"Корона и лев" - приличное заведение, не из тех, где рады разбойничьего вида остроухим вроде Табриса, и при обычном раскладе эльфа, может, и пустили бы на порог, но уж точно смотрели бы косо и спровадили бы к столу потемнее. Однако расклад обычным не был: этот остроухий, пусть с виду и чистый разбойник, щеголял серебристым грифоном на груди, а этот герб немало значил в городе, который Стражи меньше года назад спасли от чудовищной опасности. Когда люди смотрят на какую-то эмблему с таким почтением, они и двери с готовностью открывают, если не перед ее обладателем, так перед ней самой, поэтому Табрису в "Короне и льве" были готовы не только налить и поставить тарелку похлебки, но и улыбнуться сердечно. Если же присовокупить к этому еще и то, что весной он свел здесь дружбу с одним торговцем, по сходной цене скупавшим у него и дурнолуковку, и даже глубинные грибы, то и вовсе можно было чувствовать себя, как дома.
  Сегодняшняя коммерция завершилась на редкость быстро, поскольку покупатель спешил и так настороженно оглядывался по сторонам, как будто перешел дорогу королевской страже, и она вот-вот должна явиться. Табрис поскорее сбыл своему доброму знакомому увесистый мешочек глубинных грибов и чуть меньший - дурнолуковки, разбогател на несколько серебряков и остался в компании немалой кружки эля, которой обзавелся у стойки. Вечер обещал быть свободным, на редкость приятным, ближе к закату можно будет сходить к Искупительнице, а потом заночевать у кого-то из своих или пообщаться с кем-нибудь из здешних красавиц, например, с белокурой Айрин, которая так споро разносит гостям пиво, а сейчас явно зазывно поглядывает на него.
  Табрис как раз улыбался Айрин, посверкивая глазами, в приглушенном вечернем освещении таверны, когда его потянули за рукав, привлекая внимание. Обернувшись, Илан встретился со взглядом огромных карих глаз: на него смотрел юноша лет шестнадцати, не больше. По смуглой коже и нездешнему выговору в незнакомце нетрудно было распознать иностранца, говорил он жарко, страстно, то и дело взмахивал руками, глотал окончания слов, а то и целые слова, и Табрис едва успевал улавливать смысл того, что ему втолковывали. В конце концов из беспорядочных объяснений и восторженных возгласов Илан вынес-таки некоторый смысл: собеседник - сын антиванского торговца, они с отцом и старшим братом в Амарантайне ненадолго, наслышаны о том, что тут было, и о Море, и прямо-таки мечтают "своими глазами увидеть настоящего спасителя, а то некоторые болтают, что он грознее дракона, а другие - будто все это бред один, надувательство ферелденцев, и Его вовсе не существует". По такому случаю им был прямо-таки необходим настоящий Страж, который согласился бы за хорошие деньги провести их в Башню и показать героя.
  Табрис призадумался. С одной стороны, обещанный золотой - это целое состояние, а Командор сейчас как раз в Башне, и вряд ли будет какой-то вред, если эти шумные антиванцы на него поглазеют. С другой - по командорскую душу только зимой приходили наемники-неудачники, а их хозяева так и остались целы и благополучны. С третьей - если кто замыслит что дурное, то ведь Илан как раз там будет, чтобы приглядеть, а при случае и взять злоумышленников к ногтю. Придя к последней мысли, Табрис удовлетворенно кивнул сам себе, а потом одарил черноглазого просителя широкой, радушной улыбкой.
- По рукам, - он кивнул. - Пятьдесят серебряков сейчас, еще пятьдесят - когда выйдем из Башни и любуйтесь Командором на здоровье.
  Щедрый купеческий сын рассыпался в благодарностях, мешая общий с антиванским, и умчался "порадовать своих и приготовить лошадей". Табрис остался у стойки в компании своего эля, напряженных подсчетов и размышлений. Планы на вечер явно менялись, но пока по всему выходило, что даже к лучшему. Илан приложился к кружке и поудобнее облокотился на стойку, осматривая зал и гадая, как скоро антиванцы соберутся и когда будут готовы ехать: не хотелось пускаться в путь совсем на ночь глядя, да и приманить каких-нибудь лихих людей, чтобы те увязались следом, тоже было бы нерадостно.

Антиванцы слишком долго ждать себя не заставили, Табрис даже удивился тому, с какой скоростью они один за другим скатились по лестнице: обычно торговцы - люди более солидные и неспешные, торопиться не любят и в путь собираются основательно. Впрочем, кто их там, в Антиве, знает, как у них принято, да и не слишком дружелюбно их в "Короне и льве", похоже, приняли, по крайней мере, не настолько, чтобы рассиживаться до тех пора, пока Песнь не прозвучит по всех концах света.
  Привязанные у коновязи кони оказались до того хорошими, а сбруя - такой добротной, что Табрис при виде такого богатства изумленно вскинул брови: в эрлинге подобным добром многие банны и рыцари не побрезговали бы.
- В последние годы дела шли хорошо, - несколько смущенно проговорил Фелипе, глава семьи, и с отеческой улыбкой покосился на сыновей: - Да и от парней, наконец, польза пошла, один подрос, другой вон, за ум взялся, - Артуро и Эрнесто, самый младший, обменялись довольными усмешками. Фелипе между тем снова обратился к Табрису, отвязывавшему своего коня. - Ну что, Страж, можно бы и трогаться. Ты только вот что, - антиванец понизил голос и заговорил так, чтобы его слышал только Илан и сыновья: - Ты нас веди той дорогой, что побезопаснее, договорились? Где к человеческому жилью держись поближе, а где - к перелескам, где при случае и укрыться можно. А то я слышал, что по Ферелдену после Мора все еще разбойников бродит больше, чем тараканов, а мы путешественники разом и не бедные, и в бою не слишком грозные, а когда одно с другим вместе, это просто беда. Договорились?
  Табрис, несколько обескураженный такой просьбой, в замешательстве почесал ухо. Антиванское семейство, конечно, не выглядело грозой разбойников, но чего бояться-то? Амарантайнская стража смотрит зорко, рядом Тропа пилигримов, за которой тоже приглядывают, а мародеров многих и вовсе повывели. А вот если петлять да искать возможности держаться хуторов, можно до ночи на дороге застрять и тогда уж точно нарваться на неприятности.
  Все это Табрис и высказал Фелипе, попытавшись уверить его, что лучше поторапливаться и до заката попасть в Башню, а потом заночевать где-нибудь на ближнем хуторе, чем лишний раз искать безопасности. Однако антиванец был непоколебим и в конце концов Табрис махнул рукой и пообещал сделать, как просят.

  Начало пути было самым что ни на есть обыкновенным: кони шли бодрой рысью, солнце понемногу клонилось к горизонту, но было еще достаточно далеко от него, антиванцы то и дело переговаривались на родном языке, а улыбчивый и на редкость болтливый Фелипе так старательно занимал Табриса разговорами, что тот уже и не видел ничего вокруг, кроме своего собеседника. Впрочем, когда они свернули на проселок, некоторую странность Илан все-таки не смог не заметить: Артуро, до того ехавший бок о бок с отцом, почему-то начал то и дело отставать и всякий раз оставался все дальше и дальше за спиной, а потом, запыхавшийся, нагонял честную компанию.
- Лошадь блажит, - с извиняющейся улыбкой пояснил Эрнесто, бросив на брата быстрый взгляд. - Она у него норовистая: то как надо идет, то упираться вздумает, то захромает невесть с чего. Давно сменить бы надо, но Артурито шельму любит, - он рассмеялся коротким, неожиданно хлестким смехом и бросил брату пару фраз на антиванском.
  Табрис понимающе покивал, однако странное чувство какого-то нелада, несоответствия зацепило его острое разбойничье чутье.
  Во второй раз испытанием для чутья случилось, когда они, давая крюк по проселкам, поехали между лесом и охотничьими Уотлинговыми фермами. Начинало смеркаться, а странные отлучки Артуро становились все более и более долгими. После одной из них он появился встревоженным не на шутку и слегка побледневшим и о чем-то встревоженно заспорил с отцом. Тот сперва отмахивался, потом прислушался и, наконец, обернулся к Табрису.
- Страж, поговорить надо, - напряженно хмурясь, проговорил он. - В общем, так... Ты прости, что сразу не сказал, но... В общем, не в лошади Артуро у нас беда. За нами идут, похоже, проверял сынок мой. В общем, еще в таверне подсели люди - не из законопослушных, такое сразу видно - подсели, как услышали, куда мы попасть хотим, предлагали вместе ехать, вместе проводника искать, все хотели со Стражами поручкаться, поручение чье-то поминали... А я вижу - рожи злодейские. Ну и отказал, спровадил их а потом Эрнесто тебя сговорил нам на помощь. Вот только они теперь следом идут, Артуро видел. Их много, не справиться вдвоем, мы-то с Эрнесто совсем не бойцы. Как быть теперь, Страж? - в глазах Фелипе так и плескалась паника.
  Табрис молчал, от напряжения даже уши к голове прижав. Сама собой вспомнилась зимняя история: они с Хоу ловят убийц прямо в покоях Командора, а потом Вэрел и крысу находит. А что, если в этот раз незваные гости умнее и идти в Башню хотели вместе со Стражем? Чтобы он сам их и провел, и Командора им показал? Табрис почесал ухо.
- Слушай, Фелипе, а лорда Гая эти злодейские рожи часом не поминали? - задумчиво щурясь, поинтересовался Илан.
- Поминали! Вот только вспомнил, что да, - с готовностью закивал антиванец. - Так как быть-то теперь, Страж?
- Не тревожиться, - Табрис тепло улыбнулся торговому семейству. - Давайте за мной. Не отставайте только и не бойтесь ничего. Я знаю, что делаю, - и с этими словами он свернул с дороги и поскакал к лесу.

  Лес Вендинг - место красивое, но для несведущих - еще и опасное, и этими опасностями Табрис и надеялся воспользоваться. До Сильвановой рощи, где меньше года назад так бесновались буйные деревья, было не больше полумили. Объехать ее без вреда для себя можно было по боковой тропе, проходившей чуть выше по невысокому холму, вот только зачем лезть в холмы, если можно проехать широкой лесной тропой, идущей через светлую рощу? Совершенно незачем.
  Немного не доезжая рощи, Табрис дал антиванцам знак сворачивать на тропу, а сам проехал немного вперед в надежде, что удастся раскидать приманки так, чтобы преследователи сунулись в рощу. Свой форменный ремень, немалый клок от рубахи Артуро, примятая трава на самой границе владения сильванов - оставалось надеяться, что они зайдут достаточно далеко, чтобы свести знакомство с голодными древесными тварями. Или просто раздразнят их своим присутствием, и те явятся сами.
  Хлестнув коня, Табрис поскакал догонять своих антиванцев.

Догоняя антиванцев, Табрис был уверен, что те успели уйти далеко, да и вообще не пожелают задерживаться в таком негостеприимном месте, как Вендинг, надолго, однако вышло совсем не так. Илан едва успел удалиться от рощи десятка на три ярдов, как перед ним возник Эрнесто, неподвижно и на редкость тихо замерший в тени деревьев, сперва даже показалось, что антиванец на вороном коне прямо-таки слился с темнотой ночного леса.
- Ты что замер-то? - вполголоса спросил Табрис, настороженно оглядываясь по сторонам. - Запутал я их, даст Создатель, отцепятся. Или в гости угодят к неласковым хозяевам, - он недобро ухмыльнулся, потом кивнул в сторону теряющейся в темноте тропы: - Давай вперед, Эрнесто, чего ждешь? - Табрис нахмурился. - Вряд ли нам стоит медлить: если ваши друзья поумнее, чем кажутся, могут выпутаться, а потом и след взять, так что давай-ка, поторопи лошадку.
  Против его ожиданий, Эрнесто не двинулся с места, только сверкнул в темноте белозубой улыбкой, а потом отрицательно помотал головой.
- Нет, Илан, - антиванский акцент в его речи стал еще заметнее. - Антиванцы не бегут, если их загоняют в угол, как крыс. Антиванцы дают отпор, - и, когда он отбросил полу плаща, лунный луч упал на эфес длинного кинжала, который теперь был Табрису прекрасно виден.
  Илан полгода был в наемниках и уже почти год в Стражах, если он что-то и успел изучить за это время, так это оружие и тех, кто его носит, и сейчас не мог не оценить уверенность и плавную грацию, с которой Эрнесто положил руку на эфес: торговцы, вооружившиеся чем по попало и молящиеся Андрасте, чтобы устрашающий блеск клинка спас их от ужасных разбойников, так не держатся. Так держатся обученные, тренированные фехтовальщики.
  Табрис цепко всмотрелся в лицо Эрнесто и даже в скупом лунном свете разглядел опасные искры в его темных глазах и странный насмешливый оттенок в улыбке. Разумеется, даже эльфинажной крысе этого было маловато, чтобы вот так, сходу, вцепиться в глотку, но вот чтобы почуять что-то неладное и подозрительное хватало сполна. И, раз почуяв, Илан смотрел теперь на антиванца совсем иначе, внимательно и цепко.
- Нет, - отрывисто и хрипло бросил он, весь подобравшись в седле. - Никакого отпора, - и, сообразив, что после его прежней покладистости это выглядит странно, прибавил чуть спокойнее и доброжелательнее: - Вы леса не знаете, сейчас ночь, а здесь каких только странных мест нет, и какие только твари не водятся. Не душегубы вас прикончат, так сильваны, а мы так не договаривались. Едем дальше, - и он мотнул головой в сторону лесной тропы, уводившей еще дальше в чащу.
  Эрнесто недовольно нахмурился и явно собирался заспорить, однако притих, когда рядом с ним из темноты на удивление бесшумно появился его отец. Фелипе выглядел настороженным, но сдержанным и спокойным.
- Ты прав, Илан, едем дальше, - он доброжелательно улыбнулся, всем своим видом демонстрируя, что одобряет намерение эльфа. - Мои сыновья просто слишком горячи. Мы, антиванцы, ненавидим выглядеть трусами и не иметь шанса поквитаться. Но это можно сделать и позже, - Фелипе выразительно оглядел сыновей, казалось, желая дать им понять нечто важное, потом обернулся назад в сторону рощи, и когда Табрис посмотрел туда же, рассмотрел в той стороне тени, напоминающие человеческие фигуры, и услышал негромкий шорох. Торговец встретился с ним взглядом: - Лучше бы нам поспешить.
  Вот с этим Табрис был согласен полностью. Его уверенность в том, что он защищает несчастных обывателей от лихих злоумышленников пошатнулась, и то, что он увидел в своих спутниках, совсем не соблазняло бок о бок с ними бросаться в бой. Лучше бы сначала разобраться, и желательно вне схватки.
- Не отставать, - коротко бросил он антиванцу и дал шпор коню.
  Лес Вендинг - красивое место, а еще это место полное жутких легенд, которые пугают до икоты добрых жителей Амарантайна и даже некоторых робких охотников. Роща, где в центре можно найти каменный круг, иногда, как говорят, вспыхивающий огнем, если наступить не на ту плиту, как раз часть такой легенды. Ни один горожанин туда не сунется, а если сунется, точно даст деру при виде Каменных Братьев - двух статуй, способных, если верить рассказам, одним взглядом обратить в камень неосторожного путника. Если их преследователей ведет амарантайнец, он, скорее всего, даст деру и они останутся без проводника. Если идут сами, то вполне могут потерять след: тропа там начинает сильно петлять, а потом и вовсе уходит в гору. Так или иначе стоит попробовать этот путь, а потом разобраться, что к чему с его собственными спутниками.
  Подхлестывая коня, Табрис поскакал быстрее. Каменный круг и неподвижные Братья уже маячили впереди в лунном свете.

Лес Вендинг - красивое место, страшное место, и чем дальше скакал отряд, тем яснее Табрису это припоминалось. Создатель не обделил его верой, а отец и хагрен в детстве щедро кормили жуткими легендами, да и местные, с детства жившие в округе, с удовольствием рассказывали истории пострашнее, как только он соглашался слушать, так что репутации Вендинга Илан верил и сейчас ему было очень не по себе. Одно дело - идти в бой против моровых тварей и полагаться на собственные кинжалы и помощь сослуживцев да еще и знать при этом, что перед тобой живые существа, которые умирают, если снести им голову. Совсем другое - идти ночью через темную рощу, слушать дальние крики филина, к которым то и дело присоединяется то странный скрип, то скрежет, будто камни сами собой ходят или сильван потягивается, как заспавшийся в карауле дозорный. Одно слово - жуть, и хочется только надеяться, что и у антиванцев душа в пятки уходит, да побольше, чем у него: так больше шансов, что не заметят или не успеют цапнуть за хвост, когда он даст от них деру.
  Ушли ли в пятки антиванские души, Табрис, разумеется, понять не мог, но нутром почуял, что его спутники присмирели, стараются не шуметь и идут за ним след в след, явно стараясь не отставать. Оставалось надеяться, что лабиринт заставит их растеряться и промедлить хоть немного, а там уж он найдет способ отвязаться и убраться подобру-поздорову, все-таки они тут чужие, а этот лес почти что его.
- Это здесь? - окликнул его Фелипе, когда каменные статуи замаячили совсем близко.
- Да, - не сбавляя хода, Табрис обернулся к антиванцу с седла. - Езжайте, я обгоню немного: там есть одна хитрость, надо бы сделать кое-что, чтобы и в самом деле в ловушку не угодить.
  Фелипе бросил на него подозрительный взгляд, Эрнесто явно хотел что-то сказать, но все-таки сдержался, и Табрис, не желая дать антиванцам опомниться, пришпорил коня. Ему надо было очень торопиться, успеть убраться отсюда прежде, чем они сообразят, что нет в лабиринте никаких особенных хитростей и уж точно ничего такого впереди, с помощью чего надо было бы его обезвреживать. Успеть выбраться на ту самую тропу, что уходит в гору, а потом выводит прочь из леса.
  Погоняя коня, Табрис вылетел на верхнюю тропу и одним духом помчался дальше. Ветер хлестал в лицо с такой силой, что Илан даже пригнулся пониже к шее коня, не глядя по сторонам, почти не следя за тропой и только торопясь поскорее добраться до Башни, чтобы предупредить и о странных антиванцах, и об их не менее странных преследователях.
  Возможно, будь Илан сейчас внимательнее, того, что случилось дальше, не произошло бы, но сейчас чрезмерная поспешность его подвела. Лошадь вдруг болезненно заржала, припала на правую переднюю ногу, а потом и вовсе рухнула так, будто у нее подломились колени. Не ожидавший такого поворота Табрис перелетел через ее голову, болезненно ударился плечом, не успев сгруппироваться, и почти сразу поднялся на колени, выхватил из ножен один из кинжалов. Лошади не падают просто так, надо разобраться. Хрипло переводя дух, Илан подобрался ближе, коснулся конского колена и увидел: ловушка, гораздо более сложная, чем он сам мог бы сделать и поставить. Зато как раз подходящая, чтобы он в нее угодил. Бессвязно и почти беззвучно ругаясь, все еще шатаясь, Табрис поднялся на ноги, вытащил второй кинжал. Если раньше ему по-настоящему жутко не было, то сейчас от мысли о том, что придется пешим искать дорогу в темном лесу и при этом быть дичью для не в меру ловких охотников, стало всерьез не по себе.

Ну конечно, как без этого: если есть мышеловка, должен быть и тот, кто придет дуру-мышь из ловушки достать, вот и ему пришла пора за дурость расплачиваться.
  Табрис насторожился, разом подбираясь и весь обращаясь в зрение и слух, как это обычно бывало с ним на Глубинных Тропах. Различил едва слышный шорох за спиной и даже уши прижал от напряжения: еще один противник? Или просто ночная птица в траве? Нет, вряд ли можно расслабляться и рассчитывать на лучшее, куда как правильнее ждать самого худшего.
  Всмотревшись в темноту, Табрис различил по-эльфийски поблескивающие глаза. Что ж, то, что его собеседник и наверняка будущий противник - эльф, не так уж плохо: это может хоть немного уравнять шансы, если повезет, и незнакомец, по крайней мере, не задавит его силой и тяжестью. Эх, жаль, стражеский грифон на груди не всем внушает достаточно почтения и трепета, чтобы без разговоров убраться с дороги.
  Илан шестым чувством чуял, что противник у него не один, но живая темнота Вендинга мешала правильно сориентироваться и ударить первым. Было и еще одно: в своей способности выкрутиться сейчас из потасовки сразу с несколькими нападающими Табрис сильно сомневался, а бежать было и некуда, и поздно. Оставалось, пожалуй, только одно: обратиться к средству, применения которого они вряд ли ожидают.
- Доброй ночи, брат, - отозвался Табрис, обращаясь к незнакомцу так, как обращался обычно ко всем остроухим сородичам. Широко улыбнулся и плавным движением повторил его жест, прокрутив кинжалы в руках. - Да лошадь вот захромала, пешим остался, а до штаба идти и идти, а тут еще и компания дурная попалась, с какой через лес не пойдешь, - Табрис чуял, что, кем бы ни был его собеседник, ему лучше не считать, что Страж в нежной дружбе с Фелипе и его сыновьями. - А о Воронах ни о каких ни слыхал, где мне, я с иностранцами не знаюсь, в порту редко бываю, а не в порту так и не встретишь их брата. А мне и незачем еще куда-то гулять только ради чужаков дурных... - продолжая говорить и говорить длинной тягучей скороговоркой, Табрис понемногу понижал голос.
  А потом вдруг, бросив на землю один кинжал, упал на колени в надежде сбить с толку того, кто, возможно, готовился атаковать сзади, сдернул с пояса "ледяную" бутыль и рванул затычку: если успеет, будет почти в безопасности, а на лесной тропе просто станет на пару ледяных статуй больше.

Вот ведь треклятые душегубы, а. Ловкие попались, Табрис бы и сам первым делом хватал за руки, не в меру подвижные и быстрые, в таких всегда опасность, причем какая-нибудь подлая, как раз такая, как у него сейчас - бутыль, например, какая-нибудь или яд, который пробирает противника, как только учует запах, что от склянки пойдет. Одним словом, не просто разбойники ему попались - по-настоящему умелые ребята, и можно было бы похвалить от души, а то и на бутылку эля позвать, если бы только один из этих ребят не держал его сейчас мертвой хваткой за запястья, а второй не обезоруживал, избавляя от отличных, всем на зависть, кинжалов, а заодно и от собственноручно сваренной "ледышки".
  Табрис беззвучно вывернулся сквозь зубы, а потом извернулся и достал одного из противников сперва ударом затылка в лицо, а потом сапога - по голени. Судя по звукам, душегубу пришлось плохо, но, к сожалению, не настолько, чтобы от боли он одурел и выпустил добычу. Табрис изготовился было крутануться еще раз и в этот раз вломить посильнее, но увидел приставленный к горлу клинок и послушно замер: ладно, по-плохому так по-плохому, может, еще и станет по-хорошему, если особенно резких движений не делать да лишних слов не говорить. Главное сейчас - разобраться хоть как-то, чего этим неласковым ребятам от него понадобилось.
  Дергаться Табрис не стал - себе дороже - о связанных руках пожалел, очень уж это всегда и неприятно, и неудобно. А вот слова о том, что отсутствие сапог убавить ему прыти, позабавили: как будто хоть когда-нибудь прыткость эльфинажек от такой ерунды зависела. Табрис ухмыльнулся, широко и почти приветливо, как будто это он, а вовсе не незнакомый эльф, был сейчас хозяином положения.
- Должен, говоришь? Ну, могу с Ритой-Лисицей в Амарантайне познакомить, она горбоносых любит. Хочешь с Ритой встретиться, сморкун? - Илан попытался улыбнуться напарнику эльфа, обернувшись через плечо, а потом снова посмотрел на того, в ком чуял командира, помолчал немного и отозвался: - Табрисом звать, из местного штаба Стражей. Свободный вечер у меня... был. Пока антиванцы не привязались: отведи, мол, на Командора посмотреть. А потом стало веселее: помоги от душегубов спрятаться, еще в Амарантайне на хвост сели, страшно нам. Говорил, душегубы вы. Говорил, дела у вас тут нехорошие, - глаза Табриса подозрительно сузились. - Врал? - отрывисто бросил он.
  Вроде как пленником был сам Илан и допрашивать должны были его, но кто сказал, что дичь не может задавать вопросы охотнику? К тому же Табрис пока не был уверен, кто перед ним, чего следует опасаться и как действовать, поэтому болтал наугад, прощупывая дорогу, как на болоте.

Табрис весь подобрался и только глазами посверкивал то на разговорчивого эльфа, то на его подручного. Обыску сопротивляться не пытался: все равно не было смысла. Такую улыбчивую словоохотливость он хорошо знал, сам порой что-то такое выдавал и прекрасно помнил, какими невеселыми делами она обычно оборачивается. Тот, кто и правда не желает собеседнику зла или хотя бы не представляет для него опасности, так не разговаривает, так любят поговорить те, кто водит за нос, отвлекает, заговаривает зубы: раз-два - и ты собственное имя забыл, не помнишь, где запад, где восток, и всю подноготную о себе выболтал, а за то, что успел выболтать, тебя к виселице тащат. И то, что эти "душегубы" пришли по души Фелипе и его самого, пока совсем не обещало, что с Табрисом они станут брататься.
  Илан слушал, прижав уши к голове и напряженно хмурясь, мысленно прикидывал ответы и их последствия, цепко всматривался в светловолосого эльфа. Тот задавал дельные вопросы, но, похоже, и порядках в Башне, и Командоре все-таки знал не так уж много, иначе наверняка вел бы речь по-другому. А, может, он как раз и держится так, как держится, потому как сам понимает, что знает маловато, и ему надо, чтобы Табрис побольше выдал. Как бы так и самому голову в капкан не сунуть, и делу помочь? А помочь-то явно надо, раз теперь незваные гости - уже не местные с топорами, а убийцы аж из самой Антивы.
  Послушавшись чужих рук, Табрис неловко плюхнулся на бревно рядом с эльфом, назвавшимся Араннаем, искоса посмотрел на него, несколько секунд настороженно молчал, потом передернул плечами и подал, наконец, голос:
- А с чего мне твое имя слышать, а, Зевран Араннай? - Илан ухмыльнулся. - С того, что я, как ты сказал, у Командора в почете? Так если ты его знаешь, то знаешь и то, что он с нашим остроухим братом не якшается и за руку не здоровается, как любой дворянин. Никакого почета, кроме того, что он мне дважды жизнь спас, нет, да и быть не может. Так-то, - наставительно завершил Табрис и почесал связанными руками нос. - Что до монет, так Командор не такой жмот, чтобы соверен на нужды Ордена отбирать, ему до таких денег дела нет. Это только задаток, кстати. А голову скрутить... - он негромко хмыкнул. - Да он не знает и не узнаёт никогда ни о каких незваных гостях, я их уже полгода вожу Героем и спасителем любоваться. И никогда такого дерьма не было, - удачливый торговец достопримечательностями помрачнел, помолчал немного, а потом вдруг бросил на собеседника внимательный взгляд и осторожно поинтересовался: - А ты мне лучше вот что скажи, раз уж о наемных убийцах рассуждаешь: ты часом лорда Гая не знаешь? Имя такое слышал когда-нибудь? Здесь, в Ферелдене. Или ты только от своих сородичей спасаешь? - вот сейчас окажется, что этот антиванец знает ублюдка Гая не хуже, чем те неудачники, которых они тогда с Хоу сцапали, и обязательно попытается его полоснуть по горлу своим красивым ножичком. Табрис весь напружинился, сцепив связанные руки в замок и готовясь ударить в лицо, а потом уж разбираться с напарником Аранная.

А вот это уже было по-настоящему интересно, чуть ли не интереснее всего остального, что Илан сегодня уже слышал. "Вровень идем"? Получается, антиванец тоже Командору обязан? Или просто специально сейчас зубы заговаривает, чтобы расположить к себе и вытянуть что-нибудь полезное? Но зачем бы так изворачиваться, если тут темно да тихо, на крики никто не прибежит, и вполне можно уже начать тянуть Табриса жилы? Так что же, правду говорит, что ли? И Командора знает, и должен ему с давних пор? Вот ведь бывают же встречи.
  Вслух Табрис своих мыслей не выдавал, только смотрел на Аранная немигающим цепким взглядом, будто стараясь высмотреть правду, которая прячется за ухмылками и шутками-прибаутками. Услышав про чистку зубов Архидемона, ухмыльнулся сам и снова почесал нос.
- Да не знаю я, - в этот раз улыбка неожиданно вышла почти беззаботной. - Может, и травит кому из своих, Констеблю вон, Старшим Стражам, сенешалю, а я, знаешь ли, ни чином, ни ушами не вышел. Так что если хочешь про свои геройства порассказать, то лучше сам давай трави, когда разговор о делах кончится, - наверное, чересчур самонадеянно надеяться на какое-то потом и загадывать на будущее, сидя бок о бок с тем, кто тебя только что связал и вполне способен прирезать, но Табрис всегда предпочитал в первую очередь обращать внимание на светлую сторону жизни, да и то, что допрос до сих пор был не с пристрастием, обнадеживало.
  Между тем, упоминание о лорде Гае, похоже, настроило на серьезный лад не его одного: из мешка Аранная на свет появилась какая-то бумага, на которой Илан с некоторым трудом разобрал имя подозрительного дворянина. Для того, чтобы разобрать, о чем шла речь в самой бумаге, пришлось приложить еще больше усилий, но, когда Табрис, наконец, уяснил, что к чему, его глаза нехорошо сузились.
- Вот, значит, как, - тихо пробормотал он, ни к кому не обращаясь, потом чуть повысил голос и ответил: - Гай - один из амарантайнских лордов. Немолодой, богатый, на морду пухлый - одним словом, ничего особенного, вроде бы такой же, как все. Но тут вот какое дело: с полгода назад мы с одним Стражем сцапали у Командора в покоях двух наемников, которые как раз по командорскую душу и пришли. Так вот один из них лорда Гая как раз и поминал, когда пытался этому второму Стражу какие-то странные песни петь о том, как теперь плохо живет эрлинг и как не все этим довольны. Я тогда, к сожалению, не дал ему договорить, а потом концов не нашел, тихо стало, - Табрис мрачно насупился, потом отрывисто бросил: - А теперь вот что-то, похоже, опять громко. Всплыло дерьмо-то, - он кивнул на бумагу и нахмурился, припоминая подробности той давней стычки в командорской спальне.

Табрис только ощерился по-крысиному, когда Кристоф предложил "не успеть его спасти": даже связанный и явно не имеющий особенных шансов против этих наверняка отлично обученных душегубов, он не считал, что его песенка спета и готовился продавать свою жизнь подороже. На том когда-то выжил, на том собирался выпутаться и сейчас. А почему бы и нет? Иногда и крыса может волка задрать, если очень жить захочет.
  Вскоре однако выяснилось, что к последнему в жизни бою можно пока не готовиться: Араннай не поддержал план приятеля, и Табрис не сдержал усмешки, представив командорскую псарню и прискорбные последствия встречи антиванцев с ее обитателями. Обязательно надо выжить и дожить до того, как Командор спустит собак, такое не пропускают даже ради встречи с Пророчицей.
  Табрис так замечтался о чудесных перспективах, что едва не пропустил момент, когда Араннай обратился к нему и предложил кое-что значительно интереснее, чем нож под ребро или петля на шею. Такие предложения не отвергают, но и о том, как именно согласиться, иногда стоит подумать. Несколько секунд Табрис размышлял, напряженно хмурясь, потом кивнул:
- Идет, - негромко откликнулся он. - Только смотри, может, обгоним, а не догонять будем. В этих лесах чего только не живет, даже сильваны, так что если я и не убил, еще не значит, что ваши приятели выберутся отсюда скоро и не потрепанными, - Табрис помолчал, еще что-то прикидывая, потом улыбнулся Зеврану и поднял связанные руки: - Руки. А еще - сапоги. Без кинжалов буду горько плакать, но пойду, а вот без сапог - никак, - он улыбнулся еще шире, а потом, разом посерьезнев, прибавил: - И вот еще что. Те ребята, которых мы прирезали зимой в командорской спальне, говорили, что двери им открыла и дорогу показала такая Эльси. Так вот если это правда, то ищете вы не Стража, разве что она Стражем для веса назвалась. И заходить надо не со стороны казарм, а с кухни и разных служб. Показать дорогу? - в прищуренных глазах Табриса, цепко всматривавшихся теперь уже в обоих антиванцев поочередно, плясали веселые, лукавые искры. Дергать смерть за усы все-таки было увлекательным занятием.