Дыхание Зимы - не Амарантайн, здешние земли вроде как не переживали ни нашествия омерзительных Детей, ни появления разумных, но оттого не менее угрожающих подопечных Архитектора, здесь не водилось никаких жутких слухов о порождениях тьмы и не должно было быть вспышек странной хвори, которая завелась в округе Амарантайна через некоторое время после победы над Матерью. И тем не менее, чумное дыхание ощущалось тут буквально во всем. Несколько брошенных обитателями хуторов, двери домов, помеченные так, будто болезнь уже там, внутри, подозрительные и настороженные взгляды местных, сторонившихся чужаков так, будто те несли беду с собой - все это яснее ясного говорило, что хворь успела запустить когти в эту землю. Люди, повидавшие Мор и еще не успевшие оправиться от него, боялись и, казалось, уже почти готовы были отдать поветрию свою землю.
Со Стражами говорили опасливо, встревоженно, и Табрис никак не мог понять по взглядам селян, то и дело отводивших глаза, говорят ли они правду или им есть, что скрывать, и чего они сейчас опасаются больше - неясной угрозы или гостей из Ордена с их въедливыми вопросами и пугающе большими правами. Впрочем, понимать или не понимать, задаваться вопросами или просто проходить мимо - это сейчас было не его дело: их небольшой отряд возглавлял Старший Страж, хмурый и неразговорчивый бывший офицер королевской армии, выслушивать мнение "остроухого разбойника" он явно не стремился, и эльф помалкивал, просто был на подхвате и ждал распоряжений.
За распоряжениями дело не стало: командир рассудил, что неплохо будет повидаться с местным банном, чтобы дальше разговоры с его людьми пошли поживее, взял с собой троих спутников, а Табриса отправил проехаться по нескольким хуторам, на которых Стражи еще не успели побывать, заглянуть в деревню с теми же расспросами и ждать основной отряд в местной таверне, когда закончит. Выслушав приказ, Илан молча кивнул и начал свой объезд.
День выдался ветреный и холодный, лошадь временами вязла в снегу, и ехать быстро эльф опасался. Небольшой рейд грозил затянуться гораздо дольше, чем он рассчитывал. На трех хуторах, на которых он побывал, его встречали так же, как и отряд до того: преувеличенные рассказы об ужасах поветрия, которое "сказывают, как пожар идет, но никто не знает, что к чему", опасливые взгляды, будто он приехал не то чумные дома жечь, не то объявлять Право Призыва на всех, кого его недобрый взгляд зацепит, истовые просьбы помочь и изрядное нежелание хоть как-то посодействовать.
В деревню Илан въезжал почти с пустыми руками. Он знал то же, что до того знал их командир: в округе появились трупы со зловонными черными язвами, а в ближайшем лесу, по слухам, бродят странные прокаженные, "издали больше на нечисть похожие". Ни одного трупа ему не показали, только описывали: по словам селян, те, на которые довелось наткнуться, старались сразу жечь. Пожалуй, это было единственное, что Табрис в действиях местных одобрял.
На въезде в деревню перешептывались двое пастухов и когда в речи одного из них прозвучало сперва упоминание о здешнем целителе, а потом слова о том, что от него никто не уходит хворым, и он "сказывают, даже тех черных вылечивал", Табрис даже уши прижал, весь превратившись в слух. Итак, у деревенских есть какой-то знахарь, который, вероятно, видел трупы и, может быть, сможет рассказать и показать что-то действительно полезное. Это ли не удача? Хоть какая-то за этот бесконечный день.
Солнце уже начало понемногу клониться к горизонту, когда Илан, руководствуясь объяснениями местных, выехал, наконец, к дому целителя. Спешившись и привязав у дерева лошадь, он постучал в дверь и подал голос:
- Эй, хозяева! Есть кто дома? - Табрис настороженно прислушался в ожидании отклика: - Откройте путнику, помощь нужна, - так, пожалуй, будет надежнее: достаточно он уже народу перепугал стражеским званием с порога.
