Итак, это затягивалось еще ненадолго. Во всяком случае, Дориану очень хотелось верить, что ненадолго. Нельзя сказать, что вся эта абсурдная история всерьез мучила или беспокоила его, но она основательно выматывала нервы, к тому же ему мешала свободно дышать неизвестность: что скажут в тевинтерском посольстве, если дойдет до необходимости связываться с ними? Как отреагируют в Убежище на то, что он умудрился обеими ногами вляпаться в ферелденскую политику и заодно ввязать в нее Инквизицию? И, наконец, как там Мойра? Добралась ли благополучно и избежит ли последствий этого скверного балагана?
  С соусом из этих невеселых мыслей тюремный обед показался на вкус даже противнее обычной ферелденской стряпни, а скрип по камню гвоздя, которым Кусланд-младший с досадным упорством что-то выцарапывал на стене камеры не отвлекал, а только раздражал, назойливо ввинчиваясь в мозг. Дориан уже совсем было собрался найти какую-нибудь тему для беседы и отвлечь на что-нибудь юного паршивца, когда распахнулась дверь и на пороге вновь появился принц-консорт.
  Плохие новости оглушили, прозвучали так тяжело и веско, что за ними с трудом удалось расслышать хорошие. Мойра мертва. И не он ли приложил к ее гибели руку, так неудачно разболтавшись при треклятом сенешале? И какого демона ни Алистер, ни этот ее хваленый капитан ее не защитили?!
  "Прости меня. Прими тебя Создатель. Когда-нибудь там и встретимся."
  Пришлось приложить усилие, чтобы вернуться к реальности, но Дориан все-таки совладал с собой и даже кривовато улыбнулся Дилану.
- Благодарю за приглашение, милорд, - он слегка поклонился юноше. - Время в вашем обществе было незабываемым и пролетело мгновенно, я непременно навещу Амарантайн. Вы тоже заглядывайте, когда будете в Каринусе, - посторонившись и пропустив Дилана к двери, Дориан взглянул на его отца и после секундной паузы заговорил снова: - Извинения приняты, ваше высочество. В свою очередь выражаю вам соболезнования в связи с гибелью вашей подданной, банна Мойра была достойна своего имени и герба, - склонив на секунду голову, он почти сразу поднял взгляд и продолжил: - Я, разумеется, не задержусь в Денериме, но прежде, чем уеду, хотел бы обсудить с вами некоторые дела. Они касаются семейства Алексиусов и в первую очередь магистра Гериона, а также деятельности венатори на территории Ферелдена. Так сложилось, что у меня есть сведения, которые, полагаю, могут оказаться полезными для ферелденской короны. Вы согласитесь уделить мне несколько минут? - Дориан невольно удивлялся тому, что все еще способен выдерживать светский тон и находить подходящие слова, но речь текла на удивление гладко. Кажется, словесная игра и дипломатические танцы как таковые были способны придать ему сил.

После долгой дороги и двухдневного пребывания в темнице возможность привести себя в порядок, перевести дух и собраться с мыслями показалась настоящим подарком Создателя. Дориан отдал должное расторопности, сдержанной любезности и вышколенности камердинера его высочества: благодаря мессиру Джерому не больше, чем через, он уже мог узнать в зеркале себя, а не бледную тень. Пусть даже из зеркала на него смотрел несколько потрепанный и заметно осунувшийся Дориан Павус. Что ж, может быть, это даже к лучшему: не стоит выглядеть чересчур холеным и довольным жизнью в окружении ферелденцев, на которых беды валятся одна за другой и каждая новая - диковиннее и страшнее предыдущей. И, наверное, вдвойне не стоит этого делать человеку, который здесь, в общем-то, в роли просителя.
  В сопровождении нескольких стражников, которые все еще казались ему больше похожими на конвой, чем на почетный караул, Дориан миновал несколько аскетичного вида дворцовых коридоров и, наконец, переступил порог кабинета принца-консорта.
  Трудно было отказать себе в удовольствии присмотреться к обстановке. Дориан бросил быстрый взгляд по сторонам и здесь тоже отметил то, что ему уже доводилось видеть в Ферелдене не раз: основательность, практичность, суровое достоинство. Все это так контрастировало с подавляющей роскошью Империи, что едва не заставляло забыться и счесть ферелденцев полунищими варварами, лишенными воли к величию и силы. Щурясь на свет свечей, Дориан невольно подумал, что сидящий перед ним человек опровергает это самонадеянное мнение самим своим существованием. Не удержался он и от того, чтобы скользнуть взглядом по мабари, устроившимся рядом с хозяином: вот это уже до того вписывалось во все распространенные байки о ферелденцах, что так и просилось в рассказы о южных приключениях. Впрочем, сейчас совершенно не время и не место думать о подобной ерунде.
- Благодарю, ваше высочество, - Дориан пересек комнату и опустился в кресло, на которое ему указали. Несколько секунд молчал, потом поднял взгляд на Кусланда и заговорил снова: - Не стану, тем более, что ни цель моего визита, ни нынешние обстоятельства не располагают к светским формальностям. Обсудить я хотел бы обмен, честный и, как мне хотелось бы верить, взаимовыгодный, - Дориан сделал короткую паузу и удобнее устроился в кресле. - Дело в том, что арестованный в Редклифе магистр Алексиус мой учитель и в прошлом - близкий мне человек. Мне небезразлична его жизнь, судьба и душевное здоровье. Я хотел бы позаботиться о том, чтобы он получил свободу. При этом я отдаю себе отчет в том, что его вина перед Ферелденом тяжела, и у вас нет причин просто так проявлять милосердие. Поэтому предлагаю вам не подарить мне магистра, а обменять - одного венатори на многих. Благодаря имеющимся у меня сведениям, я могу вам указать места, которые они сделали узлами своей сети в Ферелдене, имена людей, которые этим занимаются, а в некоторых случаях - уже совершенные и только планируемые ими преступления. Взамен же попрошу вверить судьбу магистра Инквизиции и обещать, что он не появится больше на территории Ферелдена, - тому, что удавалось сохранять спокойствие и выдерживать ровный, нейтральный тон, Дориан искренне удивлялся, однако когда он, по-прежнему пристально глядя на собеседника, откинулся в кресле, его лицо было спокойным и бесстрастным.

Бренди, терпкий, хмельной, не слишком сладкий, был хорош, пожалуй, намного лучше, чем можно было бы ожидать от произведенного в Ферелдене. Собеседник тоже был хорош, лучше, чем можно было ожидать от ферелденца: стоило принцу заговорить и начать дипломатический танец, как Дориан яснее ясного понял, что это совсем не тот человек в обществе которого можно позволить себе расслабиться, и что некоторые южане удивительно ловко создают о себе впечатление невежественных грубых варваров, которое мгновенно рассыпается, как только доходит до дела.
  Понемногу глотая бренди из узорчатого кубка, Дориан мысленно перебирал и анализировал сказанное принцем. Итак, его люди занимаются поисками, а не завершили поиски. У него будут имена, но пока их нет. Он считает, что Алексиус заслуживает жестокой и показательной казни, но все еще не вышвырнул прочь его ученика и продолжает этот бессмысленный вроде бы разговор. Хочет поглумиться и посмотреть, как тевинтерец вертится ужом, выторговывая жизнь учителя, и вышвырнуть его, когда насладится зрелищем? Или просто торгуется, рассчитывая получить побольше? Первое было бы весьма объяснимо для южанина, второе - очень логично и похоже на такого прагматичного осторожного человека.
  Еще несколько секунд Дориан молчал, потом заговорил, покачивая кубок в руке и взвешивая каждое слово:
- Ваше высочество, не мне отрицать преступления Гериона Алексиуса, я присутствовал при том, как его за них арестовали, - он невольно задумался о том, не вспомнит ли его теперь принц, и поспешно отогнал несвоевременные размышления. - Не мне предлагать вам верить мне на слово, я слишком хорошо понимаю, как себя показали в Ферелдене подданные архонта. Поэтому, разумеется, у меня есть люди, которые подтвердят мои сведения. И, конечно же, не мне умалять способности ваших агентов, которые наверняка вскоре сделают не слишком полезной мою информацию. Однако относительно международного реноме Ферелдена в связи с освобождением Алексиуса я все-таки позволю себе несколько слов, - Дориан снова сделал глоток из кубка. - Во-первых, Алексиус не отправится на все четыре стороны, он будет передан в цепях под контроль Инквизиции. Соответственно, безнаказанным он не останется. Во-вторых, вы выкажете не слабость, вы выкажете снисходительность сильного: Орлей уже увидел, что Ферелден способен справиться с вторжением на свои земли, теперь он увидит, что Ферелден может позволить себе милость, особенно если это милость к жалкому преступнику, лишенному теперь всех титулов, званий и даже родины. Стране, раздираемой гражданской войной, подобное недоступно, - Дориан чуть улыбнулся, снова пригубил бренди и продолжил: - Впрочем, все, что я сейчас сказал, ремарки и мнение, личное мнение - не более того. Не жду, что ваше высочество станет его учитывать, - он почтительно склонил голову. - Однако есть еще кое-что, что, на мой взгляд, может быть достойно вашего интереса. Буду счастлив, если это "кое-что" еще и покажется вам подходящим дополнением при обмене на жизнь бывшего магистра. Позволю себе не праздный вопрос: ферелденский штаб Ордена Стражей занимается исследованием скверны? До меня доходили слухи, что среди магов-Стражей это направление популярно. А ее взаимодействием с кровью драконов? Что бы вы сказали о новом рекруте, который работал и переписывался с несколькими орлесианскими драконологами и даже продвинулся в своих исследованиях? Как по-вашему, любопытно ли это?
  Непросто сохранять невозмутимость и следить, чтобы не дрожали руки, когда сердце колотится где-то у тебя в горле, но Дориан, скользивший изучающим взглядом по лицу Кусланда, прикладывал сейчас к этому все усилия.

Голос принца звучал так равнодушно, был настолько лишен ноток любой заинтересованности, словно перед ним сидел какой-нибудь его самый незначительный вассал, возжелавший поговорить с его высочеством об урожаях и удоях. Впору было бы пасть духом, если бы Дориан не усвоил четко, как дважды два, что скучающее выражение лица в момент рыночного торга совсем не признак отсутствия интереса. Просто тот, кто, торгуясь, показывает свой подлинный настрой, всегда переплачивает. А раз его до сих пор не выставили за дверь, значит, они двое все еще торгуются, и можно продолжать.
- Разумеется, ваше высочество, я помню просьбу мессира Тревельяна и его доводы. И, конечно же, помню ваш отказ и вашу непреклонность, она тогда впечатлила меня до глубины души, несмотря даже на сильнейшую головную боль, - Дориан улыбнулся с самым невинным видом, на который был способен, снова пригубил вино и удобнее расположился в кресле. - Было бы неумно отрицать, что меня ведут личные мотивы, но ведь иногда именно личные мотивы и сугубо частные дела серьезно сказываются на решении вопросов деловых, а порой и государственных. Так мог ли я не попытать счастья? - улыбка Дориана стала несколько лукавой, когда он снова взглянул в глаза принцу поверх края кубка.
  Словесные танцы утомляли и вместе с тем, казались такими увлекательными, что даже перспектива танцевать их всю ночь могла бы стать почти соблазнительной. И услышав, как принц рассмеялся, Дориан шире улыбнулся ему в ответ: итак, разговор о Стражах и скверне начат, а ему все еще не посоветовали не совать нос в дела Ордена, собеседник по-прежнему любезен, а вопросы прозвучали почти прямо - пожалуй, лучше знака и не придумаешь.
- Это лестно звучит, ваше высочество, - Дориан усмехнулся, - но, боюсь, я подошел бы на подобную должность, а Стражем стал бы просто отвратительным: у меня всегда было из рук вон плохо с дисциплиной. К счастью, я говорю не о себе, - улыбка не сошла с лица Дориана, однако он слегка посерьезнел. - Речь идет о Феликсе Алексиусе, сыне магистра. В противовес большинству из нас, он не только маг, но и ученый: он изучал в университете Вал Руайо математику, а позже - драконологию, и немало в этом преуспел. Шесть лет назад он стал жертвой нападения порождений тьмы, был ранен и заразился скверной. С тех пор он болеет, однако болезнь не сказалась до сих пор ни на его интеллекте, ни на внешнем облике, ни на способности вести достаточно активную жизнь. Насколько я знаю, именно лекарства на основе неких "драконьих выжимок" и стали этому причиной. Сейчас болезнь постепенно одолевает его, но он все еще не растерял сил. Его я и предлагаю в рекруты ферелденскому штабу: маг и блестящий ученый для службы Стражам в обмен на вашу помощь в том, чтобы сохранить ему жизнь. Сын за отца. Феликсу некуда и не к кому возвращаться и, приняв его, вы не создадите себе никаких сложностей. Как вам такое дополнение к первоначальному предложению, ваше высочество? - Дориан снова улыбался поверх своего кубка и очень надеялся, что ни тени волнения сейчас нельзя разглядеть у него на лице.