Отбирать людей для сегодняшней поездки Ниалл не доверил даже Леофрику, так что каждый, кому предстояло так или иначе поучаствовать в расследовании гибели покойного Галлахера и наказании виновных, был выбран новоиспеченным эрлом лично. Вулфф доверял этим людям, не сомневался в их способностях, а в их верности был уверен ровно настолько, насколько это было возможно в свете недавних черных вестей. На рассвете дюжина солдат во главе с капитаном ждали его во дворе замка. И глядя на то, какими бодрыми, свежими и готовыми служить своему эрлу они выглядят, Ниалл горько пожалел о том, что не назначил эту вылазку хотя бы на завтра: прошедшая ночь даром не прошла. Ломило все тело, из-за того, что сон ограничился жалкой парой часов, гудело в голове, а мышцы шеи отзывались чувствительной болью, если резко обернуться. Этим неприятности не ограничивались: увидев себя утром в зеркале, Ниалл даже присвистнул при виде того, какими впечатляющими кровоподтеками и синяками изукрашена его шея, и сколько их. Пришлось делать вид, что он слегка простужен и боится разгулявшегося горного ветра, и кутаться в широкий черный шарф. О том, чего будет стоить сегодняшняя прогулка Кусланду после всех ночных приключений, Вулфф старался не думать, и дело было не только не столько в сочувствии к любовнику: слишком уж странные и невнятные чувства вызывало все произошедшее. При свете дня о многом было думать страшно, дико и, как ни неожиданно, почти неловко, и Ниалл выбрал самый привычный способ справляться с такими вещами: сосредоточился на делах, сделался угрюм, немногословен и существенно более ядовит и резок, чем обычно. Капитан Леофрик принял это за проявление скорби молодого эрла по отцу и притих, к принцу же Вулфф всю дорогу почти не обращался.
  День выдался ветренный, но ясный и солнечный, не было еще и полудня, когда отряд въехал в ворота Охотничьей усадьбы. Основательное строение, сложенное из больших серых камней, не было, разумеется, защищено ни рвом, ни решеткой, но и тяжелые ворота, и узкие, похожие на бойницы окна третьего этажа своим видом наводили на мысль о том, что при желании и некотором искусстве защитников даже здесь можно держать осаду не один месяц. Люди пограничья хорошо знали, что такое порубежная оборона.
  "Тем забавнее выглядит, что хозяина такого дома в этом доме и убили", - Ниалл криво усмехнулся, скрипнув зубами.
  Во дворе навстречу отряду, переваливаясь, выбежал здешний дворецкий. Этот трусоватый, вечно суетливый толстяк, ничем не схожий с Ательстаном и полагавшийся в делах чуть ли не на старших горничных, никогда не нравился Вулффу, а сейчас удостоился особенно колючего и недоброго взгляда.
- Добро пожаловать в Охотничью усадьбу, ваше высочество, - Ниалл слегка поклонился в седле, обернувшись к Кусланду: слугам лучше знать, с кем они имеют дело, раз уж сохранение полного инкогнито невозможно. И не забывать ни об одном правиле этикета. - Мне жаль, что она встречает вас при таких прискорбных обстоятельств, - и пока потрясенный толстяк - Харви, кажется - суетился возле лошади принца, Вулфф спешился по огляделся сторонам.
  Охотничья усадьба после Вулфхолла, темного, мрачного, ощетинившегося защитными сооружениями, казалась на редкость уютной и мирной, даже трудно было поверить, что не далее, как прошедшей ночью здесь появился покойник. Ниалл нахмурился, сощурился на центральные окна верхнего этажа, за которыми, как он знал, находился отцовский кабинет, и даже слегка вздрогнул, когда совсем рядом прозвучал голос Харви.
- Ваша милость... ваша светлость, - толстяк поперхнулся. - Мы тут... там... в кабинете, ничего не трогали, но мы можем...
- Достаточно, - Ниалл взмахнул рукой, обрывая дворецкого. - Накормить людей и лошадей. Меня не беспокоить. Мы с его высочеством поднимемся наверх, - в том, что Кусланд пожелает увидеть все своими глазами, он не сомневался и уж точно не собирался ему в этом мешать.
  Охотничья усадьба была этаким домом с сюрпризом. Ее парадная часть, куда допускали гостей, ничем не отличалась от многих других дворянских жилищ Ферелдена: гобелены со сценами охоты и изображениями мабари, призванные спасти обитателей от сквозняков, небольшие окна, добротная, без всяких излишеств, деревянная мебель, большие ярко пылающие камины. Однако в жилой части дома, в покоях эрла Галлахера все менялось: едва ли не в каждой комнате находилось место портретам жены и сыновей, в небольшой гостиной вместо любых украшений красовался небольшой алтарь Андрасте с потухшими сейчас свечами, на столе обнаружился том Песни Света. Болезненно хмурясь, Ниалл ускорил шаг и распахнул дверь в отцовский кабинет.
  Если жилая часть дома наводила на мысль о фанатичной вере и своеобразном почитании мертвых, то кабинет заставлял вспомнить о магии, подлинных чародеях и шарлатанах. Затемненные окна, флаконы со странными зельями, которыми была уставлена каминная полка, гигантский том под названием "О душах смертных и воскрешениях чудесных" и еще один - "Шепот из-за Завесы", подозрительного вида сероватый порошок в открытой шкатулке на столе, высокие черные свечи, сложенные там же - все это придавало комнате вид одновременно жутковатый и комичный. Увидев в углу на сундуке треснувший череп какого-то животного, Ниалл невнятно выругался и бросил взгляд на Кусланда.
- Ничему не удивляйся, - отрывисто бросил он, щелкнул ключом в ящике отцовского стола и принялся извлекать на свет бумаги, стараясь не смотреть пока по сторонам.

Отредактировано Ниалл Вулфф (24-02-2016 00:21)

Ниаллу уже годы хватало одного упоминания о чародеях, чтобы скривиться так, будто он попробовал на вкус что-то до невозможности кислое, вот и сейчас его губы брезгливо дрогнули.
- Не был, - отрывисто отозвался он, бросив на Кусланда короткий, внимательный взгляд. - Но с тех пор, как отошел от дел, крепко сдружился с чароплетами, алхимиками и теми, кто ими только притворяется, - Ниалл говорил насмешливо, и все-таки тайная горечь то и дело прорывалась в голосе к немалому неудовольствию молодого эрла. - Отец, видишь ли, надеялся, что кто-нибудь из них рано или поздно поможет ему поговорить с моими братьями и матерью, а то и вернуть их в какой-нибудь... - он неопределенно повел рукой, - бестелесной форме. Создатель одарил его богатым воображением и редкостной верой в необычайное, - едко хмыкнув, Ниалл выдвинул еще один ящик. Он уже совсем было собрался начать рыться в новой порции бумаг, но вопросы принца заставили остановиться и задуматься.
  Мысль о предательстве со стороны здешних слуг была неприятной, но правдоподобной не показалась: эрл Галлахер был нетребователен к окружающим, хорошо платил, отличался снисходительностью и, в противоположность своему сыну, незлобивым и тихим нравом. Попасть к нему в услужение считалось в округе настоящей удачей, и Вулффу-младшему не верилось, что кто-то из этих людей прикончил бы своего старого хозяина, как свинью.
- Нет, - покачал головой Ниалл после короткой паузы. - Яд или нож - слуги вряд ли бы подняли руку на отца, особенно здешние. Что до того, где его нашли, то... Есть тут, на краю усадьбы, заболоченный пруд, отец летом кормит там птиц. Зачем его туда понесло посреди осени, ума не приложу, но там так тихо, что следы вряд ли затоптали, действительно имеет смысл поискать. Только дай мне еще минуту: хочу взглянуть на одну вещь, может, это поможет...
  Склонившись над столом, Ниалл по очереди выгреб бумаги из всех трех ящиков и раздраженно тряхнул головой: тут были счета, хозяйственные заметки о делах усадьбы, перечни книг, выписанных из Денерима, и тех, что еще только предстояло выписать, но и только. Несколько секунд он хмурился, барабаня пальцами по столешнице, а потом вдруг хищно усмехнулся.
- Ну конечно... - опустившись на одно колено, Ниалл заглянул под стол, пробежался пальцами по деревянной поверхности и кивнул самому себе, когда под рукой внезапно подалась тонкая пластина. Надавив, Ниалл сдвинул ее в сторону и выудил потрепанную книгу в черном сафьяновом переплете. - Отец вел дневник, - сообщил он Кусланду, - и имел привычку записывать не только мысли, но и мелкие события, случившиеся за день. Сейчас...
  Перелистнув несколько страниц, исписанных названиями книг и научных трактатов и обрывками молитв, Ниалл погрузился в чтение. Не было необычного в описании рассветов над горами, возвращения уток с юга или прочей ерунды, но вот с начала лета характер записей изменился.
  "Ее величество и сама не знает, какое благодеяние оказала не только чародеям, но и тем несчастным, что вынуждены искать их дружбы. Как бы ни нуждались они в своей подлинной родине, даже краткое сотрудничество с лучшими из них может изменить судьбу моей семьи".
  "Несчастных гонят, словно бешеных зверей. Разве не велит мне долг прийти им на помощь, следуя воле ее величества?"
  "Гонения и опасность войны - все это лишает меня даже самых преданных друзей-чародеев. Что же будет дальше?.."
  "А. В. не такой, как другие: умен, образован, уверен в себе, не боится, кажется, даже самой смерти. Интересно, он северянин? Это антиванский акцент?"
  "А. В. из Империи Тевинтер, говорит, что явился к нам, мучимый судьбой собратьев-магов. Он просит о помощи, и я почти готов ее оказать: он просит не безвозмездно и обещал победить для меня саму смерть".
  На следующих десяти страницах загадочный "А. В." упоминался еще множество раз. Он именовался "добрым магистром", то и дело всплывали переданные ему суммы, обычно немалые, упоминалась "сдача внаем" недостроенной башни в предгорье, которую предполагалось со временем сделать форпостом, и даже поиск каких-то минералов и трав. Постепенно тон записей сменился: из доброжелательного он превратился в настороженный, потом в настороженный и наконец - в испуганный и заметно раздраженный. Последняя запись, сделанная два дня назад, не была краткой, но говорила о многом: "Эта встреча с А. В. - последняя. Или он вспомнит о нашем договоре, или покинет мои земли, или я отправляю гонца в Вулфхолл".
- Он хотел мне о чем-то сообщить, - проговорил Ниалл и положил раскрытый дневник на стол, так, чтобы и Кусланд мог прочесть, что пожелает. - Впрочем, теперь я, по крайней мере, знаю, что у меня под носом тевинтерцы и, похоже, чароплетское гнездо. Идем, - несколько секунд назад такого обстоятельного и неторопливого, теперь его охватила жажда деятельности. - Взглянем на следы и, пожалуй, на эту демонову башню, я найду туда дорогу, - нетерпение и злость непросто было подавить, и Ниалл сражался с собой, опасаясь в таком состоянии допустить какую-нибудь ошибку.

"Вернуть жену и сыновей с того света". Его высочество прав: сами эти слова звучат абсолютной бессмыслицей, горячечным бредом, вот только для Ниалла они были еще одной частью его повседневной жизни, той, о которой не полагалось знать лишним людям.
- Если и не вернуть, то установить с "тем светом" постоянную связь, которая позволила бы вести задушевные беседы бесконечными зимними вечерами наверняка обещал, - глухо отозвался молодой эрл и едко усмехнулся: - Уже лет семь то один, то другой чароплет обещает отцу что-нибудь подобное, странно, что эрлинг еще не кишит демонами больше, чем горными варварами. А вот что это мажье семя ищет здесь и сейчас и на что ему сдалась башня я надеюсь скоро узнать, - и, едва получив согласие принца начать охоту, едва ли не сорвался с места, так не терпелось ему кинуться в погоню, пусть и по остывшему, возможно, следу.
  После духоты и гнетущей обстановки отцовского кабинета скачка на ветру под высоким небом и ясным, уже по-зимнему холодным солнцем показалась настоящим отдыхом. Ниалл дышал полной грудью, то и дело любовно поглаживал лоснящуюся шею вороного коня и чувствовал, как горькие, сумбурные чувства в груди понемногу переплавляются в настоящий охотничий азарт и жажду крови. Это было понятно, знакомо, несло с собой настоящее облегчение, и Ниалл, словно изголодавшийся волк, предвкушал, как в конце этого гона вонзит зубы в шею загнанной добычи. И, сделав это, избавится, наконец, от стального обруча, намертво сдавившего грудь.
  У пруда отряд поотстал - слишком уж велик был риск помешать их главному следопыту, четвероногому - но сам Вулфф двинулся следом за псом вместе с Кусландом, с трудом сдерживая нетерпение. Он хорошо знал эту часть эрлинга, нашел бы здесь дорогу даже с закрытыми глазами и, наверняка, сумел бы и обойти большинство опасных мест, но вот в том, чтобы прочитать настолько старые следы был бессилен, поэтому сейчас внимательно всматривался в Тарьена. Он хищно усмехнулся, заметив, как пес взял след, а потом уверенно двинулся вперед, и взглянул на Кусланда.
- На западе, это дальше в горы, - Ниалл махнул рукой, указывая направление, в котором Тарьен как раз и двинулся. - Это должна была быть самый западный форпост эрлинга, но возникли проблемы с фортификацией. Едем! - и, не в силах больше обуздывать свое нетерпение, он подал знак отряду следовать за ними и поскакал за псом.
  Охотником Тарьен явно был не худшим, чем телохранителем: не прошло и получаса, как башня, к которой он их вел, замаячила впереди. Форпост и в самом деле был недостроен и никуда не годился в качестве оборонительного сооружения, но вполне мог оказаться полезен как временное убежище: каменные стены, узкие окна-бойницы, неплохо защищавшие от ветра, дождя и снега, временная соломенная кровля - все это вполне могло пригодиться тем, кто нуждался в хоть сколько-то надежном укрытии подальше от чересчур внимательных глаз.
  Осадив коня, Ниалл внимательнее присмотрелся к башне внимательнее и заметил то, что показалось на редкость диким и нелепым и никаким образом не должно было оказаться здесь - новую дверь, тяжелую, вычурную, украшенную многочисленными металлическими накладками причудливой формы.
- Какого демона? - недоуменно спросил Ниалл не то у Кусланда, не то у самого себя, не то вовсе у Тарьена, рассматривая это нелепое зрелище. - Арендаторы решили заняться благоустройством?.. - несколько секунд он колебался, раздумывая. не присмотреться ли к этой странности самолично, потом осторожность победила: он махнул рукой одному из солдат, славившемуся редкостным талантом по части всевозможных смертоносных ловушек. - Освин! Проверь замки! Хочу знать, куда мы суемся, - и Ниалл замер в седле, подобравшись и цепко всматриваясь в узкие окна башни. Ничто не говорило, что она обитаема, и все-таки охотничье чутье подсказывало Вулффу, что они здесь не зря.

Вулффу никогда не нравилось терять людей, особенно людей исполнительных и толковых. Освин. сын Тормунда, как раз к таким и принадлежал, поэтому когда его сжали тиски магической ловушки, перемалывая в кровавую кашу, молодой эрл поморщился, невнятно выругался и пообещал себе, во-первых, послать старому Тормунду увесистый кошель серебра и хорошего коня, а, во-вторых, поинтересоваться, нет ли у него других сыновей, хотя бы не уступающих этому и желающих послужить эрлингу.
  Между тем, времени на сожаления о погибшем, даже на такие прагматические, не было: из башни послышались голоса, и это яснее ясного дало понять, что об их присутствии теперь осведомлены и уже готовятся к встрече. А раз так, значит, придется действовать еще осторожнее, чтобы ненароком не разделить судьбу бедняги Освина.
- Другого входа нет, - Ниалл покачал головой, пристально рассматривая башню и сдерживая нервно танцующего коня. - В случае осады даже этот предполагалось муровать изнутри, - он усмехнулся, припоминая виденные несколько лет назад чертежи и приглядываясь к верхним этажам.
  Не бывает абсолютно ровных стен, а если хорошо знаешь камень, использованный для кладки, то стена и вовсе начинает для тебя смахивать на лестницу, и подняться по такой - не самая трудная задача. Расположение залов, ниш и коридоров в самой башне ему тоже известно неплохо, скорее всего, будет не слишком сложно пройти там самому и провести людей. При одном-единственном условии: внутри обойдется без магических ловушек вроде той, что прикончила Освина. А рассчитывать на то, что эти чароплеты - неопытные болваны и совсем не подумали о дополнительной обороне может оказаться самоубийственным.
- Не дорога, отстроим новую, - Ниалл усмехнулся, покосившись на Кусланда, потом закрепил поводья на луке седла. - Выкурим. Вряд ли они предпочтут сгореть заживо, но не высунуть носа наружу, - развернувшись к своим людям, он махнул рукой одному из солдат: - Зажигательные стрелы, живо.
  Предусмотрительность, заставлявшая вооружаться перед вылазкой едва ли не на все случаи жизни, оказалась совсем не лишней, и вскоре и эрл, и принц получили желаемое разрушительное оружие. Ниалл сверкнул азартной улыбкой, обернувшись к Кусланду и поглаживая еловый лук: как всегда перед боем, юношу понемногу охватывало нетерпение и растущая жажда крови.
- По моей команде! - подал он команду отряду и поднял лук: - Стрелять!
  Десяток огненных искр полыхнул в воздухе, огнем вспыхнула соломенная кровля, языки пламени взметнулись в одном из верхних окон. Из башни донеслись крики, и прежде чем посыпался новый град стрел, грохнула тяжелая дверь, выпуская трех человек, выбежавших прямо навстречу отряду. Один из них вскинул руки, явно намереваясь творить заклинание, и тут же рухнул на землю, сраженный вонзившейся в горло стрелой, второй, оказавшийся ближе, помедлил секунду - и вдруг воздух между его разведенных в стороны ладоней завибрировал, стал будто бы собираться в сгусток. Ниалл успел увидеть, как третий противник отступает и поворачивается, собираясь бежать в горы, и тут на молодого эрла навалилась смертельная слабость, от которой все тело словно свинцом налилось. Захотелось согнуться в три погибели, выпустить лук, даже головы не поднимать, и оказалось неестественном тяжелым с собой справиться. Ниалл выпрямился в седле и обнаружил, что это стоит огромного труда. Руки задрожали под весом короткого легкого лука.

Даже просто держаться в седле стоило сейчас немалого труда, так и казалось, что еще немного - и он ослабеет окончательно, съедет на землю да так и останется лежать, не в силах двинуться. Лук все так же тянул вниз, тело пробрало противной липкой испариной, и Ниалл крепко ухватился за луку, испугавшись, что без опоры не обойдется. За происходящим он наблюдал помутневшим взглядом, перед которым все так и расплывалось, и отчаянно силился разлепить губы и хотя бы заговорить, раз уж он неспособен на большее.
  Отчаянный, полный боли вой, который издал еще секунду назад колдовавший человек, ударил по нервам, резанул слух - и словно разбудил Ниалла. Юноша, до того мучительно пытавшийся вдохнуть поглубже, со свистом втянул в себя воздух, отпустил, наконец, луку седла и расправил плечи. Хватило и одного быстрого взгляда, чтобы убедиться, что все закончено и закончено более чем удачно.
- Благодарю, ваше высочество, - откликнулся молодой эрл и церемонно поклонился принцу, точно так же улыбаясь в ответ одними глазами. Он сейчас будто получил подарок от любовника, и мысль о том, что "первым даром любви" стал подстреленный чароплет, которому не уйти живым с этой поляны, отчего-то горячила кровь и будоражила, доставляла странное удовольствие. Ниалл убрал лук, хищно сощурился на мага, все еще пытавшегося отползти подальше с открытой местности, и полуобернулся к Кусланду: - Вы окажете мне честь, если поприсутствуете при нашем с ним разговоре, - и, дав шпор коню, он поскакал к своей добыче.
  Кровь Ниалл чуял, как хорошо натасканный охотничий пес, и точно так же радовался ей, торопился заглянуть жертве в глаза. Сейчас он знал, что кровь будет совсем скоро, а мысль о том, что можно будет выпустить напряжение, скопившееся за целый день, пустив ее своими руками, бодрила и будила отчаянное нетерпение.
  Оказавшись рядом с магом, замершим при приближении всадников, Ниалл резко осадил коня, спешился и склонился над пленником.
- Ну что, поговорим, незваный гость? - молодой эрл широко улыбнулся и за волосы запрокинул своей жертве голову. Блеснул приставленный к горлу мага кинжал. - Ты ведь не откажешь мне в рассказах об отцовском гостеприимстве, верно? - чуть дрогнувший голос Ниалла зазвучал тягуче, почти ласково и уже через секунду стал отрывистым и резким: - Кто вы такие? Кто ваш хозяин? Что за дела у вас были с эрлом Вулффом? - кинжал, прижатый немного крепче, взрезал кожу, и по шее чародея поползла капля крови.

Когда Кусланд заговорил, Вулфф метнул на него быстрый, цепкий взгляд: молодой эрл, разумеется, еще ни разу в жизни не видел, как вершится королевское правосудие, и сейчас невольно задался вопросом, не собирается ли принц и в самом деле увести добычу у него из-под носа, так и не дав утолить жажду крови. Все, что он знал, а, главное, чуял о его высочестве опровергало такое предположение, но Ниалл сейчас чувствовал себя диким зверем, наложившим лапу на подраненную дичь, и это заставляло быть готовым в любой момент оскалить зубы и защитить свое.
  Впрочем, скалиться и рычать явно рано: Кусланд вел допрос умело и на редкость невозмутимо и, кажется, даже на перепуганного бродягу-отступника произвел впечатление образцового ферелденского дворянина, снисходительного к поверженным врагам и верного слову. Эффект оказался более чем неплох: чароплет колебался, но, похоже, уже был готов разговориться. Встретив его взгляд, Вулфф снова улыбнулся, в этот раз несколько спокойнее и сдержаннее, и решил подхватить тон, взятый Кусландом.
- Смелее, - негромко сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул от нетерпения. - Чем больше скажешь, тем целее будешь.
  Кажется, получилось не слишком удачно и ловко, но обещания принца в любом случае уже возымели действие: пленник решился-таки разговориться. Хмурясь, Ниалл неотрывно всматривался в его лицо. А ведь если бы не отцовский дневник, он вполне мог бы поверить, отец за последние годы успел спрятать и приютить больше, чем достаточно таких ублюдков, и, переждав очередную погоню или тяжелые времена, они отправлялись в свое удовольствие гулять по Ферелдену. Этот не отправится. Покачав головой, Ниалл еще крепче прижал кинжал к горлу пленника.
- Врешь, - коротко и хлестко бросил он, глядя отступнику в глаза. - И чем больше врешь, тем сильнее рискуешь, мразь, - острие слегка чиркнуло по коже. - С вами были тевинтерцы. Кто такой А.В.? Что ему понадобилось в Западных Холмах? И в Ферелдене вообще? - Ниалл сильнее запрокинул пленнику голову. - Кто и почему убил эрла Вулффа? - сжимавшую кинжал руку свело от напряжения, а все нутро - от желания все жилы чароплету вымотать, но получить правдивые ответы сейчас же, немедленно. Ниалл глубоко вздохнул, обуздывая собственное нетерпение и несвоевременную ретивость.

Мертвенная бледность пленника сказала Вулффу больше, чем любые слова: чароплет теперь не просто боялся вооруженных людей, во власти которых оказался, не просто трясся за свою жизнь, он явно понимал, как мал шанс ее сохранить, если его свяжут с гибелью эрла или сделают ответственным за нее. Хороший страх, настоящий, чистый, такой побуждает к искренности и развязывает язык.
- Мертв, - тяжело уронил Вулфф, по-прежнему не отводя взгляд от побелевшего, как снег, лица отступника. - Ему перерезали глотку, как скотине на бойне. Как ты понимаешь, сделали это не люди Вулффов, - кинжал прижался еще крепче к шее мага. - Мне очень надо узнать, кто.
  Клятве Ниалл не поверил: он ни секунды не сомневался, что чароплеты знались с тевинтерцами и с тем самым "А.В.", а раз так, значит, так или иначе причастны к случившемуся, и этот - в той же мере, что и остальные, уже погибшие. Сказанное пленником полетело в копилку, да только оказалось в ней всего лишь медной монеткой: сведения о некоем загадочном смуглом брюнете, может быть, тевинтерце, а, может быть, и нет мало что добавляли к тому, что Вулффу уже было известно.
  Несколько секунд юноша молчал, недовольно хмурясь, а потом вдруг отпустил пленника и даже немного отвел в сторону кинжал.
- Послушай, - заговорил Ниалл, и его голос звучал напряженно, но уже совсем не так зло, как несколькими минутами раньше. - Я же вижу, что ты снова нам врешь. Сам вид этой башни, то, что ты бросился бежать, даже то, что ты просто был здесь вместе с остальными - все это говорит об одном: ты слушал их разговоры, наверняка слышал имена, названия, еще что-нибудь. Так расскажи! - в этом страстном возгласе была просьба, почти мольба. Ниалл слегка встряхнул пленника за ворот и снова заглянул ему в глаза. - Расскажи мне все, что знаешь! Эрл Галлахер был моим отцом, я потерял его только вчера, погребальный огонь меня не утешит, а вот месть - может. И если ты в самом деле непричастен, я не хочу мстить тебе. Но помоги мне, приведи к убийце. И тогда, клянусь, поплатится он, а не ты. А ты... - Ниалл слабо улыбнулся - Может быть, в память об отце я награжу тебя за помощь не только жизнью, но и свободой. Ну же! - зажатый в руке кинжал едва заметно дрогнул, и Вулфф отвел его еще дальше, словно демонстрируя добрые намерения.
  Он никогда не считал себя блестящим лицедеем и привык приказывать, а не просить или изворачиваться и сейчас был не слишком уверен, что представление удалось, но сейчас вдруг показалось, что хитростью удастся получить быстрее и больше. Оставалось только проверить, так ли это. Отчаянно хотелось посмотреть, какими глазами наблюдает за этим спектаклем его высочество, но Ниалл был уверен, что если сейчас обернется, то собьет для пленника нужный эффект.

Когда пленник заговорил, Ниалл подобрался и весь обратился в слух. Он слушал, затаив дыхания и не сводя глаз с чародея, время от времени кивал, на его лице появлялось то сочувственное, то сосредоточенное, то задумчиво выражение, но ни разу не проступило ни мрачное, хищное удовлетворение, которое он сейчас испытывал. Маг старательно давил на жалость, говорил по делу не слишком много - и, к сожалению, так и не назвал имя убийцы - но все-таки во всем сказанном была польза.
  "Итак, "А.В." - магистр Аврелий Вексис? Может быть, так, а, может, и нет, но это уже что-то, что-то, о чем можно задать несколько очень вежливых вопросов в тевинтерском посольстве в Денериме."
  Одновременно с тем, как мысль о столице промелькнула у Вулффа, о Денериме упомянул и пленник, причем в такой связи, что мгновенно заставил молодого эрла задуматься о делах не только личных, но и государственных, и слова о Южном Пределе насторожили еще больше. Что за дело тевинтерцам до ферелденских эрлингов? И уж тем более - до столицы королевства? Не сдержавшись, Вулфф метнул быстрый, внимательный взгляд на Кусланда, а потом снова обернулся к разговорившемуся, наконец, магу.
  Теперь нетрудно было увидеть, что маг не врет, что он даже не просто правдив, а старается и в самом деле вспомнить все мало-мальски ценное, показать и доказать свою полезность, убедить в своей искренности. Сколько стараний и какая отчаянная надежда вспыхнула у него в глазах! И мольба, страстная, болезненная, способная, кажется, разжалобить и смягчить даже каменное сердце.
  "Наверное, мое не из камня сотворено, из чего-то другого."
  Ниалл мягко улыбнулся пленнику, погладил его по голове рукой в лучной перчатке.
- Спасибо тебе, - негромко проговорил юноша. - Вот ты мне и помог. Тебе не придется платить за чужую блажь и чужие преступления, - он слегка сощурился. - Только за собственную глупость. Доброй дороги в Бездну, - Вулфф оскалился по-волчьи, вздернув верхнюю губу, одной рукой придавил свою жертву к земле, потом медленно, как будто хотел приласкать, обвел острием кинжала скулу мага, скользнул к шее, потом еще ниже.
  Вспоров поношенную холщовую мантию, кинжал вошел в пах чародея. Потом еще раз - в живот. В средостение. В грудь, скользнув по кости с мерзким скрежещущим звуком. И, наконец, в горло, вскрыв его от выемки между ключицами до челюсти.
  Ниалл слушал отчаянные вопли, в которые почти сразу перешли тщетные мольбы, потом звериный вой, под конец переросший в мучительный, постепенно слабеющий хрип. Жадно, неотрывно всматривался в свою добычу, не замечая, что перчатки давно пропитались чужой кровью, что кровь брызнула в лицо и соленый металлический привкус на губах - от нее. Судорожно, рефлекторно сокращались связки в горле, как будто он рычал в тон предсмертному хрипу жертвы. Честный андрастианин, наверное, не должен наслаждаться мучениями того, кого вынужден убить, но в Ниалле сейчас не было ничего не только от андрастианина - от человека, и к тому, что он делал, никто его не вынуждал. Он рвал бы мага зубами, глотая его кровь и ломая ему кости - за отца, за то, что не привел к настоящему убийце, за странную боль, которая все никак не уймется, а еще просто чтобы утолить жажду, ничем не схожую с человеческой.
  Наконец, чародей затих, и рука Ниалла, сжимавшая кинжал замерла.
  "Кончено."
  Он медленно, с хрипом втянул в себя воздух, облизнул обветренные губы и, вытерев кинжал об одежду убитого, тяжело, как пьяный, поднялся на ноги.
- Можем возвращаться в Вулфхолл, - хрипло проговорил Ниалл, убирая оружие в ножны. - Надо до темноты успеть с похоронами, - несколько секунд он молчал, потом поднял взгляд на Кусланда, слегка усмехнулся и продолжил: - Хорошо, что он разговорился не только о местных делах, но и о столичных. И, пожалуй, у меня теперь есть в Денериме дело, - Ниалл улыбался слабой, немного усталой улыбкой и надеялся, что никаких его чувств она не выдает.
  После того, что несколько минут назад сделал, он чувствовал себя так, будто залпом выпил кувшин крепчайшего гномьего эля и все никак не восстановит дыхание. А еще всматривался в бледное, ничего не выражающее лицо принца и никак не мог понять, что Кусланд о нем думает теперь, став свидетелем этой неожиданной кровавой тризны.