Уже многие дни Варрику приходилось радоваться, что взбалмошная Искательница не потащила его пешком по городам и весям Ферелдена, а достала для этого дела пару коней. По понятным причинам из гнома наездник был весьма посредственный, но идти пешком было бы куда как печальней и весьма немалых усилий стоило убедить зловредную спутницу, что ему вполне под силу справить с настоящей лошадью, а пони – вообще сродни оскорблению. И доплатить за лошадь пришлось из своего кармана. С этого самого Варрик для себя решил, что леди Пентагаст – жмотина, да еще и с дырявой памятью. В конце концов, это ей нужно было, чтобы он присутствовал на этом непонятном Конклаве, в том время, как у пленника были свои дела, а Искательница должна была успеть заучить его рассказа наизусть, вплоть до интонаций и сама была в состоянии передать его Джустинии. Хотя, возможно, старушка хотела попросить у него автограф.
Раз уж морской переход прошел отвратительно, - погано, ужасно, кошмарно, «да чтоб я еще раз…», - и большую его часть и Кассандра, и Варрик провели, перевесившись через наветренный борт (при этом будто бы совершенно не замечая друг друга), то и от сухопутной части ничего хорошего ждать не приходилось. Гному казалось, что он сдохнет от скуки или сломает себе шею, упав с лошади на ходу: неваррская принцесса оказалась спутницей хуже и не придумаешь. По дороге она молчала, нацепив на лицо это неповторимое выражение лица, по которому непонятно было то ли ей все обрыдло, то ли смертельно заботят судьбы мира, то ли чем-то плохо пахнет. На редкие попытки спутника завести разговор слышалось фирменное бурчание. Да она с лоточниками на деревенских рынках больше слов говорила!
Напевать под нос Варрику тоже запрещено было строго настрого. Готовка тоже успешно перешла к нему, но этому оставалось только порадоваться – занимайся этим Пентагаст, они бы снова, как и на корабле, демонстрировали миру своей богатый внутренний мир в соседних кустах.
Так что всех развлечений и было, что немногочисленные стычки с обалдевшими от сельской пасторали разбойниками.
-Готово, - провозгласил Варрик как-то вечером, постучав деревянной ложкой о край походного котелка, аккомпанируя себе урчащим брюхом. – Давай плошку.
Уже после ужина Тетрас откинулся на камень спиной и, закурив трубку, достал из походной сумки лист пергамента и механическое перо собственного изобретения, которым удобно было писать в дороге – перо, благодаря резервуару с чернилами, при его образе жизни было просто незаменимо. В конце концов, если леди не хочет с ним общаться, кто он такой, чтобы навязываться? Зато образ Искательницы был весьма занимателен, даже забавней, чем Авелин. Вот бы еще заглянуть ей в голову и узнать, что варится в этом котелке.

От неожиданности, стоило Кассандре заговорить, гном дернулся, едва не подскочив, и неосознанно потрогал языком все еще шатающийся резец. Между прочим, синяк с лица сошел только во время морского перехода. Недоверчиво подняв взгляд на Искательницу, сидящую по другу сторону костра, Варрик готов был поклясться, что на каменной физиономии спутницы отразилось ничто иное, как любопытство.
Ну, надо же, кто бы подумать мог.
-Перо, перо, - подтвердил он, пуская колечко дыма в сторону Кассандры и тут же выдыхая остальной дым через ноздри, - такого ты больше не найдешь – это мое собственное, и сделал я его сам.
Не прихвастни сейчас мастер Тетрас, он бы не был собой. И пусть знает, что он не только врать умеет и красно говорить, но еще и руки из того места себе отрастить умудрился. При всей уверенности в собственной неотразимости и гениальности, Варрик все же и предположить не мог, - и не поверил бы, скажи кто другой, - что Искательница Пентагаст не то, чтобы читала его книги, но еще и была поклонницей жанра. А потому сейчас никак не мог объяснить ее любопытство.
В неведении же Варрик жить не любил.
-За последнее время у меня накопилась масса наблюдений и впечатлений, так что надо записать, пока не забыл, - начать он решил издалека. – На какой-то конкретный образ, конечно, не тянет, но вот сборный можно попробовать вывести. Скучные вы, храмовники. Маги, конечно, опасные господа. Зато как весело: одержимые, сумасшедшие ученые – красота, даже придумывать ничего не нужно.

Все происходящее было настолько странным, что Варрик вдруг поймал себя на мысли, что нервничает сейчас куда как сильнее, чем при первой встрече с Кассандрой, когда та приставила ему к горлу меч, да еще и огрела книгой по уху. Это все хотя бы было естественно и понятно. А вот этот разговор – отнюдь. Может, он просто не заметил, как по пути Кассандра сверзилась с коня головой об камень? Или тот разбойник с дубиной таки дотянулся до нее? Все же удержавшись от вопроса: «Да что с тобой происходит?!», гном как ни в чем не бывало ответил:
-Как бы оно там ни было, я все же гном, а мы любим упрощать себе жизнь.
Хотя про Варрика такое даже заподозрить было сложно, скорее уж он с маниакальным упорством себе эту жизнь усложнял, ввязываясь во всевозможные авантюры. Но руки у него росли из нужного места.
-Ты действительно хочешь поговорить о моих книгах? – подняв брови, спросил он, поудобнее устраиваясь спиной к камню. – Ну что ж… И так, и так: вокруг иногда такое творится, что нарочно и не придумываешь. А любимая книга… Скорее всего та, которая лучше всего продается, - рассмеялся гном, - но совершенно точно могу назвать свою худшую книгу – «Мечи и Щиты», но вряд ли она тебе попадалось. Такой низкопробной дряни я никогда не писал, хотя экзальтированным дамочкам частенько нравится. Ты себе даже не представляешь, какая это хрень! Если честно, я взялся за нее, чтобы немного позлить Авелин, но она, кажется, даже не в курсе ее существования, так что фокус не прошел.
Варрик даже передернул плечами, демонстрируя отвращение к собственному труду.
-Да и по печени она мне неплохо ударила – приходилось напиваться, чтобы выдать этот ужас, потому что даже сейчас начинаю ржать, как один мой полубезумный кузен-подрывник, когда читаю.