Если и был в жизни Кусланда поступок глупее и бессмысленнее, сейчас он его припомнить не мог. Дружеское плечо и готовность прикрыть товарища в бою - это, конечно, прекрасно и романтично, но: во-первых, его высочество принц-консорт всегда предпочитал, чтобы прикрывали его, а не он; во-вторых, не было уж совсем никаких разумных причин для того, чтобы прикрывать мальчишку, с которым его связывает разве что постель. Нет, конечно, если копнуть глубже, нельзя было не вспомнить, что в горах этот мальчишка спас ему жизнь. Но если копнуть еще глубже и быть совсем уж откровенным с собой, ни о каких долгах в этот момент Оливер не думал. Он вообще не думал, действуя на инстинктах, которые, непонятно с какой радости, велели ему закрыть Ниалла собственным телом.
   Все это пронеслось в голове Стража, пока он зажимал ладонью рану в боку. Судя по тому, как часто ему доставалось в последние месяцы, до ухода на Тропы он решил не дожить, но на этот раз судьба оказалась все же хоть немного благосклонна. Болт прошел по касательной, разорвал кожу на боку и врезался в стену. К счастью - потому что стоило только подумать о застрявшем в ране наконечнике, как Кусланд недобрым словом вспоминал бородатого Защитника с его ложкой и изуверской медициной... Словом, больно, конечно, было, и кровь стремительно заливала бриджи, но потерпеть и разобраться с насущной проблемой вполне можно было.
   "Насущную проблему", между тем, огрели лампой, и Оливер с облегчением услышал грохот, с которым упал на пол арбалет. Еще большее облегчение он испытал бы, только заполучив в руки хоть какое-нибудь оружие, но кинжалы в ножнах лежали на столе, и взять их можно было только пройдя мимо окна. Предупреждающий возглас Вулффа прозвучал как нельзя более вовремя, и Кусланд торопливо опрокинул кресло, укрываясь за ним от летящего в его сторону ножа. Острое лезвие с тихим глухим треском вонзилось в обивку, и принц выгадал секунду для того, чтобы рявкнуть:
   - Не убивать!
   Убийца тем временем потащил из ножен широкий изогнутый кинжал и кинулся на ближайшего противника - то есть Ниалла. Воспользовавшись этим, Кусланд вынырнул из-за своего укрытия и, последовав примеру молодого эрла, сватил первый подвернувшийся под руку тяжелый предмет. Им оказался стул, который с душераздирающим "хрясь" и сломался о спину злоумышленника. Тот еще дернулся, ошалело тряхнул головой, пытаясь подняться с пола, и Оливер от души ударил его по лицу оставшейся в его руках спинкой. Убийца растянулся на животе и затих, потеряв сознание.
   - Мне нужно... задать ему пару вопросов, - выдохнул Страж, тяжело опираясь на подоконник одной рукой и зажимая рану в боку второй. - По-моему, он был здесь по мою душу.

   Очень не понравилась Кусланду эта тишина, наступившая после того, как Ниалл заметил его рану и поднял на него взгляд. Такую тишину обычно начинают заполнять вопросами, отвечать на которые очень не хочется, а на некоторые ответов нет и вовсе. Поэтому принц замер, напряженно всматриваясь в лицо юноши и ожидая: если тот хоть слово скажет о случившемся, возможно, придется еще раз браться за стул.
   Но Вулфф в очередной раз не сплоховал. Это становилось уже даже подозрительным: как будто кто-то подарил молодому эрлу пособие "Как правильно вести себя с припадочным Кусландом", и он теперь чинно следует всем рекомендациям. Впрочем, единственной, кто мог составить такое коварное пособие, была Морриган, а подобной подлости от ведьмы Страж все же не ждал.
   - Всего лишь царапина, - проворчал он, когда окончательно убедился в том, что гроза прошла мимо. И все-таки избавился от дублета и задрал сорочку, чтобы Вулфф мог заняться раной - если из него продолжит так хлестать кровь, вряд ли он сможет душевно побеседовать с убийцей. А это было прямо-таки необходимо. - Он ведь забрался в мою спальню, - с нажимом произнес Кусланд, размышляя вслух. - Даже если слуги проболтались о том, что мы проводим ночи вместе, и он приходил сюда за тобой - он искал бы тебя в твоих покоях, ведь мы все время были там. А раз залез в мое окно - значит, ему нужен был я, - гладко, логично и донельзя противно - Оливер почти не сомневался, что благодарить за такую услугу должен орлесианских собратьев по Ордену. - А еще это значит, что кому-то из твоих слуг следует укоротить язык, - процедил он сквозь зубы и, помолчав немного, добавил: - У тебя есть подходящее помещение и инструменты для таких бесед?

   - Если он и приглядывает, то явно делает это в полсилы, бородатый ублюдок, - проворчал Кусланд в ответ на слова о своем везении. Уже третье ранение за два месяца, тогда как за год Мора он был ранен всего дважды: один из шрамов, личную подпись Логэйна, приходилось носить у всех на виду до сих пор. - Безусловно. Но рассказать о том, в какой из комнат замка меня искать, мог только кто-то из тех, кто в нем живет, - опустив сорочку и накинув дублет на плечи, принц отстранился от подоконника. - Пойдем.

   Заброшенный вид замковой темницы и то, с каким надсадным скрежетом открывалась ее дверь, наводили на мысль о том, что пользовались этим помещением нечасто. Эрл Галлахер слыл гуманистом и, похоже, не изменил своим привычкам даже после того, как потерял почти всю семью по вине Мора и авваров. Кусланд, тяжело переводивший дух после спуска, искоса взглянул на Ниалла - едва ли сын в этом пойдет в отца. Возможно, скоро камеры и пыточные Вулфхолла станут куда более популярным местом.
   - Ты не должен делать ничего, - рассеянно ответил Страж, оглядываясь вокруг и отыскивая нужные ему предметы. Так в центре камеры появился стул, на который был усажен все еще пребывающий без сознания пленник, а сам Оливер присел на корточки у жаровни, терпеливо разжигая ее. - Вообще-то я вполне могу справиться один - тебе незачем смотреть на это.
   Угли, наконец, вспыхнули, и Кусланд поворошил их кочергой, после чего оставил ее на решетке - нагреваться. До настоящих мастеров пыток ему, конечно, было далеко, и вряд ли он смог бы истязать жертву часами, не убив ее при этом. Но сейчас этого и не требовалось: грубые, но проверенные методы порой развязывают язык не хуже тонких и изощренных.
   Отыскалось и ведро с водой - окатив из него привязанного пленника, Страж подождал, пока тот проморгается, и в его взгляде появится какая-то осмысленность.
   - С пробуждением, друг мой, - почти ласково произнес он, когда убийца сфокусировал на нем взгляд и тут же дернулся, пытаясь освободиться. - Ты знаешь, кто я?
   - Принц собачников, - презрительно процедил тот на орлесианском, и Кусланд рассмеялся, отвечая на том же языке без малейшего акцента:
   - Как мило с твоей стороны сразу обозначить, откуда ты! - и вновь перешел на общий. - Если и дальше будешь таким сговорчивым - умрешь быстро и безболезненно, обещаю, - улыбка на его лице при этих словах стала прямо-таки змеиной. - Кто тебя послал? - убийца молчал, упрямо глядя себе под ноги. Оливер вздохнул, натянул плотную перчатку и взял в руку раскалившуюся уже докрасна кочергу. - Уверен, что не хочешь уйти? - спросил он у Вулффа, не глядя на него.

   - Как хочешь, - равнодушно отозвался Кусланд на пожелание Ниалла остаться и наблюдать.
   От его внимания не укрылось ни нетерпение в голосе юноши, ни жадность, с которой он подавался вперед, чтобы не пропустить ничего. Похоже, кое-что еще он делает сейчас впервые - и снова в компании своего принца. Прогонять его Страж не видел смысла: взрослый мужчина, теперь уже эрл, пусть сам решает, какие зрелища подходят для его взгляда, а какие нет. Что до информации, которую может сообщить убийца... Если Оливер прав в своих подозрениях, то услышанное будет Вулффу непонятно и неинтересно - внутренние дела Ордена. Если же убийцу послал кто-то из недоброжелателей лично Кусланда, это тем более не станет сведениями, который есть смысл скрывать от Ниалла. Все-таки определенную, крайне скупую, степень доверия молодой эрл в глазах Оливера успел заслужить.
   - Ошибаешься, мой друг - скажешь, куда тебе деваться, - произнес Кусланд, разобрав бормотание пленника. - Спрашиваю еще раз - кто тебя послал?
   Ответом ему стало упрямое молчание, и он быстрым движением поднес кочергу к лицу убийцы. Ее раскаленный докрасна острый конец оказался в дюйме от его глаза, и он вжался в стул, пытаясь отстраниться от жара нагретого металла.
   - Не дергайся, - отеческим тоном посоветовал ему принц, - а то неровен час у меня рука дрогнет. Бывает ведь такое - и не хотел, а случайно глаз выжег. Все еще не хочешь говорить? - и, не давая пленнику времени ответить, приложил раскаленный прут к его лицу. Раздалось неприятное шипение, запахло паленым мясом, и убийца издал первый громкий звук за все время - он заорал. Боль продолжалась - Кусланд и не думал отводить кочергу, и та плавила плоть, пока не уткнулась в кость. Только тогда Страж убрал прут от лица своей жертвы - на металле остались куски горелой кожи. - Кто тебя послал? - жестко повторил он, вновь положив кочергу на решетку жаровни.
   - Я расскажу! - сквозь стон произнес убийца, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала все его тело. - Все расскажу... не надо... больше, - принц ободрил его молчаливым кивком, и он продолжил, чуть запинаясь от боли: - Я работаю на лорда де Мийо. Он сторонник Гаспара и решил выслужиться перед Великим Герцогом. В Орлее гражданская война, вы знаете об этом. Гаспар не раз говорил, что если бы в Ферелдене наступил хаос, он легко смог бы завоевать его, - короткие рубленые фразы так и сыпались из пленника, точно он торопился облегчить свою душу. - Вот де Мийо и решил: со смертью принца-консорта или королевы в Ферелдене начнется междоусобица. Ослабленный Ферелден станет поводом для орлесианских лордов стать на сторону Великого Герцога. Ведь только он сможет выиграть такую войну. Ну и вот... до королевы добраться сложнее, а тут такая удача.
   Кусланд слушал торопливую и удивительно гладкую исповедь молча и внимательно, то и дело кивая, точно соглашаясь с незадачливым убийцей. Когда же тот закончил, он помолчал с минуту, снова взял в руки кочергу и стал задумчиво вертеть ее в руках, не обращая внимания на то, как побелел при виде раскаленного металла пленник. Тот снова залопотал на орлесианском, уверяя, что рассказал все, что знал, но это Страж слушать уже не стал.
   - Ты лжешь, - коротко вынес он свой вердикт, и острие кочерги вошло в бедро убийцы, как нагретый нож в масло, на добрых три дюйма.

   Пытать людей Кусланду доводилось и раньше, и никогда это не доставляло ему удовольствие. Он хорошо помнил тот день, когда его наставник пришел к нему с не по возрасту горящими глазами и хищной усмешкой в пышных усах. В Хайевере поймали орлесианского шпиона, и тэйрн Брайс без колебаний отдал его старику Мортимеру на растерзание. Брайс Кусланд не был жесток, но не был он и наивен, и понимал, что войну нельзя выиграть, не испачкавшись. Войны вот уже двадцать лет, как не было, но Орлей оставался угрозой, и угрозой реальной. И если удар последует, к нему стоит быть готовым, а для этого все методы хороши.
   Наставник Оливера предпочитал щипцы и иглы. Юный Кусланд наблюдал за этим, борясь с тошнотой и ощущением, что это ему, а не узнику, отрывают ногти и ломают пальцы. Для него Мортимер выбрал огонь - что-то видел в нем старый пройдоха, что позволило ему сделать такой выбор. Сложнее всего было решиться первый раз приложить раскаленный металл к коже живого человека.
   Потом было проще.
   - Надо же, как мало стоит верность в наши дни, - принц сокрушенно поцокал языком, непринужденно вертя кочергу в руке. Насмешливый тон был его способом дистанцироваться от происходящего, и это работало - рука Кусланда по-прежнему была тверда. - Что же, начинай рассказывать. Сколько людей у лорда де Мийо?
   - Всего чытере сотни, - поспешно ответил убийца, и на него тут же обрушился новый вопрос:
   - Как давно он перешел на сторону Гаспара?
   - Он поддерживал его с самого начала.
   - Кто еще в курсе его плана?
   - Только его ближайшие помощники и исполнители, он крайне недоверчив.
   - Каково его семейное положение?
   - Женат, двое детей, сын и дочь - Мишель и Марин.
   - Любовница, любовник?
   - Он верен жене, потому что зависит от ее денег и семьи.
   - Какого цвета маска его рода? - последовала заминка, на лице пленника появилось такое выражение, точно он пытался выдавить из себя яйцо. - Это очень простой вопрос, - вкрадчиво произнес Кусланд, впиваясь взглядом в его лицо, - на который ты мог бы ответить, если бы хоть раз общался с Филиппом де Мийо.
   - Красная с серебром! - выпалил, наконец, убийца, побелев как снег.
   Страж улыбнулся ему - мягко и ласково, а затем медленно покачал головой:
   - Ты почти угадал. Зеленая с серебром.
   Вслед за этими словами последовало три быстрых удара - Кусланд бил убийцу раскаленной кочергой, и она оставляла на его лице ожоги, а сильные удары разбивали его в кровь. Под ноги Вулффу отлетел вместе с кровавым сгустком зуб, и принц заорал, схватив пленника за волосы и склонившись над ним:
   - Говори, сука! Ты уже знаешь, что не выйдешь отсюда живым, так говори! Я могу сделать так, что ты будешь умирать всю ночь, а могу убить тебя за секунду - так облегчи себе уход! Кто. Тебя. Нанял? - теперь уже раскаленное острие вошло в плечо убийцы, и тот взвыл, извиваясь и дергаясь. - Кто?! - металлический прут провернулся в плече, превращая мышцы в горелое кровавое месиво.

   Как бы ни был Кусланд поглощен разговором со своей жертвой, он не мог не заметить, как шаг за шагом приблизился Ниалл. На мгновение он отвлекся, посмотрел на юношу и поразился жадному интересу, с которым тот наблюдал за происходящим, завороженности, с которой он сначала сжал спинку стула, а после и коснулся волос пленника. Молодого эрла явно увлекало кровавое зрелище, разворачивающееся на его глазах, и у Стража это вызывало двойственные чувства. С одной стороны - у него и в самом деле не все в порядке с головой! С другой... эта порочность, эта звериная жестокость притягивала Оливера, как магнит.
   Но мгновение прошло, и он снова был целиком и полностью сосредоточен на своем пленнике. Острие кочерги все еще оставалось в его плече, но Кусланд перестал проворачивать его, стоило убийце заговорить. Это было ровно то, что он ожидал услышать с самого начала, но все равно сказанное вызвало у него горечь. Когда-то Орден был весомой, главной частью его жизни, и вот: Стражи из Андерфелса хотят отправить его под трибунал за преступление, которого он не совершал, Стражи из Орлея хотят его смерти за то, что он не согласился с безумным планом их Командора, а для собственных Стражей он стал слишком опасной компанией, и все, что он может - надеяться на их верность и честность. Глупое занятие, как ни посмотри.
   - Вот видишь, это было нетрудно, - устало выдохнул принц и выдернул прут из запекшейся раны - убийца снова застонал от боли и обмяк на стуле, балансируя на грани потери сознания. - Только тебя поимели, друг мой. Если бы ты преуспел в своем начинании - тебя бы все равно убили, чтобы не болтал лишнего. Так что считай, что это судьба.
   С этими словами Кусланд быстрым и точным движением вонзил уже почти остывшую кочергу прямо в сердце пленника. Слово стоит держать, даже когда имеешь дело с продажными ублюдками.
   - Я надеялся, что ошибся, - тихо произнес он, не обращаясь ни к кому. Вынув свое низменное орудие из уже мертвого тела, он вытер его об одежду мертвеца и швырнул обратно на жаровню. - Я уеду завтра, как и обещал, - глухо добавил Оливер, по-прежнему не поднимая взгляд на Вулффа. - Ни к чему подвергать тебя и твоих людей лишней опасности.

   Завтра будет завтра.
   Справедливая мысль, хоть и не без горечи, позволяющая разрешить себе еще хотя бы несколько часов покоя, прежде чем жизнь вернется в привычную колею. Завтра закончится его неожиданный и такой приятный отдых, завтра он покинет гостеприимный Вулфхолл, завтра жизнь снова начнет отвешивать ему оплеухи одна за одной. Завтра под ноги ляжет дорога, которая вернет его к опостылевшей жене, к интригам и лживым улыбкам, к мыслям о скорой смерти и проблемах Ордена.
   Но завтра будет завтра. А пока ночь еще молода, можно отвлечься на юного любовника, близость которого горячит кровь и отодвигает на задний план даже назойливую мелодию Зова. Сцепив руки за спиной, Кусланд наблюдал за тем, как приближается к нему Ниалл, как кладет руки ему на плечи, как разгорается в синих глазах хорошо знакомый лихорадочный, голодный блеск. Это тоже было неожиданно, но Страж, привычно контролируя свою мимику, ничем не выдал ни удивления, ни заинтересованности.
   На его памяти Вулфф впервые проявлял инициативу первым, впервые предлагал себя, пусть пока и неявно. И теперь ему было интересно, как далеко юноша готов зайти, повинуясь этому порыву и не получая поощрения от любовника. Обстоятельства этого "эксперимента" Оливера нисколько не смущали: смерть и жестокость давно перестали быть для него чем-то экстраординарным. Но мальчишку, похоже, это возбуждает, а самого Кусланда будоражит его голод и ненормальность.
   - Значит, это, - последовал кивок на труп, со стороны которого все еще доносился запах паленого мяса, - тебя заводит?
   Ни по голосу, ни по лицу принца  нельзя было понять, порицает он или одобряет то, о чем говорит. А между тем он гадал, как поступит Ниалл - отступится? продолжит с большей настойчивостью? разозлится? Но Кусланд и медяка бы не поставил на то, что молодой эрл смутится собственных желаний.

   Стоило Ниаллу податься ближе и перестать видеть лицо Кусланда, как губы того растянулись в кривой полуулыбке. Приятно было снова не ошибиться в молодом любовнике: тот не только не смутился, но, похоже, и не думал отступаться. И слушая его тихий голос, ощущая неторопливые пока прикосновения, Страж как будто впитывал его возбуждение, понемногу делая его своим собственным.
   Он привык разделять разговоры и постель, но сейчас прислушивался к каждому слову Вулффа. Это было полузабытое уже чувство: понимание, что любовник хочет именно его. Не Героя Ферелдена. Не принца. Не легенду, в которой становилось тем меньше правды, чем чаще ее повторяли. Просто его - немолодого и непривлекательного мужчину со скверным характером и сомнительным будущим.
   Уточнять, что хочет попробовать Ниалл, Оливер не стал - сейчас казалось важным сохранять молчание и почти полную неподвижность, предоставить юноше делать каждый новый шаг самостоятельно. Только слабо сверкнули не то интересом, не то одобрением синие глаза, когда тот стал раздеваться, и раздулись ноздри, когда его рука уверенно сжала член. Кусланд по-прежнему не прикасался к нему, хотя пальцы подрагивали от нетерпения - молодое, горячее и такое желанное тело было дразняще близко, и ничего не стоило подчинить его, прогнуть под себя, сделать все, что только взбредет в голову. Но это означало бы перехватить инициативу, а этого принц не хотел. Пока не хотел.
   Внутреннее упрямство, нежелание признавать, как сильно он восхищается Вулффом, так и подталкивало спросить, в каком борделе он набрался пошлятины, которую теперь нашептывал любовнику. Но приходилось признать, что слова, вызывавшие лишь смех в исполнении манерных шлюх, из уст юноши звучали совсем иначе - возможно, потому, что в отличие от шлюх, он говорил искренне. А еще - говорил все это впервые, по крайней мере, мужчине, отчего у Оливера невольно перехватывало дыхание. Это был новый, еще неизвестный ему Ниалл, и было что-то невероятно лестное в понимании: эти новые стороны открыл в нем он, Кусланд.
   В тесной камере было душно, почти жарко, но молодого эрла била дрожь, как будто от холода. Обманчивое впечатление - принц понимал это по тому лихорадочному теплу, которое чувствовал сейчас даже сквозь ткань сорочки. Но все равно не совладал с желанием полнее ощутить это тепло: рука скользнула по груди Вулффа, сжала маленький сосок, тут же затвердевший под его пальцами. Как зачарованный, Оливер наблюдал за тем, как извивается тело любовника, точно он едва сдерживает свое возбуждение, томится от гнетущей пустоты внутри себя. Теперь уже нетерпение овладело Кусландом, оно подталкивало его немедленно прервать все игры и взять Ниалла, но он только хрипло выдохнул одно-единственное слово:
   - Продолжай.

   От горячих, грубоватых ласк и не менее горячих, хоть и бесхитростных слов по телу разливался жар. Так и тянуло прикрыть глаза, чтобы усилить удовольствие, но Кусланд понимал, что был бы дураком, сделай он это. Опьяневший и осмелевший от собственного возбуждения Вулфф представлял сейчас собой зрелище столь соблазнительное, что он не хотел пропустить ни секунды. Хотел видеть, как полные губы обхватывают сосок, как горячий язык пробует на вкус его кожу, как жадно скользят по его телу ловкие пальцы, прикасаясь то настойчиво, то легко, почти ласково.
   Даже если Ниалл делал все это впервые и сейчас повторял то, что прежде лишь видел, получалось у него выше всяческих похвал. Чем ниже опускались его поцелуи, тем больше тяжелело дыхание принца. На мгновение возникла мысль, вызвавшая кривую ухмылку: это компенсация. Вулфф ведь лишил его сегодня удовольствия, прогнав трудолюбивую горничную, а теперь собирается выполнить ее работу.
   И хотя Кусланд знал, к чему все идет, из его горла все равно вырвался резкий, прерывистый вздох, когда юноша опустился на колени. Одно только это положение заставляло нутро скручиваться в тугой узел от возбуждения, а когда к этому добавился совершенно шалый и пьяный взгляд снизу вверх, Стражу показалось, что у него земля уходит из-под ног. Смешно и нелепо, в самом деле - сотни раз любовницы и любовники ласкали его ртом, так что же такого особенного происходит сейчас, чтобы так задыхаться от предвкушения? Возможно, это неопытность Ниалла так подкупала искушенного принца, возможно - жадность, с которой тот познавал новый для него способ доставить любовнику удовольствие. А возможно, все ощущения просто стали острее в преддверии скорой смерти.
   Мысль об этом, вместо того, чтобы охладить пыл Оливера, только подхлестнула его возбуждение, и легкое прикосновение губ к головке показалось обжигающим и хлестким, прошило все тело острым удовольствием, тут же сменившимся нетерпением. Сжать длинные волосы Вулффа, чтобы не мог отстраниться, насильно открыть ему рот и толкнуться так глубоко и сильно, чтобы тот и впрямь задохнулся - на мгновение Кусланд увидел все это так четко и ясно, точно это уже случилось.
   Он и в самом деле коснулся ладонью волос юноши, затем - щеки, и наконец провел пальцем по губам, которые так осторожно пробовали его на вкус. И снова осадил себя - еще не время брать все в свои руки.
   - Твои губы созданы для этого, - тихо и немного насмешливо произнес Оливер и чуть качнул бедрами, так, что член скользнул по губам Ниалла, словно просился внутрь. - Посмотрим, сможешь ли ты вырвать из меня стон.
   Неудачное покушение, недавние пытки, полученные от убийцы сведения и даже сам труп, находившийся буквально в двух шагах от любовников - все было забыто. Кусланд не отводил взгляда от блестящих глаз Вулффа и жадно ждал продолжения.

   Глядя на вызов, который так и светился в глазах Ниалла, легко было поверить в реальность его обещания. И в самом деле - если он захочет вырвать из любовника стон, он сделает это, даже если придется приставить для этого к горлу нож. Мысль об этом была одновременно смешной и возбуждающей, и Кусланд снова криво ухмыльнулся, не сводя взгляда с лица юноши. Он хотел видеть все от начала до конца.
   И даже дыхание задержал, когда мягкие губы приоткрылись и обхватили член, медленно пропуская его внутрь. Влажное тепло рта любовника кружило голову, вызывало желание толкнуться глубже, чтобы прочувствовать его целиком. Оливеру приходилось сдерживаться, напоминая себе о том, что для мальчишки это еще один первый раз, и если он будет груб сегодня, может лишиться этого удовольствия в дальнейшем.
   Поймав себя на этой мысли, принц немало удивился: а разве будет какое-то "дальнейшее"? Завтра он уедет, и его поглотят столичные и стражеские дела, и если когда-то их пути и пересекутся снова, вряд ли условия будут благоприятны для того, чтобы возобновлять жаркие ночи, проведенные в Вулфхолле. Едва ли и сам Ниалл этого захочет: Кусланд открыл для него новую грань удовольствия, и теперь он с равным успехом может как пожелать оставить это в прошлом, так и найти себе нового любовника. Думать об этом отчего-то снова было неприятно, а в голове прозвучал срывающийся голос Вулффа: "Это мое место!".
   Вот оно - его место, на коленях перед любовником, неужели это и впрямь то, чего он хочет? В голове Оливера это не укладывалось, но он привычно вытряхнул из нее все лишние мысли, сосредотачиваясь на ощущениях. Бедра обжигал жар ладоней Ниалла, а по телу то и дело пробегали слабые пока судороги удовольствия от его ласки. Юноша двигался еще неуверенно, но постепенно член все глубже входил в его рот, заставляя Кусланда дышать все тяжелее. Даже если до сих пор он только принимал то, что готов был дать ему Вулфф, его все равно все больше охватывало чувство власти над любовником. Хотелось утвердить эту власть, хотелось большего.
   Рука Оливера снова коснулась волос юноши - мягко, ласково, - только для того, чтобы в следующее мгновение сжать их в кулаке и запрокинуть ему голову. Теперь уже Кусланд двигался сам, быстрее и жестче, то позволяя члену почти полностью выскользнуть изо рта, чтобы ощутить, как сжимают головку губы любовника, то толкаясь глубже, пока член не достиг наконец горла Ниалла.
   - А это - мое место... - хрипло произнес он пересохшими губами, сильнее сжимая волосы Вулффа, и снова двинул бедрами, чувствуя, как медленно входит член в его узкое горло.