Вопросов было немало, как у Дилана, так и у всех присутствующих. Королевский совет зашумел, не взорвался криками, конечно, но все равно шум поднялся изрядный: кто-то охнул, кто-то крякнул, кто-то возмущенно заскрипел креслом. Проблема была в том, что трудно было придраться к чему-то конкретному при всей возмутительности ситуации. Кусланд не сделал ничего противозаконного, просто признал одного из своих бастардов, на что он имел право, и сделал это по всем правилам. Вопрос: "Какого хрена бы преподносишь нам такие сюрпризы с утра?" был бы насущным, но некорректным. Вопрос:"Зачем вам это сейчас понадобилось, чего вы хотите этим добиться?", тоже был немаловажен, но задавать его было бессмысленно, Командор вряд ли ответит. В общем, благородное собрание ворчало и переговаривалось друг с другом в пол голоса, но вслух было сказано только:
- Ну, знаете ли.... - жидкобородым любителем Аноры.
- Занятное утро, - высоким и тощим дворянином, который старался не примыкать ни к одной партии.
- Знавал я Бартоломью Хьюма, он бы такого никогда не сделал, - старейшим членом королевского совета, не вполне разобравшимся, что произошло.
Дилану тоже хотелось что-то сказать и что-то спросить, он был удивлен ничуть не меньше, а может быть даже и больше, чем прочие. Почему-то мысль о таком развитии событий даже не приходила к нему на ум. А ведь это просто идеальное решение проблемы - теперь предмета для шантажа не осталось, пусть леди Блэквуд бегает по улицам и кричит, что Дилан сын Кусланда, это и так все будут знать. И он теперь даже не вполне бастард, да, он рожден вне брака, но он признан и он наследник и он же банн Амарантайна...
- Благодарю вас, отец, - сдержанно ответил Дилан, радуясь, что шок вогнал его эмоции в ступор, а от того его голос звучит достойно и благородно, а не дрожит или срывается на фальцет.
Жидкобородый меж тем оправился от шока и все-таки придумал вопрос, который можно было бы задать принцу-консорту:
- Почему вы решили признать именно этого бастарда, ваше высочество, или это просто первый в очереди?

Когда Дилан остался один и двери зала королевского совета закрылись за ним, он прежде всего пнул одну из каменных скамей, которые стояли в коридоре. Точнее, сначала он отошел на некоторое расстояние, чтобы шум не был слышен за дверью, а потом уже пнул. Чувства, которые он испытывал были похожи на смесь восторга, облегчения, дикой злобы, сильного напряжения и еще чего-то такого, от чего хотелось немедленно напиться и попытаться побить своего новоприобретенного отца. Или попытаться пьяно облобызать его. Так или иначе, было совершенно ясно, что пока он в таких чувствах от Кусланда надо держаться подальше. Ну или во всяком случае, не пить с ним вместе. Ну это-то как раз просто, вряд ли отец сейчас пригласить его пропустить по кружке эля за все это безобразие. Принц-консорт вероятнее всего сейчас скажет ему, где раздобыть лошадь, которая отвезет молодого банна Амарантайна в его владения и на этом их близкое общение закончится навсегда. Жаль, Дилан как раз начал то ли любить своего отца еще больше, то ли ненавидеть еще сильнее, у них могло бы сложиться интересное, совершенно неясно какое общение.
Когда Кусланд появился наконец рядом с Диланом, тот уже успел слегка успокоиться и на вопрос про Денерим не ответил, как хотел:"Какой еще на хрен Денерим, ты почему вообще меня ни о чем не предупредил, спасибо тебе  большое, ненавижу тебя, но ты все сделал правильно!!!", а сказал следующее:
- Денерим хорош как всегда, я тут был не раз и уже успел неплохо узнать столицу. Но на королевском совете я побывал впервые - это очень меня впечатлило. Особенно то, чем все кончилось. Благодарю вас, ваше высочество. Вы спасли всю мою семью. Очень надеюсь, что смогу быть вам полезным в будущем.
Дилан сказал последнюю фразу вполне искренне и в ней было не только желание узнать отца поближе, но еще и выражение преданности вассала своему господину, сторону которого он отныне собирался принимать при любых распрях в стране. К тому же, Дилан хотел подчеркнуть, что не собирается называть Кусланда отцом на постоянной основе. При других и в такой особенный момент, ему это показалось осмысленным делом, но прыгать сейчас на шею принцу с криком:"Папа!" банн не собирался. Хотя, может, ему и хотелось бы этого.
- Я вам больше не нужен в столице, ваше высочество, мне возвращаться назад?

У Дилана даже волосы слегка зашевелились от злости. Точнее, ему показалось, что они зашевелились, но он бы не удивился если и правда вся его шевелюра встала бы у него на голове, как клубок рассерженных кобр. Он же так старался держать себя в руках, он ничем не выдал своего волнения и вообще никак не напрашивался ни на похвалу, ни на проявления отеческих чувств. Но все равно прямо перед самым прощанием Оливер Кусланд не смог еще раз не подчеркнуть, насколько ему плевать на своего бастарда, помянуть его матушку, а еще посоветовать вести себя, как настоящий Кусланд. Ага, пойдет сейчас обесчестит какую-нибудь знатную девицу, подождет двадцать лет и наговорит гадостей уже своему бастарду. Точно, отличный план!
Дилан не сдержал сардонического смешка:
- Как же так, папа, а я уж думал, что для меня готова комната в Башне Бдения, с деревянной лошадкой и всем необходимым! Уже бежал слать голубя моей мамочке, чтобы она покупала фату, - Дилан притормозил, может уже не вовремя, но хотя бы когда смог, - Я все понял, ваше высочество, никакой счастливой семьи, чистая политика. На охоте обязательно буду и буду вести себя, как Кусланд. Только вот я не совсем понимаю, что это означает, я же все-таки всю жизнь был Хьюмом и боюсь, что всех тонкостей бытия Кусландом узнать мне было неоткуда. Но я уверен, что вы меня поправите, если я начну себя и вас позорить. Еще раз благодарю вас за помощь.
Последняя фраза была сказана уже почти искренне, все-таки Дилан и правда был очень рад тому, как все повернулось.

От затрещины голова сильно мотнулась и в ней поднялся немилосердный звон. Щека горела, скула ныла, желание дерзить отцу выросло до невозможных размеров. И даже в основном не из-за удара, а из-за всего того, что Кусланд наговорил после. Дилану это показалось какой-то несусветной чушью. Почему это вдруг его высочество изволили решить, что Дилан относится к чему-то несерьезно?! Из-за того, что он сорвался и стал дерзить в ответ на несправедливое обхождение? Из-за того, что он сказал, что понятия не имеет, как ведут себя истинные Кусланды? Но ведь он и правда не знает, что имеется в виду и бить его по морде, а потом говорить еще раз, мол, не подведи меня, а то голову оторву, без того, чтобы разъяснить, чего от него именно ждут... Это, это как-то так было похоже на непоследовательность и нелогичность Адель, что Дилану аж страшно стало, что отец в чем-то похож на мать и на самом деле является не такой уж и плохой для нее парой. Эта мысль его и остудила - он открыл рот для новых подвигов, но тут же и закрыл его. А когда Дилан остыл, то понял, что именно имел в виду Кусланд. Точнее, понял, что призрак Адель мешает не только ему увидеть логику за резкостью отца, но и самому Кусланду мешает правильно понимать поведение Дилана. Командор же ничего не знает о своем бастарде, зато про Адель знает немало. Откуда ему знать, что кроется за этими молчаливостью и покорностью, которые ему демонстрировал новоиспеченный Кусланд. Может он просто тихий дурак и для него на самом деле все это только игра или момент сугубо эмоциональный и рассчитывать на него нельзя ни в коем случае. Доверие Кусланда надо заслужить и дело это, судя по всему, чудовищно непростое. Так что дерзить и правда не стоило. Как бы там ни было, его отец человек толковый, сделал именно то, что надо было Не стал размазывать сопли и прижимать к груди, но это ерунда. Дела гораздо важнее слов, на которые была очень щедра Адель, но которые никогда не приносили ничего хорошего. Дилан перевел дыхание и проговорил:
- Да, все понятно, дерзить не буду. На охоте буду. Мне можно идти?