себя малыми средствами и не думал, что это может составить хоть какую-то трудность для кого-то другого. Так что разговор за сегодняшним завтраком стал неожиданностью.
  Несколько секунд Ниалл с улыбкой рассматривал Кусланда, прихлебывая из кубка подогретое вино, потом негромко хмыкнул:
- Западные Холмы, увы, совсем не Денерим, ваше высочество, похвастаться особенно нечем, и обычно мы, горцы, развлекаемся обществом друг друга, - в его глазах заплясали веселые искры. Он непременно подхватил бы двусмысленный тон, да Делвин сменил чашницу на редкость не вовремя, и Ниалл выпрямился с непроницаемым лицом: - Но, разумеется, даже здесь найдется, чем развеять скуку, если книги утомляют, а музыка действует на нервы, - стоило лакею исчезнуть, и Ниалл, слегка улыбаясь, через стол подался к Кусланду: - Когда кипит кровь, а душа жаждет приключений, молодой банн отправляется... на охоту, искать красного льва. Или бить варваров. Или на деревенский праздник, чтобы его люди видели, что ему есть до них дело, - искры в глазах Ниалла так и плясали, он медлил, покусывая губу. Потом подался еще ближе и вслед за принцем понизил голос: - Но если нутро горит так, что ни охотой, ни джигой не уймешь, то в Вест Хилл. В таверне "Теплый очаг" подают и орлесианский бренди, и антиванский, и белое селенийское, и золотистый "селестин". А в борделе "Шепот моря" выбор не хуже, чем в "Жемчужине". Хочешь? - глаза Ниалла вспыхнули ярче прежнего, когда он вполголоса выдохнул свой вопрос и снова приложился к кубку с вином.

Ниалл опустил ресницы в тщетной попытке спрятать ярче прежнего разгоревшиеся искры в глазах. На языке вертелось с десяток двусмысленностей, в ответ на это "хочу", однако звук шагов со стороны двери заставил опомниться и проглотить все, что сейчас просилось на язык. Ниалл передернул плечами, досадую на любопытство прислуги и ее склонность появляться так невовремя, а потом ответил его высочеству на редкость светской улыбкой, резко контрастировавшей с шальными вспышками в глазах.
- Конечно. Дела подождут, а я буду счастлив показать вам Вест Хилл, - он беззвучно усмехнулся. - Со всем, что в нем есть интересного. Делвин! - в коридоре что-то со стуком упало, и лакей подозрительно быстро возник на пороге. Ниалл негромко хмыкнул. - Подать лошадей. Мы с его высочеством едем в город, сразу после завтрака.

  За дорогой на Вест Хилл следили тщательнее, чем за любой другой в эрлинге: по ней эрл - а в его отсутствие и банн - добирались до своей столицы, по ней в главный город подвозили продовольствие и ездили на ярмарки, по ней же в тяжелые времена шли деревенские беженцы, ища укрытия от врагов, неурожаев, а иногда и от слишком разгулявшихся снежных бурь. Благодаря вниманию к этому тракту он был проезжим даже поздней осенью, и в хорошую погоду путешествие по нему больше всего напоминало приятную прогулку.
  День выдался солнечный, светлый, почти безветренный, и Ниаллу, привыкшему совсем к другому в это время года, казалось, что Создатель сегодня дарит ему настоящий подарок. Даже два подарка, если вспомнить, куда и зачем он едет вместо того, чтобы сохнуть над бумагами в кабинете или раз за разом всаживать стрелы в многострадальную мишень на заднем дворе. Ниалл украдкой бросил взгляд на своего спутника, на секунду задумчиво нахмурившись: или он совсем не понимает принца и все еще не остыл, или у его высочества есть способность переворачивать жизнь с ног на голову. Интересная мысль. Впрочем, сегодняшний день не для мыслей, на ближайшие сутки их вполне можно выкинуть из головы.
  В Вест Хилл они въехали уже за полдень. На улицах некоторые встречные кланялись Ниаллу, некоторые - смотрели на его спутника так, словно глазам своим не могли поверить, и он поспешил свернуть в боковую улицу: незачем привлекать лишнее внимание, да и путь дворами будет покороче.
  На то, чтобы добраться до "Теплого очага" и в самом деле ушло не больше четверти часа. У коновязи их встретил услужливый и на редкость чистый конюшонок, и Ниалл не поскупился на лишние несколько медяков.
- Здесь обычно не привечают собак, - он с улыбкой покосился на не отстававшего от хозяина мабари, - но Тарьен ведь останется с нами, верно? Вряд ли кто-то посмеет возразить.
  Желающих возражать и в самом деле не нашлось: напротив, трактирщик, узнавший сына эрла, привечал гостей с удвоенным усердием и с редкостной угодливостью осведомлялся об их желаниях.
- Общий зал, господа? Очень тепло, большие столы - лучше не найдете, если у вас дружеское застолье, - он обвел зал широким жестом, а потом махнул в сторону дверного проема: - Или, может быть, малый? Там уютнее, меньше посторонних ушей и глаз, обстановка подороже. Наверху комнаты для постояльцев и, если вы устали, мы подадим туда все, что вы пожелаете, - трактирщик не забывал усердно кланяться. - А чего же вы желаете? Гномий эль? Настоящий, из Орзаммара! Бренди? Золотое "селестин" или белое селенийское? Или... - он заговорщицки понизил голос, как будто собирался предложить гостям нечто запретное, - ...или к вину еще и что-нибудь... особенное?
  Ниалл, до того увлеченно распутывавший затянувшиеся завязки плаща, удивленно вскинул брови, а потом посмотрел на Кусланда: в конце концов, это принц хотел выбраться из Вулфхолла, а раз так, то ему и выбирать себе удовольствие по вкусу.

Похоже, трактирщик и принц отлично поняли друг друга, а вот Вулфф толком не понимал, что именно обсуждается и о чем "особенном" идет речь. Хозяин достанет из-под стойки какое-нибудь редкое пойла, из Ривейна, а то и из Тевинтера? За время, что Ниалл здесь не бывал, обортистый трактирщик начал промышлять не только своим обычным ремеслом, но и сводничеством и теперь намерен предложить им к выпивке еще и живой товар? Или в его эрлинге и вовсе завелись какие-то развлечения, о которых сам он ни сном, ни духом?
  Пока Ниалл переводил внимательный и весьма заинтересованный взгляд с трактирщика на принца и обратно, Кусланд успел не только сделать распоряжения - очень удачные при том, как мало Вулффу хотелось пьянствовать в такой компании на глазах отцовских вассалов - и уговориться о том самом "особенном", чем бы оно ни было. Тихо хмыкнув, Ниалл последовал за своим спутником в малый зал, снедаемый любопытством и нетерпением. Он прямо-таки чуял запах чего-то нового, необычного и наверняка запретного - иначе откуда столько таинственности? - и чем острее чувствовал, тем сильнее хотел поскорее попробовать незнакомое удовольствие на вкус.
  В малом зале было тепло, немного тесновато и на редкость уютно, а полуприкрытые ставни на окнах добавляли приятного полумрака: даже в такой ясный день солнце не било в глаза. Бросив плащ на спинку кресла, Ниалл устроился за столом напротив Кусланда.
- Говорят, отдыху придает красоту не место, а компания, - негромко хмыкнул он, откинувшись на спинку кресла и устремив на принца лукавый взгляд. - Я постараюсь... расцветить вечер.
  Появившийся в дверях трактирщик заставил его прикусить язык. Несколько секунд Ниалл наблюдал за тем, как хозяин сервирует стол, и недоуменно вскинул брови, рассмотрев на подносе то, что никак не могло быть не едой, ни приправой. Когда, едва трактирщик вышел, Кусланд это "что-то" поджег, и по комнате поплыл странный, непривычно ароматный дым, Ниалл заинтересованно потянул носом и подался вперед.
- Нет, - глаза ярко вспыхнули любопытством. - Не пробовал, ни разу. Что это? - и, не дожидаясь объяснений, он взял самокрутку у Кусланда из рук и затянулся, сперва неуверенно, но потом, почти сразу, глубоко и жадно, желая поскорее распробовать диковинную вещь. В горле немедленно запершило, а голова наполнилась странным туманом. Кашлянув, Ниалл вскинул на принца расширившиеся глаза: - Это... Что будет? - получилось тихо и неожиданно хрипло. Повлажневшие от дыма глаза смотрели на Кусланда с обычным неуемным любопытством.

Про дурнолуковку Ниалл слышал, и не однажды. Как слышал и про то, что сыновья некоторых баннов, богатых купцов и даже рыцари помоложе платят серебром за ее сушеные листья или какие-то особенные "жевательные смеси" с этой травой. Говорили, что она помогает расслабиться лучше вина и бренди, кто-то из приятелей даже пытался его угостить, но Ниалл всякий раз отказывался: не был уверен, что не наболтает лишнего в неподходящей компании и сомневался в своей способности сохранить трезвую голову. Кусланд теперь знал о нем такое, что болтовня или ее отсутствие ничего не изменили бы, а уж оставаться рядом с принцем трезвым и вовсе было неинтересно.
- Процветает, - Ниалл снова потянул носом дым. - Но мне не доводилось пробовать ничего более запретного, чем гномий эль и шлюхи подороже, - он тихо усмехнулся. - Меня как-то даже угощали, но... мне тогда было не до того, - он на секунду отвел взгляд: отчего-то сознаваться в своей неопытности было неловко, особенно под этим смеющимся взглядом, как будто за это могли поднять на смех. Неловко и одновременно волнующе.
  Слушаясь совета, Ниалл приложился к кубку с селенийским и блаженно прикрыл глаза, когда сладковатое вино мягким, прямо-таки шелковым прикосновением коснулось гортани. Хмельной дух и дым, на удивление сильно круживший голову, понемногу начинали обволакивать и одновременно будто бы будить странный жар внутри.
- Дыхание Создателя, надеюсь, меня одежда пожирать не будет! - он коротко рассмеялся. - С большинством болванов в соседнем зале мне еще когда-нибудь обсуждать дела эрлинга...
  Расслабившись и полуприкрыв глаза, Ниалл не заметил, как принц оказался у него за креслом, и слегка вздрогнул, услышав его голос. От хозяйского жеста, которым тот сжал ему подбородок, нутро мгновенно кольнуло тонкой иглой возбуждения, и Ниалл вскинул голову.
- Как?.. - переспросил было он, завороженно глядя Кусланду в глаза, и только тихо ахнул, когда ему не ответили - показали.
  От поцелуя, от дыма, мгновенно наполнившего легкие вместе с дыханием любовника, от запаха вина и уже так хорошо знакомого тела у Ниалла мгновенно пошла кругом голова. Это было удивительно странное чувство, будто хмель и душистый дым повсюду, а сам он с каждой секундой становится легче, невесомее.
- Еще! - потребовал он, не отстраняясь, и одной рукой обнял Кусланда за шею, так, чтобы притянуть поближе. - Покажи мне еще! - пожалуй, этот способ курить пока нравился ему больше всего.

Не пытаясь отстраниться или вскинуться, Ниалл рассмеялся, коротко, негромко и немного зло, и подался чуть ближе, чтобы снова вдохнуть запах любовника.
- Там же, где моя невинность, ваше высочество, - хрипловато откликнулся он, растягивая губы в кривоватой лукавой улыбке. Выдохнув тихий смешок, Ниалл прибавил чуть тише: - Там же, где королевское благонравие, - упоминание об Ательстане снова заставило усмехнуться: одна мысль о том, как много верный кастелян теперь не знает о своем молодом банне отчего-то будоражила и сильнее горячила. Ниалл потянулся ближе к любовнику и отозвался чуть глуховатым голосом: - И в самом деле, разве я посмел бы ослушаться? - синие глаза вспыхнули ярче. - Разве закон королевства не велит нам во всем подчиняться сюзерену? - он приоткрыл губы, слушаясь прикосновения Кусланда, помедлил секунду, а потом коснулся его пальцев поцелуем и слегка скользнул по ним языком. - Выполнять его желания? - голос охрип сильнее. - Изучать их и предугадывать? Отзываться на каждое? - стоило произнести эти слова, как Ниалл понял, что и в самом деле хочет этого, хочет так остро и сильно, что у него едва дыхание не перехватывает, как только они с Кусландом остаются наедине и оказываются в нескольких дюймах друг от друга.
  Теперь вдвойне не могло быть и речи о том, чтобы ослушаться или сопротивляться, даже в мелочах. Ниалл снова потянулся ближе, вздрогнул всем телом, когда рука Кусланда скользнула за ворот сорочки, и дернул, распуская, шнуровку, чтобы вернее дать доступ к своему телу.
- Жарко... - шепнул он, как будто были нужны хоть какие-то объяснения, а потом запрокинул голову, ловя дым и дыхание любовника. - Пусть будет глубоко... - от новой порции дурмана сильнее закружилась голова, от жесткой ласки тело прострелило возбуждение. Ниалл выгнулся, подаваясь к рукам, и закусил губу, чтобы заглушить рвущийся из горла стон: слишком близко ненужные свидетели, слишком опасно, совсем нельзя шуметь.

Тихий смех, негромкий голос, слова, мгновенно оживляющие в уме картины столь же непристойные, сколь и будоражащие - чем дальше, тем больше Ниаллу казалось, что кровь у него в жилах вскипает вовсе не от того, как жарко натоплен камин в небольшом зале, не от вина и даже не от попробованного впервые дурмана.
- Это было совсем не занимательное зрелище, - голос Ниалла сорвался на шепот: вспоминать свой первый раз, волнующий, но неловкий и до смешного быстрый, было сейчас почти неловко, и юношу мгновенно бросило в краску. А неожиданно высказанное принцем желание заставило вспыхнуть еще сильнее, и Ниалл вскинул настороженный, но все больше туманящийся взгляд на любовника: - Ты хочешь... чтобы я с кем-то переспал у тебя на глазах? - жадно и вместе с тем недоверчиво переспросил он, а потом чуть усмехнулся: - И кто же лучше - женщина или мужчина? Я... должен его взять или... он меня? - от мысли об этом последнем варианте мгновенно стало не по себе, будто нужно было представить себе нечто противоестественное, и Ниалл замер, тяжело переводя дух и мысленно удивляясь собственным неясным ощущениям.
  Впрочем, отвлечься надолго ему не дали: от прикосновения любовника к его паху юноша задохнулся, прикусил губу, подавляя готовый сорваться громкий стон, и вскинул на Кусланда потемневшие, до предела расширившиеся глаза. От принца пахло вином, кожей, немного металлом и очень сильно - сегодняшним дурманом. Ниалл слегка вздрогнул под его рукой, а потом сделал движение, будто хотел толкнуться ему в руку.
- Попытаюсь, - хрипло выдохнул Ниалл, не отводя взгляд от лица Кусланда, и прибавил с неожиданной даже для него самого злостью: - Чтобы у вашего высочество не возникало мыслей о других вассалах!
  На поцелуй любовника он отвечал требовательно и грубо, вдыхая дым и норовя побольнее прихватить зубами губы. Пальцы торопливо дернули шнуровку на бриджах, Ниалл коротко погладил руку Кусланда и снова подался к ней. За стеной в нескольких ярдах его будущие вассалы, хозяин самой известной в городе таверны, прислуга, весь дневной Вест Хилл. И все это не имеет ровным счетом никакого значения.

Вот так и правильно: никаких мыслей у принца сейчас быть не должно - это было все, чего Ниалл сейчас хотел. Пусть будет с ним, чувствует его, смотрит на него, а никого другого нет и быть не должно. Может быть, он удивился бы этому своему внезапному собственническому чувству, вот только для этого надо было хоть немного сохранить трезвость ума, а ею Ниалл сейчас точно не мог похвалиться, поэтому все происходившее с ним, все, что он чувствовал, воспринимал, как должное.
- Их и не должно быть, - слегка задыхаясь, он усмехнулся любовнику в лицо. Вышло лукаво и шало. - Только не сейчас, - и Ниалл широко улыбнулся, а потом задохнулся воздухом, едва не ахнув в голос: стоило руке Кусланда, скользнувшей за пояс бриджей, коснуться напряженной плоти, как тело пронзило острое, почти болезненное удовольствие. Ниалл судорожно кивнул, подавляя стон, словно принимал вызов и выгнулся под прикосновениями в попытке взять и почувствовать больше.
  Ласка казалась то собственнической и жесткой, то более неспешной, странно тягучей, Ниалла то бросало в жар, то потряхивало крупной дрожью. Мелькнула мысль, что сейчас все совсем иначе, чем когда ласкаешь себя сам, и невозможно было не признаться себе, насколько же лучше. Ниалл тяжело, с хрипом дышал, неловко выгибался в кресле, все больше забываясь и стремясь взять больше удовольствия, так много, как только сможет и еще чуть-чуть. От слов, которые принц нашептывал ему на ухо, каждое новое прикосновение было только жарче, острее.
  Прикрыв глаза, Ниалл представлял себе все то, о чем говорил Кусланд. Вспоминал, как больно и сладостно, страшно и лихорадочно хорошо открыться и позволить войти в свое тело. Как непривычно и дико подчиняться - сперва, как удивительно приятно и естественно - потом. Как хочется и отомстить, взять реванш за вторжение, и позволить сделать это с собой снова. Каково будет заставить кого-то прогнуться так же? Тот, кого он подомнет под себя, тоже будет кричать от боли, а потом просить продолжения?
  Ниалл едва не вскрикнул и напрягся всем телом, когда Кусланд коснулся его шеи похожим на укус поцелуем, а потом вскинул на любовника лихорадочно блестящие глаза.
- Хочу! - тихо и яростно выдохнул он, задыхаясь одновременно и от удовольствия, и от желания кричать в голос. - Я никогда этого не делал... Хочу. И чтобы ты видел... Хочу все, что хочешь ты! - а вот это, кажется, было уже слишком громко. Ниалл зашипел, пытаясь сдержаться, закусил губу и отчаянно замотал головой: крик может ему дорого обойтись, но как же хочется кричать, чтобы его весь Вест Хилл слышал!

Ниалла колотило от возбуждения, он не просто не контролировал собственное тело - полностью растворялся в каждом его ощущении, так, будто не осталось ни способности, ни не нужды здраво мыслить и держать себя в руках. Самообладание было отброшено за ненадобностью, как никчемная безделушка, сейчас подумать было бы смешно о том, чтобы попытаться вернуть его, остыть хоть немного.
  Ниалл вздрогнул, когда Кусланд по-звериному прихватил его зубами за ухо, и судорожно, хрипловато усмехнулся, со свистом втянув воздух сквозь зубы.
- Подкупает? - глаза сверкали так ярко, как будто его изводил сильный жар. - Тогда моя жадность... будет неуемной, - каждое слово давалось дорого, и тем дороже, чем сильнее хотелось дать себе волю и кричать в полный голос: он еще не настолько забылся, чтобы делать это, но чувствовал, что любой звук, срывающийся с губ, может обернуться отчаянным криком.
  От жестких, грубых движений любовника горло перехватило так, что на секунду Ниаллу почудилось, будто вовсе невозможно вздохнуть. А потом дыхание, срывающееся и сбивчивое, вернулось, и он стал толкаться Кусланду в руку, до боли в руках вцепившись в подлокотники кресла. Голоса не хватало, но картины, оживавшие в затуманенном сейчас сознании в ответ на слова Кусланда, были до того живыми и так пробирали жаром, что Ниалл, не помня себя, принялся отзываться, бессвязно и жарко:
- Хочу! - он облизнул пересохшие губы. - Хочу эльфа... Смуглого такого, как темный мед, большеглазого, с пухлыми губами... или лучше маленького, хрупкого, совсем светлого, почти нетронутого... - голос сорвался, и пришлось перевести дух. - Хочу посмотреть... будет угождать или испугается. И пусть кричит... Хочу перегнуть, как тонкую ветку, чтобы почти сломался, но не совсем... Хочу, чтобы ты смотрел. Да, хочу! - последнее получилось яростно, почти зло, и Ниалл замер, испугавшись, что вот он, этот момент, когда сдержать крик все же не выйдет. Зажавшую рот ладонь Кусланда хотелось в благодарность поцеловать, но от напряжения он все равно вцепился в нее зубами, выгибаясь от удовольствия, накрывшего высокой, горячей волной, и заходясь в немом крике.

Тяжело, хрипло дыша, Ниалл будто медленно выплывал со дна глубоко омута, куда его затянуло наслаждение, и не мог отделаться от ощущения, что если бы не руки принца, сжимавшие его не то в объятии, не то в настоящем капкане, сам он не выбрался бы, так хорошо, темно и сладостно было там, на дне. Не хотелось ни отстраняться, ни отпускать любовника, его голос звучал одновременно и близко, и где-то на краю сознания, и никак не находилось сил откликнуться, но хотелось слушать и слушать дальше. О том, какой он горячий, о том, что будет дальше - о чем угодно, лишь бы не кончался этот негромкий шепот, сопровождаемый тихими усмешками.
  Когда Кусланд все же отстранился, Ниалл вздохнул с сожалением и блаженно откинулся на спинку кресла: приятная истома все еще не отступила до конца.
- Не знаю, что будет, - он усмехнулся, но даже за этой усмешкой не смог спрятать смущение, всякий раз так или иначе проявлявшееся, если приходилось вспоминать о своей неопытности. - До такого дела еще ни разу не доходило. Но думаю... будет хорошо, - в этот раз он не смутился, только метнул на Кусланд лукавый взгляд все еще слегка затуманенных глаз, а потом принялся чуть подрагивающими пальцами затягивать шнуровку на бриджах. - Разминка - не надо лучше, - улыбка стала шире. - Нальешь и мне вина?
  Настроение и правда было еще для одного кубка вина. А потом еще для одного, а, может, и для десятка. И даже, наверное, для той травы с пряным запахом, которую любовник научил его раскуривать. А потом для какой-нибудь двусмысленной непристойной болтовни, которая так горячит кровь и доя которой у них еще наверняка будет время прежде, чем они соберутся в "Шепот моря".
  Вот только заданный Кусландом вопрос к такой болтовне отнести было трудно, и, услышав его, Ниалл едва не затянул на шнуровке лишний узел. Вскинув на принца внимательный настороженный взгляд, он усмехнулся и недобро сверкнул глазами.
- Закон королевства? - даже голос Ниалла сейчас звучал колко. - Я тебе что, девица, а это было право первой ночи? Да если бы я тебя не захотел, будь ты хоть принц, хоть Каленхад Великий, я бы на тебя всю псарню спустил, а не лег с тобой в постель! - и уже выпалив свою отповедь, он сообразил, что сказал: "захотел" - одного этого слова достаточно, чтобы все было ясно. Ниалл прошелся ладонью по лицу и усмехнулся, в этот раз над собственной вспыльчивостью. Потом снова посмотрел на любовника и пожал плечами: - Ну что, так и было: я тебя захотел. Не буду врать, что в первую же встречу, но... в тот вечер, когда мы сидели у меня в кабинете, и я играл тебе на лютне, - легкая дрожь прошла по телу при одном воспоминании о тогдашних ощущения: теперь-то Ниалл не пытался обмануть себя насчет того, что это было. - Я... не мог потом перестать об этом думать. О тебе думать. А что до того, что было прежде, так мне просто было не надо, - Ниалл снова передернул плечами и посмотрел принцу в глаза. - Это не мораль и не правила, наверное. Я просто до тебя никого не хотел, ни одного мужчину. Все проще некуда, - он улыбался, а сам не мог отделаться от неожиданного ощущения и от мысли, что не так уж все и просто: он не только не хотел никого до Кусланда - после него или кроме него он тоже никого не захочет. И это было удивительно, но так и никак иначе.