Андреас чувствовал себя усталым и вымотанным. Учитывая то, что их общее дело было еще очень далеко от завершения, это был не слишком хороший показатель. Хотя, возможно, его вымотала именно эта ситуация. Захватывать заложников неприятно, даже когда делаешь это не сам. А уж тем более, когда заложником оказывается такой нездоровый и такой при этом здравый молодой человек. И, естественно, Андреаса очень волновала судьба Жозефины. Он понимал, что она сама решилась остаться с ними и знала, что это может быть сопряжено с рисками, далекими от обычной работы кабинетного дипломата. Но от этого легче не становилось. Жозефина не тот человек, которого хорошо представляешь себе в заложниках. Конечно, никого лучше там не представлять, но все-таки за Лелиану было бы спокойнее.
В общем, Вестник уже очень хотел разрешения этой ситуации, а от того обрадовался магистру и возможности начать разговор. В другой раз он бы еще очень радовался тому, что видит настоящего магистра. Не столько потому, что он считал магистров какими-то особо хорошими людьми, тут интерес был скорее научный или первооткрывательский - магистров Андреас никогда до этого не видел. И может быть после этого разговора, ему больше никогда не захочется посмотреть на еще одного.
- Магистр Алексиус, должен вам напомнить, что вы на чужой земле, - сил на более долгие вступления не было, да Андреасу и не казалось, что они нужны, - вы захватили чужой замок, пользуясь тем беспорядком, который сейчас охватил Юг. В любое другое время, вас бы уже выдворял из страны отряд храмовников. Так как сейчас это невозможно, то порядок наводим мы, как и заявляли, и теми средствами, которыми мы располагаем. Нас очень волнует Брешь у нас всех над головой. Полагаю, из Тевинтера ее тоже хорошо видно. И нам бы очень хотелось связаться по этому поводу с нашими южными магами, подход к которым вы нам перекрыли. Так что вопросов у меня несколько: почему вы здесь, зачем вам наши маги и что вы думаете о Бреши? Это все же наша общая проблема.

Алексиус ответил. И ответил так, что Дориан до боли стиснул ребристую дверную ручку, и та впилась в ладонь. Это была риторика, знакомая настолько, что хотелось рассмеяться в лицо оратору, как смеялся когда-то сам магистр, слыша нечто подобное от своих коллег на собраниях Круга или в Магистериуме. Потом, деля с Дорианом на двоих бутылку крепкого бренди, он позволял себе исходить ядом, а то и вовсе сбросить маску и говорить о судьбах Империи и о безрадостном будущем так искренне, горячо и горько, как, наверное, не говорил ни с кем и никогда. Сейчас он, казалось, не помнил собственных слов и так изменился, что любой вчерашний враг с готовностью подал бы ему руку.
- Дыхание Создателя! - шуметь нельзя, вместо возгласа можно позволить себе только беззвучный вздох.
  Дориан сжал ручку двери еще крепче, вслушиваясь в голос Андреаса, звучавший тверже, чем можно было ожидать. Вестник говорил не просто с уверенностью - с напором, явно стараясь перехватить у собеседника инициативу, поставить его в положение того, кто вынужден отчитываться, и, похоже, рассчитывал этот отчет и в самом деле получить.
  В прежние времена некоторая снисходительность входила в число достоинств Алексиуса, но и тогда она не распространялась на самонадеянных юнцов вдвое младше него, вознамерившихся говорить с ним на равных. Сейчас же, судя по тону, взятому магистром, было еще меньше надежды на то, что он пожелает проявлять дипломатичность, а уж угроза благополучию Феликса и вовсе могла превратить его в человека, склонного к импульсивным и едва ли не самоубийственным поступкам. Видимо, если не вмешаться сейчас, дальше дело может обернуться еще хуже.
  Толкнув дверь, Дориан переступил порог и шагнул к длинному столу, за которым расположились собеседники.
- Прошу прощения, что вмешиваюсь так внезапно, господа, но у меня создалось впечатление, что мое вмешательство может оказаться полезно для интересов всех сторон, - он одарил любезной улыбкой сперва Тревельяна, потом Алексиуса и продолжил, теперь уже глядя в упор на бывшего наставника: - Учитель, я знаю, вы меня не ждали и вряд ли рады видеть, но я верю, что вы найдете в себе силы прислушаться к тому, что я скажу. Хотя бы ради того, как мы говорили когда-то, - Дориан подался ближе к Алексиусу. - Все, что происходит в этом зале - не торговля. Это ультиматум, требование о капитуляции. И требуете не вы. То, что сказал мессир Тревельян, - он кивнул в сторону Андреаса, - правда. Армия Ферелдена подойдет к Редклифу, это только вопрос времени, а ополченцы ей помогут. И им всем будет не слишком важно, насколько легитимны действия Инквизиции, им будет важно, как скоро они раздавят вас. А они раздавят, не сомневайтесь, иногда сила переламывает любое магическое искусство. Времени нет ни у вас, ни у Феликса. Эта встреча ведь ради его благополучия, верно? - Дориан попытался заглянуть Алексиусу в глаза. - Вы знаете, как я люблю его. Прошу, ради него, смените тон, не бряцайте оружием, обсудите с Инквизицией дела - и все, даст Создатель, закончится миром. Ведь в противном случае... Инквизиция может пожертвовать дипломатом, а вы сыном - нет, - под конец этой торопливой, напористой речи голос Дориана дрогнул: он гнал от себя эту мысль, но все-таки не мог не понимать, чем чревато все происходящее для Феликса, и не тревожиться в первую очередь о нем.

Пока Алексиус говорил, у Андреаса были две простых задачи. Во-первых, не показать облегчения от новости про то, что с Жозефиной все в порядке. А во-вторых, не показать то, как сильно ему опять захотелось уехать в Тевинтер. Эта мысль периодически возвращалась к нему почти все те годы, которые он провел в Круги, несмотря на все страшные истории про Империю. И поэтому, пока магистр вещал про то, как они не держат своих чародеев слово псов на привязи, и что это вовсе не захват заложников, Андреас прикладывал некоторые усилия, чтобы не кивать. Он не знал, чем руководствовалась Фиона, согласившись на подобный союз, но прикладывать руку ко лбу с криком:"Безумие!" по этому поводу, он мог бы только в компании церковных матушек.
А потом появился Дориан с речью страстной, но разумной. Андреас где-то даже рассчитывал на то, что из этой речи может выйти что-то хорошее, несмотря на очевидное нежелание Алексиуса уступать. Тревельян напряженно слушал Дориана, про себя успев еще раз слегка удивиться тому, что тот упоминает Создателя. Это было непроизвольное удивление, ничем здравым не подкрепленное - Андреас прекрасно знал, что в Тевинтере верят в Создателя, хоть и трактуют образ Андрасте иначе. Просто Империя была страной далекой и загадочной, казалось, что там должна быть какая-то другая религия. Но времени на размышления о вере иноземцев совсем не было. Когда Алексиус заговорил, Андреас напрягся еще сильнее, так как стало очевидно - аргументы Дориана его не только не убедили, а может даже разозлили еще сильнее.
Андреас опасался нападения, хотя и не понимал, какого именно - просто попытаться убить Вестника все же было бы полным безумием. Но того, что произошло, Тревельян себе и помыслить раньше не мог. Слова заклинания он не расслышал, амулет сразу не заметил, а потом магистр проделал все слишком быстро, чтобы Андреас смог как-то ему помешать. В очередной раз обругав себя за то, что умеет только поджигать и замораживать и дав себе клятву начать учиться чему-то более серьезному, если выживет сегодня, Андреас, как завороженный смотрел на вихрь энергии, чувствуя, что тот начинает его затягивать. Сопротивляться совсем не получалось.

В первые секунды после того, как мир перестал вращаться перед ним и снова принял привычные очертания, Дориан не поверил, что это реальность. Кто-то навел на него энтропическую галлюцинацию, и он бредит? Поблизости объявился демон и все это - его игры? Он каким-то образом сбил заклинание Алексиуса, и их двоих - Андреас прав - затянуло в Тень? Или он впал в какой-то странный сон и кошмар, окружающий их сейчас - это просто его сновидения?
  Тихо. Ни единого звука. Значит, вокруг никого - ни венатори, ни людей Инквизиции, ни Алексиуса с его доверенными лицами. Холодно, пусто, усадьба кажется еще более обветшалой и заброшенной, чем показалась сначала. Так пусто не было несколько минут назад, когда он только входил в этот зал. Каким образом все могло так неестественно измениться с такой скоростью?
  Дориан медленно, словно нехотя поднял голову, уже понимая, что сейчас увидит. Брешь, разросшаяся на все небо, изливала на них мертвенный зеленый свет, вспыхивала всполохами, которые напоминали бы болотные огни, если бы не выглядели так жутко.
  Как это могло случиться? Как магия Алексиуса могла настолько фатально повлиять на Завесу? Магия Алексиуса. Мысль о ней заставила Дориана мгновенно вспомнить, для чего именно использовался амулет, вид которого только что его так ужаснул, и затем вспыхнуло и донельзя ясное воспоминание о природе этой магии. Догадка настолько страшная, что Дориан на время, пока не нашел доказательства или опровержение, просто отложил ее.
  Встретившись взглядом с Тревельяном, он запоздало сообразил, что тот задал уже несколько вопросов, но так и не получил ответов.
- Лично я чувствуя себя живым. Это не Тень, - отрывисто откликнулся Дориан, надеясь, что говорит достаточно уверенно. - Вы ведь бывали в Тени, мы с вами оба знаем отличия. Сон или наваждение... Может быть, но вряд ли тогда мы видели бы одно и то же. Что видите вы? - вопрос не был риторическим, и как только появилась возможность говорить о деле, растерянность начала понемногу отступать. Дориан осмотрелся по сторонам: - Я вижу разрыв в Завесе, занимающий все небо, зал, более обветшалый по сравнению с тем, что здесь было в начале переговоров, - он опустился на одно колено, коснулся затянутой в перчатку рукой пятен крови и слизи. - Вижу следы убийства и следы демонов, которых здесь не было несколько минут назад, - снова выпрямившись, Дориан посмотрел на Андреаса: - У вас то же самое перед глазами? Если да, то ответьте мне, Андреас, с какой скоростью растет Брешь? Инквизиция изучала вопрос, может ли что-то подхлестнуть ее стремительный рост? Потому что... нам, может быть, и не стоит здесь задерживаться, но я шагу не ступлю, пока не пойму, что мы оставляем за спиной и куда можем направиться. А пока... мне совсем не нравится то, что я понимаю, - тишина, царившая в усадьбе, давила на плечи. Догадка, о которой он пока говорил так невнятно, на порядок сильнее давила грудь.

Судя по растерянному виду Тревельяна и его паническому взгляду, который так и метался по сторонам, произошедшее застало его врасплох, совершенно обескуражило и, похоже, заставило ждать еще худшего развития событий. По совести говоря, Дориан отлично его понимал и сам с трудом сдерживал страх, способный вконец затуманить голову. Тем не менее, присутствия духа Вестник южан не терял, а это и обнадеживало, и помогало держать себя в руках, отчего-то Дориан был уверен, что мало кто из всех этих недавних пленников Кругов смог бы держаться так же уверенно и столь невозмутимо и деловито рассуждать об исследованиях состояния Бреши и ее взаимодействии с меткой.
  Окинув Тревельяна одобрительным взглядом, Дориан скупо улыбнулся и тут же снова помрачнел: сказанное Вестником было одновременно хорошо, потому как позволяло надеяться, что Брешь предсказуема и не подарит им никаких сюрпризов, и очень плохо, поскольку косвенно подтверждало ту самую догадку, которую так хотелось отмести.
- Я не знаю, кто такой Старший, - Дориан начал с конца - с вопроса, на который, казалось, легче было ответить. - Но, раз уж Алексиус связался с венатори, полагаю, это тоже может быть как-то связано с сектой, - он нахмурился еще больше. - Возможно, речь о каком-нибудь маге, возомнившем себя равным Талсиану, которого они считают своим главой, или о сильном демоне, поработившем их. Хорошо бы это выяснить позже, - "Если, конечно, у нас будет это "позже".
  Дориан еще раз осмотрелся по сторонам, потом медленно прошелся по залу, прикасаясь то к одной, то к другой вещи и всякий раз отмечая их ветхость, снова остановился у стола рядом с Андреасом и поднял на Вестника взгляд. Что ж, какой бы дикой ни показалась версия, которой он сейчас поделится, ничего лучшего у них, похоже, нет, и Тревельяну придется как-то переварить то, что он сейчас услышит.
- Думаю, я знаю, что Алексиус сделал, хоть пока и не понимаю, что он сделать пытался, - медленно заговорил он, не сводя глаз с лица Андреаса. - Вы видели амулет у него на шее? Это не украшение и не знак рода, это артефакт, который мы с ним создавали вместе многие годы в Империи. Он предназначался для концентрирования и направления энергии и маны таким образом, чтобы получить возможность управлять временем, - Дориану казалось, что эта речь звучит как перед ученической аудиторией, и он лихорадочно подбирал наиболее четкие понятия. - Теоретически - артефакт у нас получился, практически... он не работал, и все наши выкладки и формулы оставались мертвым грузом. Никаких путешествий во времени, - Дориан усмехнулся и беспомощно пожал плечами, потом снова огляделся по сторонам: - Но вот сейчас, похоже, сработал, и, если я буду так же безумен, как Алексиус, то предположу, что мы с вами переместились во времени, вероятно, попали в будущее. Я чем-то помешал, но вот чему - не вполне понимаю. Так что если у вас есть идеи, как разобраться в происходящем - действуйте, я последую за вами.
  Следовать за человеком, которого он почти не знает и силы которого не понимает, не хотелось, но при том, как мало Дориан знал и понимал во всем, что его сейчас окружало, это, возможно, было лучшим вариантом. На полу под слоем пыли и обрывком какого-то полотна что-то тускло блеснуло, и он различил изрядно перепачканный стальной посох. Лучше такой, чем никакого. Дориан подобрал оружие и вопросительно взглянул на Андреаса.

Вестник говорил много и, на первый взгляд, сбивчиво и несколько бессвязно, но рассуждал здраво, не причитал и, похоже, не терялся ни в эмоциях, ни даже в ситуации, в которой не грех было бы потерять и самообладание, и дар речи. Неожиданная для южанина выдержка, но южане в последнее время завели привычку его удивлять, так что Дориан без дальних размышлений последовал за Тревельяном, держа оружие наготове и то и дело настороженно осматриваясь по сторонам.
  Посмотреть было на что: стоило им покинуть усадьбу, как окружающая картина стала гораздо больше напоминать какой-нибудь иллюзорный кошмар, навеянный сильным демоном, чем реальность. На секунду Дориан даже всерьез усомнился в себе: что если он рассуждал слишком самоуверенно, понял положение дел неправильно, и теперь они двое в Тени, во власти какой-нибудь небывало сильной твари? Если так, то исправлять положение и вытаскивать из этого капкана Вестника тоже ему, у него наверняка больше сил и навыков для того, чтобы выбраться, чем у самого Тревельяна.
  Дориан покосился на своего спутника, потом бросил быстрый, цепкий взгляд по сторонам, "прислушиваясь" к реальности - и отмел собственные страхи: к лучшему или к худшему, но их, безусловно, окружал недремлющий мир, плотный и материальный, насколько это только возможно. Что ж, с одной стороны, это не может не радовать, поскольку непросто вырваться из лап сильного демона, с другой - не может не пугать, потому что с демонами ему сталкиваться доводилось, а вот собственной волей крутить время вспять и преуспеть в этом - нет. Оставалось разве что учиться на ходу и надеяться, что он не растерял способность к этому со времен своего студенчества.
  Шагая по дороге к Редклифу вслед за Тревельяном, Дориан никак не мог отделаться от чувства, что примерно так, как сейчас выглядят Внутренние земли, должна, наверное, выглядеть сама Бездна. Выжженный, высушенный мир, в котором невозможно дышать, а сам воздух пахнет одновременно гарью и гнилью. Ветра почти не было, только изредка тянуло чем-то, что больше всего напоминало слабый сквозняк, и свежести это с собой не приносило. На дальних деревьях что-то покачивалось, и это зрелище внушало смутную тревогу. Не желая смотреть в ту сторону, Дориан перевел взгляд на дорогу - и уже в следующую секунду перехватил посох удобнее и потянулся к Тени: впереди замаячила тонкая фигура, направлявшаяся в их сторону, и в руках у нее заплясало пламя. Он уже изготовился было ударить первым, когда чужой огонь погас, и женщина шагнула навстречу Тревельяну.
  Слушая, как глава южных магов и Вестник приветствуют друг друга, Дориан настороженно хмурился и цепко всматривался в магессу. Итак, жива, кажется, не ранена, совершенно точно не в плену. Почему? Одержима? Служит венатори? Или положение лучше, чем можно было рассчитывать, и Фиона знает путь к каким-нибудь союзникам, которые согласятся помочь в их деле? Смешно было бы надеяться, но не спросить глупо.
  Голос Тревельяна вывел Дориана из размышлений, и он бросил на Вестника полувопросительный взгляд. Секунду Дориан озадаченно смотрел на Вестника, потом мягко улыбнулся.
- Вижу. Она здесь, она так же реальна, как мы с вами, - откликнулся он: похоже, их обоих мучают одинаковые иллюзии, и надо развеять их прежде, чем они затуманят голову. - Все здесь реально, как бы плохо это ни звучало, - он снова обернулся к Фионе: - Присоединюсь к вопросам Вестника, монна: где венатори? Чем закончились переговоры об освобождении леди Монтилье и Феликса Алексиуса год назад? - вопрос о том, жив ли Феликс, так и вертелся на языке, но Дориан заставил себя проглотить его: не время и не место, а если они найдут, как со всем этим справиться, станет и вовсе неважно.