Чтобы добраться до Западного Предела, пришлось пересечь весь Орлей, и все дни, которые были потрачены на это путешествие, Йену казалось, что ничего более изматывающего и безрадостного существовать просто не может. Во время немногочисленных привалов отряд останавливался на постоялых дворах, и пока остальные разведчики весело коротали время с картами, выпивкой и продажными женщинами, долиец привычно предпочитал одиночество. Шемлены были для него слишком шумными, грубыми и вульгарными, а компания шлюх вызывала брезгливость и неприятные ассоциации.
Дорого бы он заплатил за возможность изгнать из головы вопрос: не подобным ли образом скрашивает свои вечера Дориан в его отсутствие? Он вообще неприлично часто вспоминал о тевинтерце, перебирая в памяти драгоценные моменты дня перед отъездом. Дня, вместившего в себя столько новых впечатлений, сколько едва ли довелось пережить за предыдущие двадцать три года. И, пожалуй, только полное отсутствие приватности и уединения не позволяли Лавеллану прибегнуть таки к совету шемлена и "удариться в воспоминания" с помощью собственных рук.
Со временем города и деревни стали попадаться все реже, пока не исчезли вовсе; менялись пейзажи, менялась погода, менялся даже сам воздух, становясь каким-то тяжелым и душащим. А когда под копытами лошадей вместо привычной земли оказался обжигающий песок, Йен не поверил своим глазам - ничего подобного видеть раньше ему не доводилось. Пустыня простиралась вокруг, сколько хватало глаз, и ее бесконечное полотно крайне редко разбавляло хоть что-нибудь. Порой встречались сигнальные вышки или разрушенные строения, изначальное предназначение которых угадать было уже невозможно. Днем было невыносимо жарко, зато ночью ветер был таким холодным и пронизывающим, что эльфу казалось, будто он вернулся в Морозные горы, где лютый мороз пробирал до костей даже под бесчисленными слоями теплой одежды.
Это был суровый, мертвый и негостеприимный край. Даже самая неприхотливая колючка не могла пробиться сквозь гибельную почву, а единственными животными, способными выжить здесь, оказались хищники - настолько опасные и голодные, что даже численный перевес отряда и огонь не могли их отпугнуть. Мародеры оказались осторожнее зверей и держались на расстоянии, хотя Йен нисколько не сомневался, что они обберут разведчиков до нитки при первой же возможности. Венатори удалось рассмотреть пока только издалека, вступать с ними в бой отряд не торопился, дисциплинированно ожидая подкрепления из Скайхолда.
К сожалению, это означало, что приходилось оставаться на одном месте, очертив четкий радиус площади, выходить за границы которой было нельзя. К концу недели Лавеллан знал каждый камень и бархан этого участка вокруг лагеря и буквально сходил с ума от безделья. Даже прогулки к Пределу Бездны, которые в первые дни пугали эльфа до икоты, наскучили и стали казаться пресными. Ничто не могло вывести его из этого уныния.
Ничто кроме залихватского свиста Булочника (который, разумеется, не имел никакого отношения к пекарскому делу), возвестившего долгожданное появление подкрепления. Командир и несколько наиболее ретивых разведчиков отправились встречать группу ученых и солдат, но Йен не торопился присоединиться к ним. Пока лидеры обоих отрядов обсудят все, что сочтут нужным, пока вновь прибывшие разместятся в лагере, пока отдохнут с дороги - уже наступит вечер, и все единодушно решат отправиться в зловещие руины на холме поутру. Словно в знак протеста подобной неспешности, долиец усердно изображал равнодушие, забравшись на высокий, нагретый солнцем камень и увлеченно щелкая орехи. Крепкие зубы без труда раскалывали толстую скорлупу, разбавляя размеренный гул лагеря оглушительным треском и вознаграждая эльфа терпковатыми ядрышками.
Услышав оклик за своим плечом, Лавеллан только повел ухом, не торопясь оборачиваться, и только прикосновение  и знакомый голос, зазвучавший так близко, заставили его все же подскочить на ноги и едва не подавиться очередным орехом.
- Ты?! - вслед за удивлением пришло сильнейшее желание обнять шемлена, прильнуть к нему поближе, чтобы убедиться, что он - не плод миража, которыми, как успел уже узнать долиец, порой шутит над неосторожными путниками пустыня. И все-таки он не решался прикоснуться к Дориану на глазах у всех; пусть даже командиры обеих групп были слишком увлечены разговором, он словил на себе уже не один любопытный взгляд. - Как... откуда... почему?! - факты очень медленно складывались в его голове, а потому ушло какое-то время на то, чтобы понять - тевинтерец прибыл в Западный Предел вместе с остальным "подкреплением". Весело и с каким-то облегчением рассмеявшись, Йен покачал головой: - Ничего себе прогулка! Поверить не могу, что они прислали именно тебя... - растерянность сходила на нет, и вместе с тем просыпалось обычное для него упрямство - скрестив руки на груди, эльф независимо фыркнул: - Я не стану льстить тебе только потому, что ты этого просишь, шемлен! - но, похоже, ему тоже из рук вон плохо удавалось скрывать свою радость - губы то и дело расплывались в широкой улыбке. - Значит, решил покопаться в пыльных руинах?

Отредактировано Йен Лавеллан (29-10-2015 03:02)

Глупо же, должно быть, они оба сейчас выглядели, остановившись в шаге друг от друга и скрестив руки на груди. Скашивая глаза на разведчиков и замечая их любопытные взгляды, Йен невольно задумывался о том, что последних было бы меньше, кинься он шемлену на шею, как ему того хотелось. Кто-то смотрел недоуменно - и правда, что общего может быть у тевинтерского мага и долийца-разведчика, о чем им говорить? Кто-то скалился слишком уж понимающе, и, догадавшись, что эти "кто-то" - из числа тех, кто наблюдал горячую встречу на крепостной стене, эльф зарделся, едва не пропустив мимо ушей ответ Дориана.
А расслышав его, опешил, не зная, что сказать. Во-первых, он никак не ожидал такой суровой отповеди от вечно насмешливого тевинтерца, а во-вторых, не мог поверить, что тот обвиняет в ветрености его - его, Йена! От всего этого он растерялся до того, что даже забыл возмутиться столь вопиющей наглостью, и только забормотал что-то несвязно, смущенно прижав уши к голове:
- Ничего я не забыл... и рад, раз уж ты так хочешь это знать... Да и кого еще я мог ждать?! - и только то, как легко Дориан сменил тему разговора, казалось, мгновенно позабыв о своей "обиде", помогло ему понять, что над ним снова подшутили.
"Я тебе еще покажу "долийскую ветреность", шемлен!" - мысленно пообещал Лавеллан, но перебивать не стал, слишком уж увлеченно говорил Павус о предстоящей экспедиции. Эта пылкость, даже страстность, с которой тевинтерец тянулся к памятнику своей культуры, заставила его улыбнуться. В этом все еще оставалось нечто болезненное, глубоко спрятанное, ведь нельзя было не подумать, что Тевинтер - тот самый, который Дориан видел лишь на мозаиках и фресках, - был построен на костях эльфов, на руинах могущественной империи. Мысль эта оставалась невысказанной - долиец прекрасно понимал, что нечестно было бы винить в этом Дориана - и все же она была где-то рядом, витала в воздухе призраком застарелой боли.
- Жаль, я не знал об этом раньше - обязательно бы разобрал лестницу, только чтобы посмотреть, как ты будешь учиться летать! - удержаться от язвительного комментария оказалось невозможно, тем более после того, как Йен поймал себя на том, что улыбается, как идиот, выслушивая словоизлияния шемлена. - И, конечно же, я не останусь здесь! - он снова покосился на беседующих командиров и сокрушенно покачал головой. - Хотя я готов поспорить, что раньше рассвета мы не двинемся с места. Если выйти сейчас, никак не успеем вернуться до темноты, а ночи здесь... неприятные, - вспомнив о разведчике, которого варгесты обглодали до такого состояния, что даже гиенам ничего не осталось, эльф кисло поморщился. - Но если хочешь, я могу пока показать тебе здешние достопримечательности, - и, вздохнув, добавил: - Поверь мне, их совсем немного.

Похоже, за две недели разлуки Дориан нисколько не растерял своих талантов смущать долийца; для этого оказалось достаточно всего лишь податься чуть ближе и зашептать на ухо. Слов Йен уже не слышал - их заглушил грохот его собственного сердца - но от взгляда и голоса шемлена у него мигом пересохло горло. На мгновение обожгло ужасом: неужели Дориан собирается поцеловать его, прямо здесь, при всех?! И только когда тевинтерец отстранился, он понял, что испытывает легкое разочарование оттого, что этого так и не случилось.
А затем Дориану удалось удивить его - Лавеллан совсем не ожидал, что тот поймет, какие неоднозначные чувства вызывает у него находка разведчиков. Неуверенно улыбнувшись в ответ на теплую улыбку шемлена, он только смущенно кивнул, не желая вдаваться в подробности. Он и сам не мог предугадать, что ощутит, когда ступит на территорию древней тевинтерской тюрьмы, но мысль, что Дориан в это время будет рядом, была успокаивающей.
- Я действительно собирался показать тебе Предел Бездны, - нехотя признался Йен, недовольный тем, что устроить внушительный сюрприз и с мужественно-равнодушным видом и широким жестом продемонстрировать шемлену жуткое зрелище уже не удастся. - Но, если ты забудешь взять с собой воду, обещаю - пустыня покажет тебе немало других чудес, - язвительно добавил он и фыркнул, отстраняясь от Дориана, который, похоже, снова поставил перед собой цель смутить его. - Я предупрежу о нашем отсутствии, чтобы нас не искали. И еще кое-что, - он остановился и обронил через плечо, искоса глядя на тевинтерца: - Даже не думай, шемлен.
Наверное, получилось бы внушительнее, если бы не этот голодный блеск в  карих глазах и подрагивающие уголки губ, так и норовящих разойтись в улыбке.

Что бы ни произошло за эти две недели разлуки с Лавелланом и чем бы он ни был занят, в одном можно было быть уверенным точно: ни своей язвительности, ни склонности оставлять за собой последнее слово он точно не растерял. И ввязался в эту игру Дориан с таким азартом, что мгновенно почувствовал, как ему этого не хватало. 
Глядя, как изменилось лицо Йена, стоило ему услышать приглушенный шепот у самого своего уха, Дориан сперва лукаво улыбнулся, а потом не сдержался и рассмеялся в голос.
- О, боюсь, думать ты мне помешать не сможешь, amatus, - он сделал несколько шагов следом за Йеном, а потом одним длинным движением снова подался почти вплотную к долийцу: - И я обязательно поделюсь всеми своими раздумьями с тобой, как только мы останемся одни. Воды, думаю, нам вполне хватит для того, чтобы мы увидели только те чудеса, которые сами пожелаем.
Если до того оказавшиеся поблизости разведчики и солдаты только время от времени поглядывали на странную пару, то теперь некоторые из них смотрели на разворачивающуюся сцену во все глаза, и, поймав несколько широких понимающих ухмылок, Дориан все-таки отступил.
- Иди, - улыбнувшись, он нетерпеливо махнул рукой в сторону все еще разговаривающих командиров отрядов. - Я тебя подожду на краю лагеря, - и не оборачиваясь, Дориан зашагал в сторону от палаток.
Запасшись у местного интенданта запасной флягой с водой, он отошел в тень большого валуна, оперся на него спиной и стал смотреть вглубь пустыни. В какой стороне лежит Предел Бездны, Дориан не имел представления и все-таки ему казалось, что сам песок дышит скверной и найти это жуткое место будет нетрудно по запаху.

Громкий смех Дориана привлек к ним всеобщее внимание, и когда тевинтерец вновь свел на нет дистанцию, которую Йен с таким трудом удерживал, не меньше десятка взглядов были прикованы к этому, безусловно, неподобающему зрелищу. Долиец вспыхнул, потупил глаза, пробормотал что-то неразборчивое и поспешил ретироваться, мысленно пообещав напоследок, что "отольются кошке мышкины слезы".
Разговор с Булочником в итоге вышел неоправданно длинным и каким-то бессмысленным - Лавеллан отвечал невпопад, терял нить беседы, которую сам же и затеял, и только когда разведчик нетерпеливо отмахнулся от эльфа, отчаявшись добиться, куда и зачем тот уходит с тевинтерцем, вздохнул с облегчением. Страшно было и подумать, до чего же губительное действие на его умственные способности оказывает зловредный шемлен.
К Дориану он вернулся, ведя в поводу двух лошадей - тонконогие, почти лишенные шерсти и гривы, они идеально подходили для пустыни, хотя долийцу и было жаль расставаться с Аласом, к которому он успел привыкнуть за долгие месяцы.
- Если ты обещаешь не делиться со мной своими "раздумьями", шемлен, я, может быть, даже не заведу тебя в самые неприглядные части пустыни и не брошу там, - язвительно посулил он, передавая поводья кобылы покрупнее шемлену и легко запрыгивая в седло. - Может быть.
Хотя он и знал уже здесь каждый камень, вырваться из лагеря оказалось неожиданно приятно. Может, оттого, что так можно было избежать насмешливых взглядов и перешептываний за спиной, может, оттого, что рядом снова был Дориан - после всех совместных переплетов это было даже по-своему привычно. Правда теперь общество шемлена будоражило долийца несколько иначе - некоторые воспоминания просто нельзя было изгнать из головы, и порой одного только взгляда на него хватало, чтобы ощутить приливающий к щекам жар.
Вдали показалась железная вышка - один из ориентиров, которые помогали отчаянным путешественникам, все же решившимся направиться в негостеприимный край, не сбиться с пути. Предел Бездны был прямо за ней, и Йен уверенно направил лошадь в ту сторону, поравнявшись с Дорианом и снова нарушая тишину - раз уж показывать пока было нечего.
- Итак, ты уже сплясал на костях моей репутации, шемлен. Чего мне ждать дальше? - хотя он и задал этот вопрос как бы между делом, внутренне он ощущал напряжение - взгляды, любопытные, насмешливые и даже осуждающие, казалось, прочно пристали к коже. - Больше разведчиков сплетничают только слуги, чтобы ты знал.

совместно с Дорианом

Впору было пожалеть о затеянном разговоре - лучше было и дальше поддразнивать друг друга, перебрасываться ничего не значащими репликами, чем поднимать тему, которая действительно волновала долийца. Отчасти потому что он не был уверен, отнесется ли к этому серьезно Дориан, отчасти - потому что сам не знал, что хочет услышать.
- Они сплетничали о тебе. Никто не знает, что там с тобой был я, ведь так? - пожалуй, получилось резче, чем он собирался, и Йен досадливо поморщился, осаживая кобылу и спешиваясь. - Лучше привяжем лошадей здесь и пойдем дальше своим ходом - впереди много расселин, они могут повредить ноги.
Какое-то время он не решался заговорить вновь, собираясь с мыслями. Как объяснить шемлену, чего он боится, а главное - нужно ли действительно объяснять? Откровенное поведение Дориана смутило эльфа, привело его в смятение куда большее, чем можно было ожидать, и теперь ему казалось необходимым возвести какие-то границы, о которых раньше он даже не задумывался.
- Fenedhis, конечно, для меня важно сохранить мою репутацию! Неужели ты действительно думаешь, что сплетни будут повторять избирательно, и они не попадут в острые уши? - с каждым шагом он хмурился все больше и сдавленно выругался, когда оступился и едва не подвернул ногу. Песок под ногами из оранжевого превратился в серо-лиловый, словно труп утопленника, стал твердым и безжизненным, а в воздухе отчетливо стоял тяжелый, удушливый запах,  который невозможно было охарактеризовать как-то однозначно. Лавеллан, погруженный в свои мрачные мысли, всего этого не замечал - привык. - Знаешь, как называют эльфов, которые путаются с людьми? "Остроухие подстилки". Ну или "шемские подстилки", если об этом говорят сами эльфы, - он словно выплевывал эти нелицеприятные слова, которые никогда прежде не произносил вслух. Поздно, пожалуй, было уже кусать локти - об этом стоило вспомнить до того, как он сам пришел к тевинтерцу в спальню, и все же он не мог теперь остановиться. Чувство, что для Дориана все это - шутка, игра, переполняло Йена злостью и обидой. - И я даже представлять не хочу, что сказали бы об этом в клане, если бы узнали, - хотя закончил он едва слышно, в голосе долийца звучала неприкрытая горечь.

Чем ближе они подходили к Пределу Бездны, тем больше воздух впереди превращался в зыбкое марево - он плавился от жара, исходившего от мертвой земли, и рассмотреть, что находится за этой обманчивой пеленой, было невозможно. Йен был здесь уже не в первый раз и знал, как быстро и неожиданно может исчезнуть из-под ног почва, а потому шел немного впереди, чтобы успеть остановить Дориана, если прямо перед ними вдруг разверзнется пропасть.
Первые же слова тевинтерца заставили эльфа вскинуться, обернуться на него яростно - насмешливый тон хлестал его, словно обидные пощечины, и он готов уже был обрушить на шемлена весь свой праведный гнев. Но расслышав горечь в его голосе и рассмотрев, как болезненно хмурится Дориан, он осекся - может, и для него это не было такой уж шуткой?
- Я в порядке, - смущенно пробормотал Лавеллан, когда шемлен помог ему устоять на ногах.
Теплое прикосновение и ласковое обращение живо напомнили ему, что вынудило его две недели назад поступиться всеми своими принципами и убеждениями и угодить в объятья человека. Он не мог - а главное, не хотел - противиться тому, как действовал на него Дориан, и теперь походил на отчаявшегося безумца в своем стремлении спасти то, что сам же и погубил. И все же... все же это были его проблемы, его трудности, и он вовсе не хотел решать их за счет чужого самолюбия.
Не догадаться, что тевинтерца уязвило его заявление, мог бы разве что глухой слепец; резкий тон, колючий взгляд, кривая усмешка - все это противоречило его словам, которыми он точно пытался заверить Йена, что проблема не стоит выеденного яйца. Долиец всматривался в его глаза до рези под веками, все пытаясь определиться, что следует сказать, а что - оставить при себе. Он почти уже решился заговорить, когда Дориан прервал этот зрительный контакт, заставив  его вздрогнуть и обернуться в попытке найти то, что привлекло его внимание. Но над безжизненными лиловыми песками по-прежнему не было ничего кроме дрожащего от зноя воздуха. Стянув с шеи платок, эльф вытер выступивший на лбу пот, а затем решительно потянул тевинтерца за руку, вынуждая его посмотреть на себя.
- Послушай меня. Речь вообще идет не о тебе, пойми ты это. Это Я принял решение, Я сделал выбор, Я навлек на себя этот позор. И только мне с этим жить. Но... - он запнулся - нелегко было признаваться в собственной слабости, даже тому, кто прежде не раз видел худшие его стороны. - Но это достаточно тяжело и без чужих осуждающих взглядов и перешептываний за спиной, - он подошел еще ближе и заглянул снизу вверх в глаза Дориана, осторожно поглаживая его пальцы. - И я прошу тебя только об одном - не выставляй то, что происходит между нами, напоказ. Не потому что я стыжусь тебя, а потому что... - "я стыжусь себя" - хотел закончить он, но эти слова застряли в горле гордого долийца. Распрямив ссутулившиеся до этого плечи, он заставил себя посмотреть на шемлена прямо: - Если я прошу слишком много - скажи, я пойму.

Йен нисколько не удивился бы ответу "ты действительно просишь слишком много", но Дориан ответил иначе, и тревожное чувство, охватившее его с самого начала этого странного разговора, стало понемногу отступать. Он тепло улыбнулся тевинтерцу, привычно уже зажмурился, ощутив прикосновение к лицу, и коротко кивнул - ему хотелось закончить эту неловкую беседу не меньше, чем Дориану. И только отстранившись и вслед за широким жестом шемлена обведя взглядом пустыню, замер вдруг, пораженный словом, на которое прежде не обратил внимание.
"Вместе". А они действительно "вместе"? И какой смысл вкладывает он в это короткое, ничего не значащее, слово? Казалось, любая мелочь теперь могла вернуть мысли Лавеллана к вопросам, которыми он не хотел задаваться, которых боялся, от которых бежал. Ответы на эти вопросы могли с равным успехом как прекратить все, что происходило между эльфом и человеком, так и в одночасье превратить это в нечто серьезное. А он - по крайней мере ему так казалось - не хотел ни того, ни другого.
- Так кажется только поначалу, - заставив себя встрепенуться, долиец выдавил из себя неуверенную улыбку. Все верно, отчего бы не вернуться к нейтральным темам, от которых не портится настроение и не трещит по швам голова? - Потом начинаешь подмечать и запоминать даже самые незначительные детали - насыпи, ущелья, водоемы, руины. Хотя проще всего, конечно, забраться на ближайшую вышку - с нее непременно увидишь следующую. Ночью сложнее - из-за этих странных световых явлений почти не видно звезд... Погоди, ты ведь еще не видел, что здесь творится ночью? - Йен усмехнулся. - Тебе понравится. Пойдем, мы уже совсем рядом, - и потянул тевинтерца за рукав.
Огромное ущелье, которое, казалось, не имело ни начала, ни конца, вынырнуло, как всегда, неожиданно, и эльф предупредительно выставил перед Дорианом руку, не позволяя ему сделать лишний шаг. Подойдя к самому краю пропасти, он осторожно заглянул вниз, как делал это каждый раз, и так же, как и всегда, не увидел ничего. У Предела Бездны, что вполне соответствовало его названию, не было дна - создавалось впечатление, что жуткое ущелье, расколовшее землю и выпустившее на свет тысячи тысяч порождений тьмы, прошивало мир насквозь. Йен оглянулся на шемлена, чтобы подметить его реакцию на не самое лучшее из чудес Тедаса, а затем обратил взгляд к противоположной стороне Предела. Ни днем, ни ночью нельзя было рассмотреть, что находится по ту сторону пропасти - только все то же зыбкое марево плавящегося воздуха да синюшно-бледные пески. Долиец поежился и шагнул ближе к Дориану, точно мертвый пейзаж заставлял его искать живого тепла.
- Интересно, кто-то задавался вопросом, что находится по ту сторону? Или здесь действительно заканчивается мир?.. - тихо и как-то завороженно шепнул он, не находя в себе сил оторвать взгляд от жуткого зрелища.

Он, наверное, так и не смог бы отвести глаза от жуткого зрелища бездны, если бы Дориан не привлек его к себе. Йен с благодарностью прижался ближе к человеку, уткнувшись носом в его шею и вдыхая его запах. Только сейчас, когда они оказались вдалеке от посторонних глаз, когда остался позади неприятный разговор, он позволил себе почувствовать, как же на самом деле соскучился по любовнику. И теперь - когда никто не требовал от него этих слов - ему тут же захотелось их произнести.
- Это были очень долгие две недели, ma vhenan, - невпопад шепнул долиец, поднимая взгляд на Дориана, а затем коротко кивнул: - Хочу, - отстранившись, он снова потянул шемлена за руку. - Пойдем, я покажу тебе все, что ты захочешь, - и тут же смутился, точно услышав себя со стороны, но брать свои слова назад все же не стал. Он снова был несколько скованным рядом с тевинтерцем, точно за две недели успел отвыкнуть от его прикосновений и теперь должен был заново приучаться к ним - как дикий зверек, все еще не до конца привыкнувший к человеческой руке. - Может, начнем с оазиса? Честное слово, вода там совершенно чистая, - тихо рассмеявшись, он побрел обратно к вышке, то и дело оглядываясь на Дориана. Приятно было снова видеть его улыбку, слышать его голос и - украдкой - чувствовать его тепло.
"Ma vhenan", - повторил уже про себя Лавеллан, с той нежностью, которую вряд ли бы позволил себе проявить вслух. Ночь, проведенная вместе, осталась в Скайхолде и теперь казалась почти нереальной, и эльф чувствовал неотступное желание повторить ее. Снова говорить несколько часов кряду - обо всем и ни о чем, смеяться и прикасаться друг к другу, легко и невинно, жарко и откровенно...
Задумавшись, он едва не прошел мимо терпеливо поджидавших их лошадей. Похоже, все возвращалось на круги своя, раз присутствие шемлена делало его таким рассеянным и обращало все его мысли в одну, совершенно ему несвойственную, сторону. Словно желая воспротивиться этому, Йен упрямо тряхнул головой и ловко забрался в седло, оглядываясь на Дориана и широко улыбаясь:
- Если не хочешь забираться на вышку и высматривать мои следы... - а затем оглушительно свистнул и пришпорил свою кобылу, уже на ходу заканчивая свою фразу со смехом: - догоняй!
Стоило только перейти на галоп, как копыта лошади перестали вязнуть в песке - теперь она стелилась над ним словно ветер, будто вообще не касаясь рыжего брюха пустыни. Долиец, который держался в седле далеко не так хорошо, как представлял, тесно прижался к лошадиной шее, крепко сжимая в руках поводья и все же весело смеясь. Ветер надувал парусом одежду, растрепывал волосы и хлестал по щекам, но все это не значило ровным счетом ничего в сравнении с ошеломительным ощущением свободы, которое дарила быстрая  езда.
Он не успел ничего понять. Только что кобыла неслась во весь опор, и Йен боялся даже обернуться, чтобы убедиться, что Дориан все еще следует за ним, и вот уже она взвилась на дыбы, а по ушам чувствительно ударило испуганное ржание. Эльфу чудом удалось удержаться в седле, но долго чудо не продлилось; краем глаза он заметил темную тень, метнувшуюся под ноги лошади, а в следующее мгновение та пронзительно заржала от боли, на лицо Лавеллану брызнула горячая кровь, и он кубарем покатился на песок. Приземлился он на удивление удачно, но все еще был слишком ошеломлен, чтобы подняться на ноги или вообще предпринять хоть что-то. А предпринимать что-то нужно было; одна приземистая тварь ("Варгест!" - запоздало понял долиец) уже вовсю пировала его кобылой, а вторая торопливо подбиралась к нему.

В голове все еще шумело после неожиданного падения, и голос Дориана долетал откуда-то издалека. Все происходило как-то неестественно медленно, и, должно быть, именно это спасло эльфу жизнь - он успел не только услышать окрик тевинтерца и увидеть летящий в его сторону сгусток огня, но и откатиться в сторону. Бок обдало жаром, в нос ударил запах паленых волос, а зверь внутри дернулся, точно пытаясь вырваться из клетки хрупкого тела - подальше от пугающего огня. А потом пришлось зажать уши ладонями - таким пронзительным и громким оказался вопль подожженной твари, которая бесновалась совсем рядом, пытаясь сбить пламя.
Второй варгест оторвался от своей добычи, поворачивая приплюснутую морду, перепачканную лошадиной кровью, сначала к пострадавшему собрату, а потом и к новому, агрессивному и явно опасному хищнику. Короткие мощные лапы шустро задвигались, сокращая расстояние, полная острых клыков пасть клацнула в каком-то дюйме от горла кобылы, и та взвилась на дыбы, все же сбрасывая с себя Дориана и испуганно шарахаясь в сторону. Варгест тут же потерял к ней интерес и, угрожающе зашипев, двинулся на упавшего на песок человека.
Кажется, только в это мгновение Йен и пришел в себя по-настоящему; головокружение прошло, неуместное оцепенение спало, и он явственно увидел, как подбирается к шемлену жуткая пустынная тварь. Думать было некогда, действовать приходилось на инстинктах, и долиец послушался их, точно зная - они не подводят никогда. Он так и не поднялся на ноги - расшвыривая в стороны песок, с места сорвался черный волк, в несколько прыжков преодолевая расстояние до варгеста и запрыгивая ему на спину. Тварь отвлеклась от доступной добычи, зарычала яростно, пытаясь дотянуться клыками до зверя, завертелась в надежде сбросить его со своей спины, но крепкие челюсти уже сжались на ее загривке, заставляя хрипеть от боли.
Добавляя свою лепту в эту какофонию, волк сдавленно рычал, запуская зубы во все, до чего мог дотянуться, и оставляя на теле варгеста рваные раны. Рваные, но не смертельные, а тварь была достаточно вынослива, чтобы продержаться еще долго и доставить бед им обоим. Извернувшись наконец, варгест сбросил с себя перевертыша и тут же кинулся на него, метя в горло. Волк успел отшатнуться, и острые, как кинжалы, клыки только чиркнули по лапе, обжигая резкой, но терпимой болью. Йену, крепко держащему контроль над разумом зверя, немыслимо хотелось обернуться на Дориана и убедиться, что тот цел, но даже секундное отвлечение могло стоить ему жизни. Варгест снова бросился на него, и волк припал к земле; страшные челюсти клацнули над головой, но зверь не терял времени зря и вцепился в горло твари, разрывая его и наслаждаясь предсмертным хриплом.
Кровь заливала глаза, затекала в рот, и перевертыш жадно глотал ее, безоглядно потакая звериным инстинктам и наслаждаясь своим законным трофеем после победы. Крепкие клыки терзали уже мертвую добычу, отрывали куски мяса, которые волк тут же жадно поглощал, почти не разжевывая. Это был момент, когда Лавеллан намеренно ослаблял вожжи, позволяя зверю брать верх, но впервые у этого зрелища появился свидетель, о чем долиец вспомнил несколько запоздало - только когда сквозь упоение кровью пробился окрик Дориана.
Усилием воли заставив себя оторваться от кровавого пира, волк отступил на несколько шагов назад, тряхнул головой, точно приходя в себя. Очертания его тела подернулись рябью, и вот уже с песка поднимался донельзя смущенный эльф, покрытый кровью с головы до ног. Виновато и как-то с опаской глядя исподлобья на Дориана, он неуверенно спросил хриплым после превращения голосом:
- Цел?..

Вопреки видимости, превращение было мгновенным только внешне. Эмоциям, чувствам, желаниям - всему этому требовалось еще какое-то время, чтобы вновь стать полностью "человеческими". И сейчас Йен, несмотря на то, что он вновь был собой, испытывал животное возбуждение - возбуждение хищника, упивающегося победой, вкусом мяса и запахом крови. Из-за этого все происходящее будто было скрыто за какой-то мутной пеленой; долиец знал, что она исчезнет в ближайшие же минуты, но пока воспринимал реальность несколько размыто.
Дориан приблизился к нему, и эльф едва сдержал желание настороженно отступить назад. Видит ли шемлен в нем зверя? Напуган ли зрелищем, свидетелем которому невольно стал? Вспоминает ли злосчастный день во Внутренних Землях, когда едва не лишился руки из-за подобного кровавого амока перевертыша? Застыв и зорко наблюдая за каждым движением человека, Лавеллан напряженно ждал его реакции, готовясь к отвращению, осуждению или гневу.
То, что произошло дальше, застало его врасплох; он вздрогнул, когда пальцы тевинтерца размазали кровь по его лицу, посмотрел на него недоверчиво - неужели ему не противно? Поцелуй - короткий, но крепкий - ответил на этот вопрос красноречивее любых слов. Замешкавшись лишь на мгновение, долиец приоткрыл губы, щедро делясь с любовником привкусом крови. Немедленно захотелось большего, и воображение, точно отзываясь на смутные желание, подкинуло дикие, но яркие картины: вот они срывают друг с друга одежду и падают на горячий, щедро залитый кровью песок, позабыв обо всем, включая растерзанные трупы животных вокруг...
Снова вздрогнув, Йен все же заставил себя отстраниться и криво улыбнулся - голова постепенно прояснялась, и ему хватило силы воли, чтобы отмахнуться от неуместных желаний.
- Я сделал для тебя только то же, что и ты для меня, - уверенность возвращалась к нему с каждым словом, и он смог даже насмешливо фыркнуть, поднимая взгляд на Дориана, - пусть даже ты едва не поджарил меня при этом, - воспоминание об огненном шаре, взорвавшемся совсем рядом, заставило его сначала поежиться, а после и критично осмотреть себя. Кончики растрепавшихся от ветра волос оказались подпалены, хотя это было почти незаметно из-за покрывавшей их крови. Последней вообще было много - на лице, на теле, на одежде, словно эльф искупался в ней. - Mythal'enaste, я не могу вернуться в лагерь в таком виде! - он издал нервный смешок. - Долиец и тевинтерец уединились в пустыне, чтобы попрактиковать магию крови - чем не правдоподобная версия? - тяжело вздохнув, он оглянулся, а затем кивнул Дориану. - Подожди здесь, я поймаю твою лошадь - хорошо, что у нас осталась хотя бы одна.
К счастью, лошадь, хотя и была напугана неожиданным появлением варгеста, далеко убегать не стала, и Йену вскоре удалось ее поймать. Какое-то время ушло на то, чтобы успокоить животное - обнимая тяжелую длинную морду, он ласково поглаживал ее и шептал на ухо теплые слова на элвише. Чувствуя запах крови, кобыла волновалась, но бережные прикосновения все же сделали свое дело, и уже через десять минут эльф вернулся к Дориану, ведя присмиревшую лошадь в поводу.
- Возьмешь попутчика, ma vhenan, или мне бежать следом? - усмехнувшись, он передал ему поводья, а затем вдруг посерьезнел: - Знаешь, эти твари заставили меня задуматься о моей магии. Возможно, пришло время немного расширить арсенал - чтобы я мог противопоставить такому серьезному противнику что-то, кроме звериной формы? - просить о чем-либо всегда претило долийцу, и он замялся. - Ты не мог бы... научить меня чему-нибудь? - и поспешно добавил: - Только не огню.