Путь по Имперскому тракту был и проще, и спокойнее, чем по проселкам или вовсе тайным тропам, через леса и нехоженые пустоши, как привыкли путешествовать отступники, и все-таки дорога выматывала Хоука. Он не привык к долгим конным переходам, и сумасшедшая скачка, начатая с того момента, как они с Фенрисом сошли с корабля в Вал Шевине, давалась ему непросто. Погода со своей стороны словно задалась целью сделать поездку еще неприятнее: дни выдались ветреные и холодные, то и дело поднималась метель.
  Разумеется, любой разумный путешественник пережидал бы ненастье в придорожных тавернах, но Хоук слишком спешил, чтобы придавать значение мелким неудобствам: новости о восстании в Орлее и сборе в Пределе Андорала дошли до него уже две недели назад, и теперь страшно было задержаться, опоздать к началу чего-то еще более масштабного, поэтому он спешил и не давал роздыха своему спутнику. С того момента, как стало известно о случившемся, Хоука не оставляло чувство, что у него, да и у всех его собратьев-магов, земля горит под ногами, и если не действовать разумно и быстро, трещина, которую дал мир, расползется и поглотит всех, кто окажется у края. И несмотря на то, что вожжи, управлявшие подпольем магов хотя бы в Марке, теперь вырвались у него из рук, бывший Защитник льстил себе надеждой, что и его слово, и его имя, и все сделанное им по-прежнему что-то значат для чародеев, а раз так, то он может принести им пользу и хоть как-то повлиять на развитие событий, если оно примет совсем уж гибельный оборот. Эти мысли и гнали его вперед, заставляли спешить, чтобы успеть встретить с той, кто поднял бунт, и теперь собирался многоглавого дракона оседлать и направлять его.
  Между Гисленом и Шюрно все-таки пришлось сбавить скорость и несколько раз свернуть с дороги: в Орлее начиналась смута, и отряды ополченцев и шевалье, лояльных кто Гаспару, кто - Селине, спешили к своим предводителям. Встреча с ними не сулила путешественнику-отступнику ничего хорошего, ввязываться в неравный бой не хотелось, и Хоук с Фенрисом по возможности объезжали такие отряды. Наконец, вечером на тринадцатый день дороги впереди показались стены Предела Андорала, и Гаррет устало перевел дух при виде крепости.
  Миновав полуразрушенные стены, путники въехал во двор. Хоук нашел своему измотанному коню место у коновязи, попросил эльфа не мерзнуть и подождать в тепле и отправился искать женщину, ради которой проделал весь этот долгий путь. На него пока не слишком обращали внимание, а он не стремился это внимание привлекать: кто знает, как встретят здесь одного из виновников киркволльского бунта. Он представлялся Фостеном, старался говорить с марчанским выговором и, кажется, успешно добился того, чтобы его приняли за одного из магов Оствика.
  Найти Великую Чародейку оказалось в этой суматохе непросто, но в конце концов кто-то сказал ему, что она, устав от затхлости крепости, вышла к старому дубу, туда, "где был упокоен прах Винн". Не заметить это дерево, пережившее, судя по виду, несколько Моров и упадок Тевинтерской Империи было невозможно, а когда Хоуку показалось, что он различает там и невысокую, стройную женскую фигуру, он заторопился туда.
- Великая Чародейка Фиона? - негромко окликнул он, останавливаясь на почтительном расстоянии и всматриваясь в женщину в вечернем полумраке. - Мне необходимо поговорить с вами, - представится он позже, когда вокруг будет поменьше лишних ушей и глаз.

Великая Чародейка выглядела невысокой и хрупкой даже для эльфийки, Хоук невольно смотрел на нее сверху вниз, и все-таки ему хватило одного взгляда в глаза этой женщине, что увидеть в ней ту суровую стойкость, которую так часто приписывали ей те, кто говорил о ней хорошо. Говорившие о Фионе плохо предпочитали другие слова - "упрямство", "узколобость", "фанатизм". Склоняя сейчас голову в ответном приветствии, Хоук не мог не сомневаться в их правоте, хоть и не спешил внутренне признавать в Фионе ту беззаветную героиню, которые видели в ней ее сторонники. Ее взгляд показался ему не менее испытующим, и, чуть помедлив, бывший Защитник мягко улыбнулся: всегда ведь нужно сперва сделать первый шаг навстречу.
- Конечно, как скажете, - он покладисто кивнул и двинулся следом за Фионой к полуразрушенной крепостной башне.
  Слухи были правдивы, правдивее некуда: Предел Андорала - руины, а не твердыня, если дойдет до дела, эти развалины невозможно будет удержать даже против толпы крестьян с вилами, что уж говорить о храмовниках. Скользя внимательным взглядом по лицам встречных магов, Хоук гадал, кто из них действительно понимает свое положение и кому хватит решимости вести бой за свою правду и ума - вспомнить, что такое тактическое отступление. А еще не получалось не думать о том, какова в этой решимости будет доля отчаяния и жадного упоения свободой. Встретившись глазами с одним из чародеев, почтительно уступившим дорогу Фионе, Хоук сперва испытующе всмотрелся в него, но потом поспешно отвел глаза: маг ответил взглядом чересчур пристальным и цепким, и Гаррет испугался быть узнанным раньше времени. Переполошить крепость сейчас явно было бы очень не кстати.
  Войдя следом за Фионой в комнату, которая, несмотря на убогую обстановку, все-таки оставалась целой и вполне годилась в качестве убежища от посторонних ушей и глаз, он привычно осмотрелся по сторонам и шагнул к камину. Несколько секунд понадобилось, чтобы подобрать слова. Хоук молчал, собирался с мыслями, потом заговорил, грея у огня замерзшие руки.
- Думаю, прежде чем говорить, я должен представиться, Великая Чародейка, - он посмотрел ей в глаза. - Я - Гаррет Хоук, бывший Защитник Киркволла, отступник столько, сколько себя помню, и разжигатель бунта в Казематах три года назад, - Хоук невесело усмехнулся. - Не единственный, надо признать, но все же, - он помолчал пару секунд, потом продолжил: - Это не все. Я связан с отступниками во многих городах Марки, имел, да и имею, в общем-то, дело с теми, кто подпольно действовал в Киркволле, знаю многие марчанские дороги и убежища. Раньше мог похвастаться еще и финансовой поддержкой, теперь, увы, денег почти не осталось, - Хоук снова на секунду смолк, опустив взгляд, потом снова посмотрел в глаза Фионе: - Я пришел предложить вам и нашим собратьям свою помощь, пусть и могу нынче меньше, чем раньше. Обсудим наши беды и успехи? - Гаррет мягко улыбался и внимательно смотрел на Великую Чародейку.
  Как она примет всю эту речь? Кто он для нее? Кем окажется она сама? И чем обернется для всех эта встреча?

Хоуку был хорошо знаком внимательный испытующий взгляд, который устремила на него Фиона. Новые знакомые часто смотрели на него именно так, особенно если знакомство происходило в каком-нибудь трущобном тайном убежище или землянке в глубине леса, и собеседник был отступником, надеявшимся на лучшую жизнь и уставшим жить в бегах или опекать таких же вечных беглецов. Аристократы, решившиеся ввязаться в эту нескончаемую битву молчания, смотрели иначе: в их глазах было больше страха, чем надежды, опасения за то, чем может обернуться для них опасная дружба. Но и соратники, и помощники при первой встрече держались так, словно не могли до конца поверить в существование Защитника. Хоук их понимал: громкое имя - это и прикрытие, и оружие, и опасный яд, если правильно его использовать. Что до Великой Чародейки, ее он сейчас понимал вдвойне: от ее решений и действий зависят жизни сотен, ее ошибка или ее чрезмерное доверие могут кончиться большой кровью, и, наверное, в нынешних условиях наивно было бы считать, что достаточно представиться Хоуком и назвать магов братьями, чтобы заслужить откровенность и доверие, так что Гаррет просто смотрел Фионе в глаза, открыто и прямо, и ждал ее хода.
- Все вы здесь, а не в подземелье с клеймом на лбу, - негромко ответил он Великой Чародейке. - Это уже успех, пусть и малый.
  В камине плясал огонь. Красноватые отсветы ложились на лицо Фионы, и сейчас Хоук хорошо видел за железной собранностью этой женщины усталость, груз ответственности и напряжение человека, ведущего за собой тех, кто всецело ему доверился, и не знающего до конца удастся ли привести их к благополучному исходу. Знакомые чувства, знакомая необходимость держаться так, чтобы никто не видел ни твоих мыслей, ни тем более страхов и тревог. Впрочем, сравнивать свое бремя с тем, что несла Великая Чародейка, он бы не стал: за ней и сила, и отвественность, во многом незнакомые ему.
  Фиона подняла глаза, и Хоук, снова ответив прямым, открытым взглядом, стал медленно кивать в такт ее словам. Когда она закончила, он улыбнулся, все так же спокойно и мягко, будто они вели неспешную беседу за дружеским ужином.
- Я понимаю вас, Великая чародейка, - Гаррет слегка склонил голову. - Вряд ли я сам на вашем месте был бы более доверчив, доверие нынче вообще стоит недешево, - он помолчал несколько секунд, потом продолжил, глядя ей в лицо: - Хотите проверить меня? Мне рассказать вам о Киркволле и жизни там  и тамошнем подполье? О своей работе в последние четыре года? Назвать имена тех, кто знает меня и мог бы что-то подтвердить? К примеру, я знаком с Гарисом, прежним главой либертарианцев из Белого Шпиля. Если он здесь, мы могли бы встретиться, - Хоук смотрел на Фиону выжидательно и невозмутимо. Конечно, все, что он предлагал - это во многом косвенные доказательства, но может быть, для начала Великая Чародейка отметит хотя бы добрую волю своего гостя.