Нельзя сказать, что родительский дом был для Дориана "приютом усталого сердца", "убежищем от тревог грешного мира" или тем более - "обителью отдохновения, безмятежного и невинного", как говорили в своих проповедях церковные отцы. Некоторое время назад это была скорее было поле битвы, в которую неизменно превращалось обсуждение с отцом проблем в очередной академии или спор с матерью о том, что подобает, а что ни в коем случае не подобает молодому альтусу, вышедшему в свет.
  Однако этой весной многое изменилось: магистр Герион Алексиус в одночасье превратил Дориана из беспутного прожигателя жизни и губителя семейной репутации в перспективного студента, едва ли не надежду магической науки и однозначное достижение своих родителей. Чета Павусов умерила обычный пыл, посмотрела на сына с новым интересом, и в результате даже письмо с приглашение провести лето на приморской вилле в Каринусе было выдержано в непривычном стиле. Отец расспрашивал о делах и учебе, непривычно дружелюбно шутил и даже обещал совместную поездку по побережью, а мать утверждала, что в Каринусе Дориана ждут не дождутся, сулила ему роль звезды местных приемов и весьма непрозрачно намекала, что после этого чудесного лета, блестящая партия для Павуса-младшего будет окончательно решенным вопросом.
  Дориана грела мысль о том, что в кои-то веки родители не выкажут ему при встрече разочарование и, разумеется, о том, что их благосклонностью просто нельзя не воспользоваться, чтобы провести несколько месяцев с размахом и в свое удовольствие, но вот матримониальные планы матери всерьез пугали. Он не хотел обручаться, он не хотел тратить лето на бесконечные смотрины и уж точно не хотел думать о скорой свадьбе. Помимо страстного желания сохранить свободу была тому и еще одна причина, с блестящим именем, примечательными успехами и впечатляющими перспективами, от которых у многих захватывало дух. А еще с яркими зелеными глазами и до странности светлой кожей, такой необычной для Тевинтера. И то, что эта причина тоже собиралась провести лето на побережье, нисколько не облегчало положение и не сподвигало на знакомство с вереницей предполагаемых невест.
  Необходимость сочетать любовный туман в голове, от которого Дориан уже не первый месяц все время чувствовал себя слегка захмелевшим, с притворством перед всеми и всем - это совсем не та любовь, о которой можно говорить! - и наслаждением сладостной праздностью основательно портила ему характер. Его бросало от бурного веселья, к хмурому недовольству, от подавленности к злости, а от злости обратно к веселости и лихорадочной бодрости.
  Пожалуй, мысль пригласить погостить Нефтис стала единственной здравой, на которую он оказался способен этим летом. Дочь Аргиров, столь обожаемая его собственной матерью, была чуть ли не единственным человеком, которому он доверил бы все, от своих тайных страхов и историй мелких конфузов до любовных переживаний, тщательно скрываемых от всех остальных. Нефтис могла его развеселить, могла утешить, порой могла даже утихомирить, а иногда была вполне способна втянуть в какую-нибудь авантюру, и, разумеется, все то же самое он стал бы делать для нее. В общем, Нефтис разделит с ним все, что он придумал для себя на это лето, и заодно спасет его от сонма невест. А еще ей можно будет рассказать то, что он никому не рассказывает.
  Звук быстрых шагов за спиной вывел Дориана из размышлений и заставил оторваться от созерцания морских волн и обернуться.
- Нефтис! - он широко улыбнулся подруге. - Да как бы я мог тебя встретить, скажи на милость?! Ты же обогнала беднягу Люция и промчалась по дому быстрее, чем он в принципе способен передвигаться! - бесцеремонно подхватив Нефтис на руки, он усадил ее на широкий парапет террасы и тут же устроился рядом. - Ну же, рассказывай! Как ты добралась? Какие новости? Очень устала? Хочешь чего-нибудь? У меня есть охлажденное селенийское и засахаренные фрукты, - Дориан мотнул головой в сторону маленького столика на витых ножках, задвинутого в угол террасы, а потом слегка понизил голос: - И я могу выгнать Люция, если мы планируем говорить... о чем-нибудь особенном, - глаза у него так и сверкали: он-то еще как планировал! И, несмотря на всю преданность и бессловесность, даже рабы сейчас были бы лишними свидетелями.

Пугать друзей нехорошо, особенно если играешь на таких мелких и низменных страхах, как страх высоты, так что единственным оправданием Дориану было отсутствие подлых намерений: он всякий раз забывал, как Нефтис пугается в таких ситуациях и постоянно устраивал ее рядом с собой на всевозможных карнизах, парапетах и просто перилах высоких и крутых лестниц. Впрочем, оправдание оправданием, а рассмеялся он сейчас совершенно безжалостно.
- Стулья мне как раз этим и не угодили, - отрезал он. - Сама посмотри, какое море, и как хорошо отсюда видно корабли. А если немного перегнуться, - он сразу же продемонстрировал, как это нужно сделать, можно рассмотреть скалу у входа в бухту: отсюда она при таком освещении кажется розовой, как кораллы, - несколько секунд Дориан молчал, любуясь пейзажем, потом пренебрежительно хмыкнул: - Как ни исхитряйся, ни с одного стула так шею не вытянешь. Так что не спорь, а любуйся видом, пока можешь.
  Люций, обладавший бесценной способностью быть одновременно невидным, неслышным и очень полезным, сновал вокруг стола, сервируя его для молодого хозяина и его гостьи, потом бесшумно оказался рядом с тонкими изящными кубками и безмолвно удалился по одному-единственному взмаху руки.
  Ответ на то, что именно у него стряслось с Алексиусом, Дориан, пожалуй, пока и не знал до конца и сейчас, покачивая в руке прохладный кубок и задумчиво поглядывая на Нефтис, он мысленно подбирал слова и тон, чтобы хоть как-то объяснить подруге то, чего и сам не понимал. Он уже совсем было собрался охарактеризовать магистра Гериона как человека, вытащившего его из самого вонючего болота, какое только можно вообразить, когда Нефтис огорошила его таким предположением, что Дориан поперхнулся вином, к которому уже успел приложиться.
- Что?! - он едва прокашлялся, и голос звучал немного хрипло. - Нефтис, что?! Ты... да ты видела когда-нибудь магистра Алексиуса? То есть видела, конечно, раз говоришь про пару встреч... А если видела, то как тебе такое в голову пришло?! Он... просто мой новый наставник! И гораздо лучше прежних, - Дориан возмущенно сверкал глазами и, вероятно, сверкал бы и дальше, если бы ему вдруг не вспомнились на редкость ярко обстоятельства их с Алексиусом знакомства. Поспешно сделав еще несколько глотков вина, он отвел взгляд и уставился на мраморные плиты пола так, как будто в их узорах было что-то донельзя интересное. - В общем-то, нельзя сказать, что я не предлагал... - промямлил Дориан, по-прежнему не поднимая взгляд. - Но... я тогда был пьян до бешеных виспов. И... все равно ничего не было. Да, - помолчав пару секунд, он вскинул на Нефтис взгляд с таким видом, как будто только сейчас до конца осознал все ее слова. - Погоди, а ты что, спала с наставниками? А с кем? Он предложил? Или ты сама предложила, потому что он тебе понравился? Или это вообще была она? - смущение было безнадежно забыто, и на Нефтис обрушился настоящий град вопросов.

И кто бы мог подумать, что ему может хоть сколько-то не понравится то, как Нефтис насмехается над кем-то, а вот поди ж ты! От насмешек в адрес магистра Алексиуса не просто стало не по себе - Дориан едва не рассердился всерьез. Впрочем от настоящей вспышки его удержало только то, что это было бы несправедливо: во-первых, Нефтис ничего не знала ни о нем, ни об их знакомстве, а, во-вторых, нечестно менять правила игры, вот так, на ходу, ведь еще совсем недавно он не только был бы рад подкинуть подруге повод для веселья, но и непременно повеселился бы вместе с ней. Так что надо было держать себя в руках.
- Он не богомол, - Дориан все-таки слегка насупился. - И дело вовсе не в его жене, просто... это было бы как-то неправильно. И наверняка сказалось бы на учебе, - привычная лукавая усмешка помогла избавиться от неожиданно суровой мины, и он снова безмятежно заулыбался, теперь уже любопытной и весьма непристойной по столичным меркам истории про магистра Зердеса.
  Надо сказать, о том давнем споре он прекрасно помнил, спорил тогда с немалым воодушевлением и апломбом и почти не сомневался, что с легкостью обставит Нефтис. Сейчас Дориан уже не был уверен, что победа имеет для него прежнее значение, а обстоятельства, в которых он впервые узнал, что такое плотская любовь, вызывали у него несколько смешанные чувства и, пожалуй, неловкость была не последним. Все это было слишком сумбурно, слишком сложно и никак не соответствовало прекрасному летнему дню, великолепному вину и отличным десертам, а уж обществу подруги и подавно, а раз так, то любые лишние ощущения и мысли следовало выкинуть из головы. И сосредоточиться на магистре Зердесе и блистательной победе Нефтис.
- Поздравляю тебя с победой! - немного ненатурально воскликнул Дориан и, взмахнув рукой, чуть не расплескал вино. - Должен тебе сказать, я не так давно видел этого твоего Зердеса, и выглядит он очень внушительно. Надеюсь, внушителен он во всех местах, - нарочито многозначительно проговорил он, сделав большие глаза, и с удовольствием откусил от засахаренного персика, который только что достал себе с блюда для фруктов. - Расскажи мне, правда ли, что он там весь рыжий, как его огонь, насколько он хорош, почему он подходящая кандидатура, и кто был у тебя после него, и, возможно, твой невинный бедняжка немного утешится. Не такой, впрочем, уже и невинный, - все-таки не удержавшись от маленькой шпильки, он подмигнул Нефтис, хотел эффектнее устроиться на парапете, но вместо этого только заметно пошатнулся. - А потом, когда ты мне это все выложишь, я расскажу про свои дела, в этом смысле и... немного в другом, - последние слова сопровождались неожиданно смущенной и слегка мечтательной улыбкой, и Дориан вдруг сосредоточенно уставился на надкушенный персик.

Дориан сосредоточенно крутил в руках недоеденный персик и напряженно гадал, что Нефтис обрадует больше - если он восхитится Зердесом или если продемонстрирует отчаянную зависть к количеству ее любовников? В конце концов он рассудил, что, как бы ни был хорош разжалованный из рыжих огненный Зердес, он вряд ли значит для Нефтис что-то особенное, а его шансы быть забытым в самое скорое время прямо-таки умилительно велики. То ли дело пять любовников за год, которых блистательная дочь Аргиров наверняка бесповоротно свела с ума одним взглядом! Вот тут действительно есть о чем поговорить, так что он будет просто отвратительным другом, если не поддержит эту тему.
  Дориан с удовольствие откусил от персика и метнул косточку в фонтан под террасой, а потом восхищенно улыбнулся подруге.
- Ты не просто молодец, ты прекрасна! - заявил он, зачем-то подкрепил свои слова широким взмахом руки и снова едва не сверзился в сад. - Думаю, если бы мы устроили состязание не на первенство, а, например, на количество или... внушительность, ты и тут бы меня с легкостью обошла. Хотя... - Дориан постарался улыбнуться лукаво, но лукавство не смогло скрыть мечтательность, которая явно все больше овладевала им, и продолжил он уже чуть смущенно, не глядя Нефтис в глаза: - Хотя мне тоже есть, чем сегодня хвалиться, - он перевел дух и вдруг смолк, глядя в сторону недальнего моря.
  Как о таком рассказать? И как рассказать всерьез, не принижая все происходящее и не пытаясь выставить незначительным приключением или этакой любовной победой, добавленной в коллекцию? Как говорить об этом даже с Нефтис, которая знает его, как себя? Особенно с Нефтис, с которой они всегда зубоскалили обо всем на свете и, кажется, даже обещали друг другу ни о чем не переживать всерьез? Как рассказать?..
  Глубоко вздохнув, Дориан, наконец, отвернулся от ярко сияющего моря и посмотрел подруге в лицо.
- Скажи, ты знаешь Клемента Лакалина? В этом году он опубликовал трактат об энтропии, многие уверены, что это решающий шаг к созданию совершенно новой магической техники, - в голосе Дориана прозвучала такая гордость, как будто это он сам мог гордиться таким успехом. - Ты могла видеть его на балах в Минратосе этой зимой, он любит танцевать и часто сопровождает старшего брата. Ты его видела? Он тебе понравился? - волнения и жадного интереса в этих словах было гораздо больше, чем позволяли приличия, но это ведь Нефтис. Которая знает его, как себя, и которой доверять можно не меньше, чем себе.

Дориан ждал реакции Нефтис с такой жадностью и нетерпением, словно от того, как она ответит, зависело что-то бесконечно важное. Впрочем, отчасти так оно и было: Нефтис уже многие годы оставалась словно бы частью его самого, и невозможно было не поверять ее откликом свои дела и даже свои чувства, и сейчас казалось, что если она вспомнит Клемента, отзовется о нем так, как это понравится самому Дориану, будет восхищена им не меньше, это сделает все происходящее более весомым и настоящим, более правдивым, что ли.
  Когда Нефтис, наконец, ответила, лицо Дориана так и расцвело улыбкой, гордой, довольной, и, что было бы неожиданностью даже для него самого, если бы только он мог себя увидеть, немного смущенной.
- Рад, что хороший вкус тебе не изменил, и ты тоже считаешь его красавцем, - он старался держаться небрежно, горящий взгляд и заметно дрогнувший голос сводили на нет эти неловкие попытки. Глубоко вздохнув, Дориан сунул в рот большой засахаренный финик.
  И уже в следующую секунду чуть не подавился им, когда Нефтис разразилась целым градом вопросов. Соблазнил ли он Клемента? О, хотелось бы верить, что он и в самом деле для него соблазнителен, и так и останется дальше! Соблазнил ли Клемент его? Ему не пришлось особенно стараться при том, как Дориан жаждал оказаться в его постели. Соблазнили ли они кого-нибудь вместе? С одной стороны это было бы занимательно, но с другой... да пусть сгорят в кипящей лаве все, кто посмеет к нему хоть прикоснуться!
  Дориан тяжело перевел дух. Вот и как все это рассказать? Как подобрать правильные слова, чтобы объяснить, насколько это все непохоже ни на одно другое приключение, которое может с ним произойти? Как далеко это вообще от самого понятия "приключение"?
- Никто никого не соблазнял! - наконец решился Дориан и споткнулся на первой же фразе: - То есть... Я... уже спал с ним, и не раз, но... Это другое, все это совсем не так, как обычно, - спрыгнув с парапета, он развернулся лицом к морю, крепко сжал беломраморные перила. - Нефтис, он... мне хорошо с ним, понимаешь? Он удивительный человек. Столько всего знает, умеет, видел. Я с ума схожу, когда я с ним и... кажется, я еще хуже, когда его нет рядом. Смотри, что он мне подарил, - Дориан извлек из складок мантии перстень со знаком Беллитануса, от которого отходили несколько золотых нитей, предназначенных, чтобы оплести руку того, кто его наденет. Он поднял взгляд на подруг, смущенный и донельзя растерянный: - Я... наверное, я люблю его. Он сейчас здесь, в Каринусе, и я сам не свой, прости меня Создатель, - Дориан неловко усмехнулся.
  Ну вот. Может ли быть более позорное признание от того, кто пару лет назад обещал ни за что не влюбляться, потому что никто не выглядит глупее влюбленных?

Может быть, будь Дориан чуть меньше увлечен предметом разговора, ему показалось бы, что Нефтис сказала недостаточно или нашла не те слова, чтобы разделить его радость, но сейчас он был целиком захвачен тем, что переживал, поэтому ничего вокруг не видел, не слышал, видеть и слышать не желал и реакции подруги ему вполне хватило, чтобы продолжать. А все остальное попросту не имело значения, пока речь шла о Клементе!
- Это не хорошо, это чудесно, совершенно великолепно! - Дориан звонко рассмеялся и мгновенно стал выглядеть даже младше своих шестнадцати. - Это... невообразимо, Нефтис! - крепко сжав руку подруги, он подался ближе. - Я... счастлив, наверное. Не может же быть какого-то другого, более сильного чувства, которое называлось бы счастьем? - на секунду Дориан нахмурился, но уже в следующую секунду его лицо снова разгладилось. - Иногда мне кажется, что если я буду еще сильнее хотеть или любить его, меня попросту хватит удар. Забавно было бы, в шестнадцать-то лет! - он снова рассмеялся, коротко и немного нервно, а потом подставил свету перстень Беллитануса. - Клемент сказал, что Беллитанус благословляет любовников. Мне так нравится эта мысль, что я все время ношу его с собой. Только не на руке, не хочу пока, чтобы видел отец, - на секунду на его лицо набежала легкая тень и почти сразу развеялась: разговор совсем не располагал к мрачному настроению. - Впрочем, наверное, в конце недели надену, Виниции устраивают прием на берегу, Клемент тоже там будет, пусть увидит меня с подарком. И я надеюсь, что будешь и ты, хочу вас познакомить, - Дориан улыбнулся, счастливо и немного мечтательно.
  Хотелось говорить и говорить, рассказать Нефтис все, что он успел передумать и перечувствовать с момента знакомства с Лакалином и чем невозможно было ни с кем поделиться. Все, что он, наверное, и не доверил бы никому, кроме нее. А еще отчаянно хотелось еще выпить, сравнять душевное и физическое опьянение.
  Отойдя к столику, Дориан плеснул еще вина и себе, и подруге, потом снова устроился на парапете и посмотрел Нефтис в лицо.
- Знаешь, я не знаю, как об этом рассказывать. Это... потрясающе? Удивительно? Так, что у меня дух захватывает - вот самое главное, - он сделал несколько глотков из кубка. - У него блестящий ум, знаний о магии и истории больше, чем книг и документов в архиве Магистериума и библиотеке Круга Минратоса вместе взятых, а о свете и его законах, наверное, больше, чем у твоей и моей матери одновременно. Я могу говорить с ним бесконечно обо всем на свете и ни разу его не переспорил. А еще он танцует, как будто у него в крови танец. Мы с ним однажды гуляли по берегу, вдвоем, и он мне показывал танцы, которые изображены на древних фресках, и те, что он сам видел у дикарей, когда ездил на Сегерон. Сказал, что если я буду об этом болтать, он наведет на меня немоту, - Дориан смущенно усмехнулся и отхлебнул еще вина, а потом продолжил чуть тише: - А еще в постели с ним я чувствую себя невинным церковным послушником! Хотя вроде бы и не был таким никогда, и вообще уже совсем не невинен... - он сунул нос в кубок и негромко усмехнулся: - Он учит меня, многому такому, о чем я и не знал, что так можно, и, наверное, это самое лучшее. Мне никогда не бывает достаточно. И мне ни с кем не было и не будет так, как с ним, Нефтис! - Дориан блаженно улыбнулся. - Хочу быть рядом с ним всегда или хотя бы ни на день не разлучаться этим летом, а потом встречаться при первой же возможности, - если бы от счастья и такой лихорадочной влюбленности можно было расплавиться, Дориана они, наверное, уже расплавили бы давным-давно и гораздо вернее, чем яростное северное солнце.

Когда Дориан вернулся, в доме Павусов уже потушили свет, только фонари со свет-камня освещали портик парадного входа. На ступенях сидел старик Лигий, который никогда не уходил спать, пока "не проводит молодого господина", и подслеповато всматривался в дальний конец улицы. Осадив коня, Дориан спешился, бросил ему поводья, что-то невнятно пробормотал о затянувшемся веселье, а потом стал подниматься по ступеням крыльца, и почему-то мраморная лестница казалась ему совершенно бесконечной. Прошедший вечер давил на плечи так тяжело, что хотелось сгорбиться и пониже опустить голову, и только природное нежелание уступать, человеку ли, чувству ли, собственной ли усталости, заставляло по-прежнему держаться неестественно прямо.
  Спать не хотелось, как не хотелось и того, чтобы вообще наступал завтрашний день. Утром придется с кем-то разговаривать, интересоваться летними развлечениями, планировать поездку на Жемчужную ярмарку, что на побережье, и обязательно улыбаться. Утром надо будет выглядеть не менее счастливым, чем прошедшим вечером, и непременно почаще говорить, как он счастлив провести лето в Каринусе. А еще как-то заставить себя смириться с мыслью, что придется остаться здесь еще на два месяца и чем-то эти месяцы заполнить, даже теперь, когда все перевернулось. Нет, ему точно нужно сегодня напиться, иначе он до утра глаз не сомкнет и за завтраком будет сам на себя непохож.
  Шуметь на кухне, спускаться в погреб или тем более пробираться в темноте в отцовский кабинет Дориан не хотел, поэтому направился в гостиную, стараясь ступать как можно тише. В этот час там уже наверняка потушили свет, и, скорее всего, можно посидеть час-другой, ни на кого не наткнувшись, а кувшин вина и несколько кубков мать оставляет на столе часто.
  В гостиной и правда было почти темно, только свет звезд лившийся через окно, немного освещал комнату. Дориан отыскал кувшин, налил себе полный кубок, тяжело опустился в кресло у окна и только сейчас увидел, что он здесь ни один.
  Нефтис. Которая пренебрегла его отчаянными просьбами о знакомстве с Клементом, поэтому ни демона не знает. Интересно, это хорошо или плохо, что не знает? И как теперь быть? Думать сейчас было почти физически больно, и Дориан попросту махнул рукой на чересчур сложные размышления. В конце концов, это Нефтис, единственная, с кем ему бывало хорошо, что бы ни случалось
- Нефтис, - тихо позвал он и обнаружил, что голос звучит очень хрипло. - А что ты не спишь? И почему одна в темноте? - кто знает, может быть, он со своими забавными драмами, как сказал бы Клемент, пожаловал совсем не вовремя. Дориан слабо усмехнулся и приложился к кубку.

Нет уж, никакого света. Ему сейчас совершенно не хотелось ни чтобы блики свет-камней били в глаза, ни чтобы Нефтис видела его лицо, наверняка осунувшееся и скорбное, как у церковного послушника во время долгого бдения.
- Давай обойдемся без света, а? - снова получилось хрипло, и Дориан негромко кашлянул, чтобы прочистить горло. - Устал за день, глаза слепит. Думаю, нам и звезд вполне хватит, - он бросил взгляд в окно, обнаружил, что небо и в самом деле по-летнему ясное и, коротко кивнув самому себе, поднялся. - Без "кого-нибудь" тоже обойдемся, я сам тебе налью. Не хочу поднимать весь дом.
  Странное дело, раньше ему казалось, что чем муторнее на душе, тем больше хочется полностью расслабиться, ничего не делать, ни с кем ни о чем не говорить - просто спрятаться подальше от всех, кто станет задавать хоть какие-нибудь вопросы, отложить в дальний ящик любые дела и зализывать раны в полном одиночестве. Потому как если не укрыться от всего и всех, можно натворить такого, за что самому станет совестно, когда немного полегчает.
  Сейчас все было по-другому: не хотелось сходить с ума и нырять с головой в оглушительный загул, но и прятаться в темной берлоге тоже не тянуло. Хотелось просто совершать простые действия и от них понемногу набираться сил. Вино для Нефтис. И выбрать кубок покрасивее. Отдернуть тонкую занавесь, чтобы подруге и правда хватило света звезд. Аккуратно передвинуть кувшин вина, чтобы он не сорвался с края стола. Интересно, а можно выкарабкаться, цепляясь за вот такие мелкие, примитивные действия?
  Дориан протянул Нефтис кубок, потом тяжело опустился обратно в кресло и негромко заговорил:
- Вечер прошел прекрасно. Я танцевал с матерью, и мы так впечатлили магистра Варенна, что потом мне пришлось танцевать с его дочерью. Приехала Ливия Гераданус с отцом, как всегда, с немалым опозданием, и отдала мне два своих танца. Марцеллин-младший привез труппу акробатов и танцоров, ривейни и сегеронцев, и все были поражены фокусами с огнем и молнией, особенно показанными в танце, - Дориан на секунду зажмурился, припоминая: это и в самом деле было красиво и ярко. Потом продолжил: - Все играли в морские загадки, и я выиграл большую раковину и три крупных розовых жемчужины. Потом начался поздний ужин при луне, все ушли к столам с закусками, а я расстался с Клементом, - только договорив, Дориан сообразил, что последние слова каким-то образом сорвались-таки с языка и прозвучали вслух. Несколько секунд он испуганно молчал, а потом прибавил, не отрывая взгляд от кубка: - А твой вечер? Как все прошло? Ты обещала рассказать, - было мало надежды, что Нефтис сейчас отвлечется на эти вопросы, но чем не шутят демоны: вдруг ему повезет?

Фейерверки в бокалах, розовое вино, "Отгадай близнеца", компания красавцев Сервилиев - вот из этого должен был бы состоять и его сегодняшний вечер. Надо было провести это время с Нефтис, танцевать с ней, танцевать с Гаюсом, непременно поспорить с ним о чем-нибудь на желания - и непременно проиграть, раз с ним есть что ловить - разгадать несколько самых замысловатых фокусов и выдать кому-нибудь потом все секреты, чтобы посмотреть на вытянувшиеся лица устроителей праздника. И уж точно не надо было тратить ни минуты на Клемента.
  Дориан устало вздохнул, прикрыл глаза, и перед внутренним взором мгновенно встало лицо любовника, таким, каким он его в последний раз видел - напоенным светом, освещенным мягкой, чуть насмешливой улыбкой, озаренным разноцветными отблесками многочисленных фейерверков. Боль оказалась неожиданно острой и такой пронзительной, как будто ему в грудь ударил электрический разряд.
- Kaffas! - получилось такое злое шипение, какого Нефтис, наверное, никогда от него не слышала. Дориан резко выпрямился в кресле, едва не расплескав вино, отставил кубок в сторону и обернулся к подруге. - Знаешь, я... - он смешался, опустил взгляд и начал заново: - Я... совсем не хочу, чтобы ты меня утешала. Но хочу, чтобы мы с тобой распили еще одну бутылку вина, у нас есть то самое, розовое, такое же, как на празднике. И чтобы ты мне рассказала все-все о Сервилиях, и о том, насколько бессмысленно ловить что-нибудь со вторым, и хочешь ли ты попробовать с близнецами. Или, может быть, ты уже пробовала? Тогда расскажи! - Дориан усмехнулся, его глаза лихорадочно поблескивали в темноте. Переменив позу, он вместе с креслом подвинулся поближе к подруге: - Понимаешь, ты говоришь, он меня недостоин, но Клемент... считает, что это я недостоин его. Забавно, правда? Мне всего шестнадцать, а у меня уже такая репутация, к тому же совсем скоро он войдет в Магистериум, у него есть серьезные планы, ему необходимо быть на хорошем счету в Круге, да и о его помолвке объявят после Фуналиса... - губы Дориана горько скривились. - "Связь двух альтусов, выставленная напоказ, это позор и конец любому успеху. Это необходимо понимать и учитывать, даже если мы хотим изредка развлекаться дальше." Vishante kaffar! Развлекаться! Пусть заведет себе шлюху! - кубок, совсем недавно аккуратно отставленный в сторону, с грохотом полетел в стену. - Я, пожалуй, еще не могу претендовать на это звание: все еще не стал достаточно недостоин. Придется поработать над собой, - помолчав несколько секунд, он сперва понурился, потом снова глубоко вздохнул и искоса посмотрел на Нефтис и неожиданно тихо прибавил: - Прости. Тебе совсем незачем все это слушать. Ты не должна. Может, съездим завтра к ловцам жемчуга, а потом поедим устриц с лимонами на берегу? Как думаешь?
  Странное дело, но раньше он бы никогда не подумал, что просто от разговора может так колотиться сердце, что будет трудно дышать.