Башня Бдения все еще отстраивалась после нападения порождений тьмы, и глядя на бесконечные сметы Волдрика Главонака, Кусланд порой жалел, что велел защищать город, а не крепость. Возможно, и в самом деле лучшим выходом было бы сжечь Амарантайн до основания вместе со всей заразой, которую успели разнести по нему "дети". Хотя бы для того, чтобы посмотреть на лицо Хоу, когда тот узнает, что стало с его "наследием".
Наследие. Командор желчно усмехнулся, накладывая очередную стрелу на тетиву и рассматривая мишень поверх ее острия. Эрлинг, доставшийся ему во владение, не вызывал у него ни гордости, ни тепла, так свойственных любому землевладельцу. Его землей был Хайевер, жемчужина севера, но в нем правил Фергюс, а младшему сыну Брайса Кусланда оставалось довольствоваться тем, что отобрали у этого предателя, Рэндона Хоу. Кусланд ненавидел Амарантайн и с удовольствием увидел бы его разрушенным, сожженным дотла, но прагматичность оказалась сильнее ярости. Спасенный город обеспечил ему признательность и лояльность многих знатных семей эрлинга, которые поначалу неохотно приняли нового сюзерена. Конечно, до сих пор оставались банны, которые предпочли бы видеть на его месте Хоу, но эту проблему он собирался решить так же, как решил проблему банны Эсмерель. После ее "самоубийства" знать несколько притихла - по крайней мере, новых заговоров против эрла больше не возникало.
Выстрел ушел в молоко - чужой лук был незнаком рукам Командора и неприятен. Первым порывом, когда Варел принес ему неожиданную находку и он рассмотрел на старом отполированном дереве знакомый герб, было сломать лук, услышать, как треснут его плечи со сладким звуком ломаемого хребта. Но разве можно быть таким эгоистом и отказаться от возможности разделить удовольствие с собратом?..
- Звал, - откликнулся Кусланд, не оборачиваясь, и потянулся за спину за новой стрелой. - Искренне надеюсь, что не оторвал тебя ни от каких важных дел, Хоу, - голос Оливера звучал слаще меда, а короткую фамилию Натаниэля он произносил нараспев, едва ли не с кошачьим мяуканьем. Словно и не было ничего приятнее для его языка. Глаза сузились, находя центр мишени, губы дрогнули в кривой ухмылке - на мгновение вместо набитого соломой манекена он увидел широкоплечую фигуру своего собеседника - и стрела сорвалась с тетивы, как голодный пес, впиваясь точно в "яблочко". - Ты знал, что среди твоих предков был Серый Страж? - по-прежнему не глядя на Натаниэля, продолжил Командор. - Падрик Хоу, отец твоего отца. Почему-то Вейсхаупт счел нужным сообщить мне об этом, получив списки новых рекрутов. Вообще-то Стражем он так и не стал - умер на Посвящении, - только теперь он счел нужным обернуться к рядовому, посылая ему ядовитую ухмылку. - Какое счастье для всех нас, что ты смог его пережить, - снова вернувшись к своему занятию, Кусланд обнаружил, что колчан опустел, и направился к мишени, одну за одной выдергивая из нее стрелы. - Скажи, что тебе известно о нем?

На мгновение голос собеседника потонул в звуке более сильном и объемном: несколько десятков луженых глоток разом гаркнули "Да, сэр!" в ответ на слова своего командира. Кусланд покосился на противоположную сторону двора: сир Джасселин тренировал солдат. Сам он был рыцарем из Денерима, ветераном битвы за столицу, и в Башню Бдения прибыл, чтобы стать рекрутом. Но пока Командор находил все новые и новые поводы для того, чтобы отложить Посвящение: рыцарь мог бы его и не пережить, а пока его некем было заменить на обучении солдат.
Серебряные Латы. Это было одним из пунктов расходов, в который Оливер не скупился вкладывать деньги. Будь эти ребята здесь пару месяцев назад, когда порождения тьмы напали на крепость, быть может, все не закончилось бы так плачевно. Башня Бдения щедро платила солдатам, и многие крестьянские семьи с земель Амарантайна отдавали своих сыновей на службу, зная, что это обеспечит им безбедное существование. Они не становились Стражами, не жертвовали своими жизнями и могли в любой момент уйти, но само их присутствие делало крепость едва ли не неприступной. Это порождало чувство безопасности - эти солдаты не подчинялись короне, только Ордену, а значит - ему.
- Разумеется, вам не сообщили о его смерти, - отвлекшись от созерцания предмета своей гордости, Оливер вернулся к разговору как ни в чем не бывало. - Ведь тогда пришлось бы рассказать о ритуале Посвящения, а это, если помнишь, одна из тайн Ордена, - закинув стрелы обратно в колчан, он отошел подальше от мишеней и снова натянул тетиву чужого лука. - Примечательно то, что в те времена не было Мора, а значит, не было и острой необходимости в Стражах. Нет, конечно, порождения тьмы оставались угрозой, и все-таки последний Мор был еще в пятом веке - никто не верил, что он повторится, - он отпустил тетиву почти нежно, и стрела с тихим "трень" вонзилась в центр мишени. - Что наталкивает на мысли, что твой дед искал в Ордене укрытие, хотел спрятаться за неприкосновенностью Стражей, - повернув голову к Натаниэлю, Кусланд неприятно улыбнулся половиной рта. - Это было бы всецело в духе вашей семейки. К сожалению, на этот счет никаких сведений не сохранилось, так что можно лишь гадать. Долги? Убийство? Предательство? Яблоко никогда не падает далеко от яблони, - убедившись, что наконец пристрелялся, и каждый выстрел уходит именно туда куда нужно, Командор закончил тренировку и повернулся к собеседнику всем корпусом, небрежно опираясь на лук, который жалобно согнулся под его весом. - Твоя семья, Хоу, меня может интересовать лишь в одном ключе: как бы вывести ее под корень. Но сейчас речь не об этом. У Падрика Хоу был лук - редкая вещь старинной работы. Знаешь ли ты, что случилось с ним?

То ли Натаниэль и впрямь не понимал, к чему он ведет, то ли искусно притворялся. Впрочем, зачем? Каждому, кто хоть немного знал Кусланда, было известно, что топтаться по чужим мозолям ему нравится едва ли не больше, чем трахать шлюх. А это значит, что он не остановится, пока не доберется до сути издевки, какую бы хорошую мину не делал его собеседник.
Неожиданно вспомнился день, когда первенец Рэндона Хоу обнаружился в темнице Башни Бдения. Тогда он тоже гневно раздувал крылья фамильного носа и смотрел на своего "освободителя" свысока. Он утверждал, что лучше умрет, чем станет Стражем, и порой Командору и сейчас было интересно, сколько в этих словах было позы, желания проявить дутое благородство, и сколько - истины.
- Занятно, - снова заговорил Оливер, так и не получив более развернутый ответ, - Башня Бдения вот уже несколько месяцев принадлежит Ордену, она пережила уже два налета порождений тьмы, и тем не менее здесь до сих пор повсюду следы твоей семейки, - он нарочно выбирал самые уничижительные выражения, нисколько не щадя гордость Натаниэля. Говорят, сын за отца не отвечает, но перед глазами Командора все еще стояло зрелище мертвого Орена, в грудь которого всадили три стрелы. Единственным грехом шестилетнего мальчика было то, что он был внуком Брайса Кусланда - за это и умер. В глазах Кусланда грех Натаниэля - родство с Рэндоном Хоу - был куда более значимым проступком. - Мне хочется верить, что однажды из этих стен навсегда выветрится дух Хоу, но пока этот день далек. Разве что сжечь здесь все до основания? - он прищурился и задумчиво оглянулся на крепость, точно и впрямь размышлял, не стоит ли предать ее огню. - Смотреть, как гибнет наследие твоего рода - восхитительное зрелище, тебе бы понравилось, - на мгновение небрежная ленца, с которой говорил Оливер, сменилась сталью, но он снова взял себя в руки. - Как бы то ни было, рабочие, разбирая подвал, обнаружили любопытную вещь. Как и все необычные находки, эту они принесли сенешалю Варелу, а тот счел нужным отдать ее мне, - Кусланд усмехнулся. - Старик всегда недолюбливал твоего отца, хоть и служил ему долгие годы, а потому решил, что ты увидишь эту вещь не раньше, чем я. Ты ведь уже догадался, о чем я, верно? - подхватив лук, на который до сих пор опирался, он небрежно повертел его в руках. - Тот самый лук, что принадлежал Падрику Хоу, бесславно погибшему на Посвящении. Как, по-твоему, я должен с ним поступить?

Обычно вещи, принадлежавшие ранее семье Хоу, которые то и дело находили в Башне, вызывали у Командора раздражение, неприязнь. Но держать в руках лук старинной работы было почти приятно; отчасти потому что это был своего рода трофей, напоминавший о том, что его стараниями древний род лишился буквально всего. Отчасти потому что Кусланду нравилось, что право принимать решение принадлежало только ему - это давало ощущение власти, а власть ему еще не наскучила. Но в большей мере потому - это он понимал отчетливо, - что Натаниэлю не может не быть больно смотреть на этот осколок отцовского наследия в чужих руках. У сына Рэндона Хоу полно недостатков, но одного у него не отнять - он лучник. А настоящий лучник знает, что лук и жизнь - одно.
- Отдать его тебе? - Оливер переспросил так задумчиво, словно подобная мысль и не приходила ему в голову, и теперь он всерьез размышлял над таким вариантом. Все с той же притворной задумчивостью он провел широкой ладонью по полированным плечам лука - так ласково, точно оглаживал бедро любовницы. - Прекрасное оружие - даже спустя столько лет оно осталось в отличном состоянии. Мастер выбрал удачное дерево - ясень или бук отсырели бы после долгого пребывания в подвале, но древесина сильвана вечна. Я понимаю, почему ты так хочешь завладеть им, Натаниэль, - оторвавшись от созерцания лука, Кусланд поднял взгляд на своего собеседника и криво улыбнулся. - Довольно смешно слушать рассуждения о чести от Хоу. Не поздновато ли ты спохватился? Твой отец позаботился о том, чтобы запятнать и без того не кристалльно чистую репутацию семьи. А я - я обещаю тебе это - позабочусь, чтобы твой род уже никогда не поднялся с колен, - выдержка все же оставила Командора, и он шагнул ближе к Натаниэлю, неотрывно глядя ему в глаза и цедя сквозь зубы каждое слово. - Кажется, у твоей сестры есть выблядок? Как ты смотришь на то, чтобы я призвал его в Стражи, когда он станет постарше? И следующего тоже, если Делайла вновь раздвинет ножки для своего торгаша. Славный род Хоу прервется, и уже через сто лет никто и не вспомнит о нем, а мои потомки будут сидеть на ферелденском троне, - он рассмелся - коротко, зло, почти безумно. - Как тебе это нравится, Хоу? Мне, например, очень! - смех оборвался так же резко, как начался. - А теперь слушай меня внимательно, Хоу, потому что дважды я повторять не стану. Ты принадлежишь Ордену с потрохами - а значит, принадлежишь мне. И лучше молись, чтобы Зов поскорее пришел к тебе, потому что это твое единственное освобождение от меня. Твой отец лишил меня всего, что было мне дорого, убил всех, ради кого мне еще стоило оставаться человеком, - теперь Кусланд не говорил - рычал, выплевывая каждое слово в лицо Натаниэлю. - Целый год я мечтал вцепиться ему в горло, и когда я наконец сделал это, он умирал у моих ног - долго, мучительно, марая исподнее от боли и страха. Думаешь, этого должно быть для меня достаточно? Думаешь, теперь мы в расчете? Ну нет, мы никогда - никогда, слышишь? - не будем в расчете! - выдав все это на одном дыхании, Командор отстранился от Натаниэля и одним резким движением сломал старинный лук о колено, бросив его обломки под ноги Стражу. - Вот твое наследие, Хоу.

Бросив под ноги Натаниэлю обломки лука, Кусланд впился цепким взглядом в его лицо, жадно ожидая реакции. Невозмутимость, сдержанность Хоу страшно бесили его - казалось, что тот высечен из камня и вовсе неспособен на яркое проявление эмоций. Возможно, реагируй Натаниэль бурно на каждую выходку своего Командора, и тому вскоре надоело бы изводить подчиненного. Но Хоу оставался твердым как камень, и Оливер придумывал все новые и новые издевки, словно не мог остановиться, пока и его не достанет до печенок.
Удар, обрушившийся на челюсть Кусланда и заставивший искры посыпаться из глаз, доказал, что ему это все же удалось. Ощущая во рту медный привкус крови, он невольно задумался, что стало последней каплей - обещание испортить жизнь семье Хоу или все же сломанный лук? Полезно было бы знать это на будущее. Руки сжались в кулаки, подталкивая к самому простому и очевидному ответу на удар, но Оливеру никогда не нравились тривиальные решения.
- И это все? - криво ухмыльнувшись, он презрительно сплюнул кровь под ноги Натаниэлю. - Ты просто жалок, Хоу. Будь я на твоем месте, ни за что не стал бы останавливаться, - челюсть ныла и, похоже, была вывихнута, из-за чего речь звучала немного невнятно. - Ты ведь мог бы убить меня, если бы захотел, правда? Никто не успел бы тебе помешать. Чего ты испугался, Хоу? Трибунала? Виселицы? Или того, что мой призрак преследовал бы тебя до конца жизни, напоминая тебе, что ты ничем не лучше своего отца? - Командор хрипло рассмеялся - обидно и насмешливо, а затем снова сплюнул собравшуюся во рту кровь. - Если однажды отрастишь все же яйца, непременно попробуй снова. Может, хоть раз в жизни поступишь, как подобает мужчине, а не мокрощелке. А теперь, если тебе все еще нечего мне сказать - ступай, - он небрежно пнул обломки лука, так и лежавшие между ними на земле. - Не забудь свой лук - теперь он стоит не больше, чем твоя честь.