Табрис всегда любил поесть и, конечно, лучше посытнее и повкуснее. Эта искренняя страсть заставляла его по возможности сводить дружбу с поварами и поварятами везде, где бы он только ни оказался, и повар в Башне Бдения исключением не стал: Илан старательно завоевывал его симпатию, добывая ему всякие коренья и ягоды для соусов, выполняя поручения в Амарантайне и даже работая для него посыльным по окрестным хуторам, если бывало необходимо. В конце концов, хмурый Бевин, недоверчиво поглядывавший на "немытого остроухого" и явно ждавший, что тот с минуты на минуту сворует оттуда что-нибудь ценное, сменил гнев на милость и сошелся с эльфом почти по-дружески. Табрису стали перепадать пригоревшие - но все равно пышные и мягкие! - караваи, колбасы, которым оставалось не больше пары дней срока и крынки со слишком кислой простоквашей. Вершиной доверия стало вручение запасного ключа от кухни: теперь Табрису дозволялось ночью, после ужина, пробираться сюда без лишнего шума и прибирать к рукам все съедобное, что осталось от ужина, в обмен на небольшую услугу - проверять мышеловки, гонять крыс и следить, не воруют ли на кухне поварята. Илан, обзаведшийся бесперебойным источником еды, честно выполнял свою часть договора, отъедался на глазах и блаженствовал.
  Сегодня, когда заступила вторая стража, он собирался, как всегда, пойти на промысел, вот только вынырнув во двор и добравшись до кухонной двери, замер в нерешительности: на кухне кто-то был. Табрис подобрался к окну и, настороженно дернув ушами, прислушался: приглушенные мужские голоса, донесшиеся с той стороны, наводили на мысли совсем не о поварятах. Осторожно заглянув в окно, Илан заметил, как по кухне метнулся отблеск свет-камня, в его луче мелькнула чья-то рука в лучной перчатке, сверкнул эфес кинжала, а потом снова стало темно и тихо. Удивленный, и встревоженный, он так и остался стоять под окном.
  Кто это, гарлок их дери, такие? Кухонные воры? С чего вдруг при перчатках и кинжалах-то? Разбойники? Что они, самоубийцы лезть в замок, где полно вооруженного народу и не самый милосердный эрл? Тогда кто? И чего их понесло на кухню? Хотя ведь на кухне черная лестница, по которой подают еду в столовую эрла, а там и до его покоев недалеко...
  Табрис аж на месте завертелся, соображая, кому бы рассказать об увиденном и не кинуться ли в погоню в одиночку. Командора нет, Констебль в Амрантайне, Вэрел будет долго соображать, что к чему. Может, тогда просто кого-то из своих? У него и ключи есть, так чего бы не справиться самим?
  Рассудив, что последняя мысль самая верная, Табрис вскинул голову, разглядел одинокую фигуру на стене, кивнул сам себе и одним духом взлетел по крутой каменной лестнице на стену.
- Эй! - негромко позвал он и дернул человека за рукав. - Ты же Натаниэль, верно? Слушай, дело есть, пойдем со мной, - он оглянулся по сторонам и понизил голос. - В кухне крысы завелись, во-о-т такие, - эльф широко развел руки. - С виду - вылитые шемлены, - он широко ухмыльнулся. - Поймать хочу, по-тихому. Поможешь? Может, и награда выйдет, - он выжидательно посмотрел на собеседника снизу вверх.
  О Натаниэле Табрис знал немного, только то, что тот был из господ - причем сын предателя Хоу - отличался умелостью и смелостью в бою и очень не ладил с Командором. Это, конечно, и настораживало немного, но и позволяло рассчитывать, что если станет жарко, шемлен скорее поможет, чем помешает, так почему бы разделить награду за "крыс" не с ним?

Отредактировано Илан Табрис (06-01-2016 23:36)

Согласился шемлен на удивление быстро, не стал ни колебаться, ни тратить время на поиски подмоги или на то, чтобы поднять тревогу. Что ж, человек дела - это всегда лучше, чем тот, кто сто раз подумает, а потом так ничего и не сделает. А что не подхватил веселье остроухого, так оно и неудивительно: господский лоск долго сходит, даже в Ордене, а такие, как этот Натаниэль всегда предпочитали смеяться не вместе с эльфинажками, а над ними.
  Табрис одобрительно кивнул, первым скатился вниз по лестнице, ведущей со стены во двор, и молча кивнул Натаниэлю в сторону кухни, окна которой теперь были совершенно темны.
- Давай только тихо. Ты же умеешь тихо, да? - эльф сверкнул в темноте белозубой улыбкой, припал к двери ухом, чутко прислушиваясь, а потом обернулся к своему спутнику и едва слышно заговорил: - Я видел двоих, у одного лучная перчатка, у другого - кинжал, может, и не один, я не заметил. Ушли вглубь кухни и все, пропали. Но вряд ли они в кладовой засели, верно? - он хмыкнул, всем своим видом выражая презрение к подобному предположению, потом опустил взгляд на замок и скользнул по скважине пальцами. - А дверь-то закрыта, смотри. Получается, открыли, вошли и за собой закрыли. Я вот так не умею, а ты? - он бросил на Натаниэля быстрый, цепкий взгляд и пробормотал себе под нос: - Мастера, что ли? А что бы мастерам у нас делать? Дело воняет все хуже.
  Несколько секунд Табрис молчал, то рассматривая запертую дверь кухни, то косясь на своего немногословного помощника. Что там, внутри, и что за гости пожаловали в Башню, они оба понятия не имеют. Не знают даже, двое их или больше: что, если он видел не всех? Да и где там особенно рассредотачиваться-то? Надо бы, наверное, проследить и посмотреть, куда полезут, а там и ногтю брать можно.
- Вот что, - Табрис обернулся к Натаниэлю. - Никаких "рассредоточимся". Тихо входим с моим ключом, идем следом и прижимаем им хвост. Слушай заодно, вдруг скажут что полезное, пока нас не увидели. И смотри в оба, вдруг при них бомбы или смеси какие, - и стараясь действовать как можно бесшумнее, Табрис дважды повернул ключ в замке.
  В кухне было темно и тихо, пахло приправами и пригоревшей капустой, которой повар сегодня потчевал Стражей на ужин. Никакими бомбами или ловушками и не пахло: похоже, он переоценил незваных гостей, и те не заметили слежку и преследователей не ждали. Держа наготове короткий широкий нож, единственное оружие, которое всегда было при нем, Табрис кивнул Натаниэлю и крадучись двигаться к кладовой: опыт велел сначала проверить один этаж и только потом идти дальше. За дверью, которую он распахнул рывком, тоже было пусто, ничего, кроме бочек, мешков с мукой, связок колбас и прочей снеди. Осторожно притворив дверь, Илан мотнул головой теперь уже в сторону лестницы и первым шагнул в ту сторону.
  Было темно, и оставалось только благодарить Создателя за невысокие ступени, благодаря которым меньше было шансов споткнуться и сорваться. Табрис уже поднялся на один пролет, когда сверху донеслись приглушенные голоса.
- Ты что-то путаешь, Джоки, - говоривший явно был недоволен. - Где видано-то, чтобы спальню над кухней делали? Тем более такому важному ублюдку. Надо было идти через людскую, говорю тебе.
- Да где путаю?! - чуть громче отлаялся его приятель. - Точно говорю: наверх в столовую, а там направо, дверь за камином и через коридор с тремя дверями и большими красными гобеленами. Так Эльси сказала. Не очень-то и над кухней оно. Давай побыстрее, нашел где языком чесать, - послышался негромкий стук сапог, и снова наступила тишина.
  Табрис, все это время слушавший навострив уши, так стремительно обернулся к Натаниэлю, что чуть не сорвался вниз со ступеньки.
- Коридор с тремя дверями и большими красными гобеленами, - тихо и быстро повторил он. - Чья спальня в конце? Ты знаешь? - хорошо бы знать, прибавить ходу и кинуться на выручку или будить владельца воплем, и, если он не промах, сам объяснит незваным гостям, что есть плохое время для визитов.

Не надо было острого эльфийского зрения, чтобы приметить, как изменилось лицо Натаниэля, когда он услышал описание коридора, ведущего к нужной и им, и незваным гостям комнате. Интересно, это сильная тревога? Или горечь и злость? Табрис, неплохо знавший это бессильно-яростное выражение лица и прекрасно знавший, кому эта Башня принадлежала прежде, уши бы прозакладывал, что второе. Нелегко, наверное, возвращаться в дом отца-предателя да еще и оберегать безопасность того, кто его прикончил: с какой стороны ни посмотри - все постыло. Эльф бросил на своего спутника сочувственный взгляд и подумал про себя, что, если все кончится удачно, надо будет ему, наверное, хоть кружку эля поставить. Это выйдет как-то по честному.
- Кусланда, значит? - Илан беззвучно усмехнулся. - Удачно как. Они прямо-таки лучше и не могли пожаловать, - и довольно улыбнулся: Командор в отъезде, никакого дерьма не случится, а подарить ему к возвращению головы незваных гостей будет приятно.
  Занятый своими мыслями, Табрис не сразу сообразил, что Натаниэль слегка оттеснил его на лестнице и теперь пошел первым. Тихо хмыкнув и стараясь ступать бесшумно, эльф зашагал следом. Так рвется в бой? Ладно, отчего бы и не пропустить, прикрывать будет посложнее, но если болтают правду, то этот Натаниэль и без прикрытия при случае в бою полезнее многих.
  Лестница оказалась не слишком длинной и несколькими минутами спустя они уже поднялись на верхнюю площадку. Опасаясь говорить, чтобы не выдать свое присутствие. Табрис махнул своему спутнику рукой в сторону столовой и нырнул в неплотно притворенную дверь. В столовой было темно, пусто и прохладно, камин не горел, свечи в отсутствие хозяина тоже никто не зажигал. Илан замер на месте, держа наготове нож, чуть подергивая ушами, как настороженный пес, и чутко прислушиваясь. Из-за дальней двери справа от камина не доносилось ни звука, видимо, незваные гости намного их опережали.
- Эй, слушай, - Табрис несколько нерешительно посмотрел снизу вверх на Натаниэля. - Там, в коридоре, дальше как: прямо и в конце дверь или еще есть какие повороты, украшения и всякое такое? Им есть, где спрятаться, кроме как за гобеленами? Не заметить ублюдков можно? - он поудобнее перехватил нож, не сводя глаз с двери.
  В этой части Башни Илан не бывал и сейчас чувствовал себя неуютно, не зная толком откуда ждать опасности, щерился и принюхивался, как почуявшая встречу с крупным зверем крыса.

Негде - это просто отлично, прекрасная новость: Табрис очень любил эффект неожиданности в бою, но предпочитал сам радовать внезапными выходами противников, а не получать сюрпризы от них. Похоже, стоило порадоваться, что для сегодняшней вылазки он выбрал себе именно этого напарника.
- Отлично, - вполголоса проговорил он и слегка улыбнулся Натаниэлю. - Давай тогда. Я за тобой, - коротко кивнув, он крадучись пересек столовую и следом за спутником выскользнул за дверь.
  Коридор показался бесконечно длинным и прямо-таки пугающе мрачным: темный, с высокими сводами, продуваемый сквозняками, от которых полотнища гобеленов так и колыхались, колеблемые порывами холодного ветра. Богатое воображение услужливо подсказывало Табрису, что за каждым таким вполне может сидеть по десятку каких-нибудь жутких призраков, но здравый смысл напоминал о гораздо более практической и реальной опасности, ожидавшей их в конце пути. Мысль о ней заставляла собираться, двигаться тише, смотреть и слушать внимательно и по-прежнему держать нож наготове.
  До двери оставалось всего несколько шагов, когда Натаниэль остановил Табриса, и тот поднял на него недоуменный взгляд. К чему разговаривать с этими ублюдками? Прирезать, да и делу конец. Илан уже хотел бы заявить это Натаниэлю, когда здравый смысл снова сделал свое дело, заставил приостановиться и рассудить, что предложение дельное: эти двое вряд ли тут для своего удовольствия, а раз так, значит, хорошо бы и правда узнать, кто их подослал, и позаботиться, чтобы он не подослал других.
- Хорошо, - кивнул Табрис и хищно усмехнулся. - Поговорим по душам.
  Обернувшись к двери, он уже хотел ее как можно тише открыть и нырнуть в спальню, когда фигурная ручка слегка дрогнула, и дверь распахнулась сама. Все, что произошло дальше, развернулось прямо-таки с бешеной скоростью: Табрис оказался лицом к лицу с дюжим коренастым детиной, вооруженным секирой. Если детина и был растерян, справился он с собой быстро: секира взлетела над головой эльфа, и эльф едва успел увернуться.
- Берегись! Второй! - крикнул он Натаниэлю, уходя от второго удара, поднырнул под руку своему противнику и глубоко пропорол ножом его бок, защищенный только кожаным колетом.
  Шемлен пошатнулся, выронил топор, неловко оперся о противоположную стену - и в следующую секунду Табрис уже проворачивал нож у него в горле.
- Цел? - коротко окликнул он Натаниэля, рукавом стирая кровь, забрызгавшую лицо.

Все, кто надо, живы и целы - лучше не придумаешь. Табрис удовлетворенно кивнул Натаниэлю и вытер нож об одежду убитого. Несмотря на уговор с напарником, убирать оружие он не торопился: второй убийца явно был выведен из строя, но явно обошелся без сколько-то болезненных и серьезных ран, вряд ли стоило расслабляться и рассчитывать, что он даже не попытается спастись, а раз так, то и плохонький клинок будет кстати.
- Приходит, приходит, - хмуро проговорил Табрис, по-прежнему держась наготове. - Ты поосторожнее: еще кинется тебе в ноги - не оберешься хлопот, - мрачно посулил он.
  Впрочем, против ожиданий, подозрения не оправдались: незваный гость то ли впечатлился гибелью напарника, то ли счел, что в одиночку против двоих маловато шансов, то ли просто решил с ними поторговаться, но ни нападать, ни даже сопротивляться, когда Натаниэль потащил его в спальню Командора, не стал. Табрис только задумчиво хмыкнул, наблюдая за этим, и убрал, наконец, нож.
- Ну, вот и славно, - вполголоса пробормотал он, огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет лишних глаз и уже совсем было собрался тоже переступить порог комнаты, когда Натаниэль снова оказался рядом, на сей раз с просьбой о помощи. На секунду Илан замешкался - зачем бы им скрывать следы сделанного, когда злоумышленники тут совсем не они? - но потом рассудил, что все верно: не надо раньше времени поднимать переполох, а он обязательно поднимется, если какая-нибудь дуреха-горничная сунется в командорскую спальню с чистыми простынями, а на пороге увидит окровавленный труп. Коротко кивнув, Табрис помог Натаниэлю затащить тело внутрь, беззвучно прикрыл за собой дверь, тихо, насколько мог, защелкнул замок и шагнул молчаливой тенью за спину напарнику, уже принявшемуся за допрос.
  Несостоявшийся убийца перевел настороженный взгляд с одного своего врага на другого, явно счел Натаниэля командиром и уставился исподлобья теперь уже только на него.
- А ты с чего так сходу рассуждать-то взялся, Страж? - он хмыкнул и сплюнул собравшуюся во рту кровь. - И с чего решил, что нас кто-то там посылал? Может, мы сами по себе, и дело у нас свое? А ты со своим остроухим сразу убивать простых людей без разговоров, - нахмурившись, он мрачно покосился на труп своего приятеля.
  Табрис, презрительно усмехнувшись, прислонился плечом к стене и скрестил на груди руки. Ему не нравился этот "простой человек" и настораживало, к чему это такому он ведет.

Илан покручивал в руках нож и, прищурившись, наблюдал за их с Натаниэлем добычей. Никаких уговоров у них с Хоу не было, и тот, пожалуй, малость преувеличил в своем рассказе незваному гостю, но, с другой стороны, это полувранье могло оказаться полезным: что, если несостоявшийся убийца испугается того, кем его пугают, и станет сговорчивее? Табрис бросил на Натаниэля одобрительный взгляд и, подумав немного, напустил на себя настолько злобный вид, насколько получилось: пусть, в самом деле, этот парень думает, что его нельзя злить и что испытание терпения в этом случае может кончиться перерезанной глоткой.
  Наемник, между тем, несколько растерял уверенность. Судя по всему, злобный вид эльфа произвел нужное впечатление, потому что ночной гость теперь косился на него с долей растерянности и опаски.
- Ну, не сами по себе, может быть, и не просто так, - сменил тон убийца, то глядя снизу вверх на Натаниэля, то настороженно косясь на Табриса, которого явно не хотел выпускать из виду. Пожевав губами, он вдруг понизил голос и заговорил доверительно и тихо: - Простые люди иногда и доспехи покупают, и оружие, если нужда припрет. На последние деньги, знаешь ли, - он оглянулся по сторонам, как будто его кто-то мог услышать, а потом продолжил чуть ли не скороговоркой: - Ты, Страж, по всему видать, хороший человек, глаза у тебя такие. Вот ты скажи мне, ты ведь ферелденец, так? Ты здесь, в Амарантайне, при прежнем эрле часом не жил? Или, может, родичи твои у нас жили, а ты в наших краях бывал? Ты скажи, подвох не ищи: мне так объяснять проще будет, - убийца теперь смотрел на Натаниэля неотрывно, искательно, так, как будто ответ Стража мог дать или окончательно отнять какую-то надежду.
  Табрису, по-прежнему игравшему ножом у сослуживца за спиной, все это, во-первых, было непонятно, а, во-вторых, совершенно не нравилось. Какого гарлока этот ублюдок вдруг стал таким разговорчивым и пытается устроить с Хоу разговор земляков? Что ему вообще надо?!
  Напоминая о присутствии "злого" участника допроса, Табрис громко звякнул ножом, передвинулся так, чтобы оказаться у убийцы на глазах, и тут же получил в ответ злобный, тревожный взгляд. Тянуло высказаться, но эльф покосился на Натаниэля и прикусил пока язык: пусть говорит, раз начал, для другого обращения с пленником время всегда будет.

Весь превратился в слух - это сейчас было про Табриса: он совсем притих, перестал лязгать ножом, стращая своим видом незадачливого убийцу, и чуть ли не слился с обстановкой комнаты. Наемник вел с Натаниэлем какой-то разговор, суть которого до конца уловить не получалось, но эльф нутром чуял, что какой-то подвох совсем близко, еще секунда-другая - и он поймает нить, поэтому слушал, стараясь не упустить ни единого слова, не малейшей перемены в выражении лиц собеседников.
  Сперва по всему выходило, что убийца Натаниэля за нос водит и к чему-то своему хочет привести, но потом тон вдруг переменился, и ночной гость вдруг заговорил с Хоу не как с врагом, а как с кем-то, с кем очень хочет найти общий язык. Табрис даже уши прижал, напряженно вслушиваясь.
  "Ваш предводитель", "не всем по вкусу перемены" - он что же, не смог убить Командора, так надумал рассказывать о том, какое он исчадие Бездны, и слезу из Стражей давить? Интересно, себе ищет снисхождения или своим хозяевам? И что за болтовня про перемены, которые кому-то там не по вкусу? Это он Хоу так вербует? А его, Илана, не вербует, потому как бархатная-шелковая знать с ножеухим дел иметь не станет, даже со Стражем? Ох, как интересно. Теперь Табрису отчаянно захотелось и в самом деле получить ответы на вопросы, которые так терпеливо и обстоятельно задавал убийце Натаниэль. А заодно - приглядеть за самим дознавателем, вряд ли ведь в нем, плоти от плоти Хоу, совсем ничего на эти разговоры не откликнется.
  Наемник тем временем медлил, явно взвешивая и свои дальнейшие слова и действия, и опасность, которая могла ему грозить. На Табриса он больше не смотрел, только Натаниэлю в глаза - внимательно, пристально и будто бы выжидательно. Покосившись-таки на эльфа с ножом, он усмехнулся себе под нос, а потом негромко отозвался:
- Ссориться он умеет, ваш предводитель, и не всегда с плохими людьми. Ты лорда Гая часом не знаешь? Вот если знаешь, его и спроси, я-то человек маленький и сплетни знаю мелкие - что твое просо, - наемник тихо, неопределенно хмыкнул, а потом вдруг весь подобрался и заговорил быстро и почти шепотом: - Ты, Страж, много обещаешь, а сделаешь как, а? Как меня отпустишь? Тони вы убили, кровь найдут, труп найдут - как отговоришься? С чего мне верить, что вообще станешь, а не страже меня кинешь, как узнаешь все, что хочешь? И как вон, - он с ненавистью кивнул в сторону Табриса, - крысу ножеухую уймешь? - и убийца зло сплюнул на пол.
  Табрис в последнее время стал куда спокойнее и терпеливее, чем был раньше, но все-таки слова из про "крысу ножеухую" оказались явно лишними. Эльф вздрогнул всем телом, как будто его хлыстом хлестнули, и напрягся, крепче сжимая в руке нож.
- А в самом деле, как ты это сделаешь? Разве он наш? - растягивая слова, процедил сквозь зубы Табрис и вперил в Натаниэля цепкий, недобрый взгляд. - Разве этот гарлоками драный ублюдок не достанется страже, когда мы все узнаем, а, Натаниэль? - настоящей злости в голосе эльфа пока не было, но внимательное ухо вполне различило бы смутную тайную угрозу.

Натаниэль говорил сдержанно, но хмуро, и чем дальше говорил, тем больше Табрис внутренне ярился, хоть и видно это сейчас было только по колючему взгляду и нехорошо сузившимся глазам.
  По всему получалось, что сослуживец выгораживает и чуть ли не оправдывает ублюдков, забравшихся в Башню с понятно какими целями. Если так, то что же это, он готов отпустить убийц, которые не доделали дело только потому что слишком плохо обучены его делать? Табрис, сам бывший наемник, хорошо знал, что такие, как эти двое занимаются свои ремеслом совсем не для того, что пробираться на чужие кухни или промышлять "еще каким добром", цели у них обычно гораздо значительнее. И совсем нетрудно вообразить, "что было бы если бы".
- Да на основании того, что они, вооруженные до зубов, пробрались в спальню Командора! - рявкнул Табрис, потеряв терпение. - "Шли на кухню"? "Что было бы, если бы"? "Зашли в первую попавшуюся дверь"? - эльф презрительно фыркнул: - Ты что, вчера родился?! Или тебе жизнь Командора так не дорога, что можно просто так покушение спустить?! Приятно отпустить убийцу погулять, а? - Табрис осклабился, и впрямь обретая сходство с крысой, которую несколькими минутами раньше помянул незадачливый злоумышленник.
  И тут произошло нечто неожиданное. Неизвестно, страх был тому виной или бессильная злость, порожденная тем, что его жизнь зависела от "ножеухого", но язык у несостоявшегося убийцы, наконец, развязался, вот только совсем не так, как Натаниэль рассчитывал. Рыкнув что-то невнятное, он рванулся в своих путах и хрипло рассмеялся.
- Тебе, крыса, смотрю, его жизнь больно дорога! - выплюнул наемник и широко ухмыльнулся. - Что вдруг так, а? На объедки получше надеешься в обмен на мою шкуру? Или на местечко потеплее? Что приласкает понежнее, чем своего пса? - он снова хохотнул. - Он же, болтают, твоим племенем не брезгует, а по тебе-то видно, что... - что именно видно по эльфу, наемнику-неудачнику так и не довелось Стражам поведать.
  Табрис, до сих пор изо всех сил сдерживавший клокотавшую в груди черную злобу, вдруг почувствовал, что внутри как будто что-то оборвалось. Глаза застлало черно-красной пеленой, Илан, с хриплым рычанием оттолкнув Натаниэля, рванулся к пленнику и всадил ему нож под челюсть по самую рукоять. Беспомощно дернулось в конвульсиях тело, кровь брызнула на руки и на лицо, и Табрис тяжело опустился на колени рядом с трупом. Со свистом втянув в себя воздух, он облизнул губы, на которых остались капли чужой кровь, и искоса посмотрел на Натаниэля.
- Все равно ему конец один, - бросил Илан надтреснутым севшим голосом. - Ты не думай, я с сенешалем сам поговорю, - почему-то казалось очень трудным делом подняться сейчас на ноги.