1. Имя
Нала Ормольд
2. Раса, возраст, пол
Гном, 34 года, женский.
3. Класс. Специализация
Разбойник, тень.
4. Положение в обществе
Ранее – бандит Хартии, ныне – член Инквизиции. Все еще имеет некоторые связи с поставщиками лириума, а также знакомых, которым достаточно накинуть на руку пару монет, и они непременно помогут.
5. Биография
Нале не посчастливилось родиться в благополучной или как минимум обеспеченной семье, у Налы не было счастливого детства и светлого будущего, но с точностью до единой целой можно утверждать, что оно было ярким и богатым. На события, разумеется. Родителей, впрочем, не выбирают – отец гномки потомственно блуждал мелкой сошкой в преступном мире Орзаммара, мать – когда-то умница и красавица, была изгнана из касты ремесленников из-за (липовой) кражи дорогой и редкой кожи. В своем бегстве ей повезло столкнуться с гномом, что помог спастись и найти место среди неприкасаемых. Не самый лучший исход, но зато – живая. Они оба исправно выполняли задания Хартии, чтобы иметь возможность хоть что-то есть и хоть где-то спать. Затем на свет появилась Нала, но это было не столь радостной вестью, сколь осознанием, что и так шатким положением среди трущоб и едой придется делиться с кем-то еще.
Тем не менее, нельзя сказать, что Ормольд бросили на произвол судьбы. Отнюдь. Родители, конечно, использовали девочку – сначала выставляя на улицы Орзамарра в качестве попрошайки, затем, когда та уже подросла, отец начал обучать дочь искусству воровства. Надо сказать, весьма успешно. Нала отлично походила на несчастного ребенка и с нее не было большого спроса, к тому же, она была практически невидима на каменных улицах города, растворяясь среди множества таких же отщепенцев. Мама же время от времени рассказывала ей про драгоценные камни и всевозможные способы изготовления одежды, а также отделки предметов дорогими атрибутами. От Ормольд, впрочем, не скрывали ее низменное положение в обществе, хотя, несомненно, пытались это самое осознание смягчить. Но Нала не отчаивалась даже в столь юном возрасте – сквозь сплетни на улочках, неохотно брошенные ругательства отца и редкие замечания матери по поводу ее уже «прошлой жизни», она постепенно узнавала об устройстве Пыльного города, кастовом распределении среди гномов, а затем и о деятельности Хартии. В общем, начинала искать свое место в этой жизни. Само собой, достигнув возраста, который кличут юным, но уже вполне осознанным, у нее не оставалось другого (скажем, более достойного) выбора, кроме как пойти по стопам отца. Она быстро приноровилась к контрабанде мелкого оружия, сначала ходя обычным перебежчиком «сходи туда, принеси то, донеси это», уведомляя старших о новых мелких теневых сделках, а после став совсем начинающей, но полномерной частью Хартии. Там же, заимев самый дешевый и покоцанный железный кинжал, бросилась в изучение искусства воровства, только уже более крупного. Сначала в расход шли тонкие кошельки, затем мелкие ценности из чужих домов. Правда, быть тенью на фоне взросления и приобретения миловидных женских очертаний оказалось тяжелее, чем думалось, но со временем Нала научилась быть тише камня, ниже… Камня. Ну, и больно оглушать тех, кто ей усиленно не верил.
Годом позже Нала узнала о существовании лириума, а после и о неплохой выгоде, что тот за собой несет. Все остальное ей было неинтересно. С течением времени она все же начала узнавать о «товаре» больше, а еще и о том, почему же он настолько в ходу. Нале довольно быстро удалось зарекомендовать себя как надежного и эффективного партнера, поэтому вскоре она полноправно занялась поставками лириума. Став не совсем типичным поводом для гордости родителей, Ормольд начала изучать дела на поверхности и с неким трепетом осознала, что гномы способны жить в достатке и за пределами каменной столицы, несмотря на то, что на родине о подобных ходят, мягко говоря, не самые хорошие слухи. В конце концов, первое время пребывания на свежем воздухе стало для нее диковинным опытом, но и к этому она смогла привыкнуть довольно быстро. Хотя голова иногда кружилась. Отправившись с группой бандитов Хартии в Киркволл, город, который, судя по разговорам, рад любому сотрудничеству, Нала обосновалась там, и всевозможные мелкие улочки, тайные проходы, заброшенные склады полюбились ее сердцу довольно быстро. Столь же быстро, сколь и появились связи в знаменитом Городе Цепей.
За умение вести дела тихо, эффективно и без всяких проблем, гномка стала известна в Хартии как своя в доску (настолько, насколько это вообще возможно с уровнем паранойи преступников) и в последствии заимела возможность исследовать Ферелден на предмет выгодных сделок, да и вообще для души. Впрочем, не сказать, что там оказалось легко. Ферелденцы – люди гордые, с ними крайне трудно вести дела, уж слишком затравили их историями о чести и честности. Но и там для Ормольд нашелся дом. Сначала в виде заброшенных складов, портов, темных улочек, что она и несколько бандитов исследовали, начиная с самого Аламара, а после перебравшись в Денерим. Свободный нрав ферелденцев в каком-то смысле подсобил преступникам, поэтому долгое время они даже не встревали в драки и вообще не наживали себе проблем, а Нала имела неограниченный запас времени, чтобы тренировать свои навыки «невидимки», практикуясь в воровстве и устранении ненужных людей. Проведя довольно обширное количество времени в Ферелдене, Ормольд сосредоточилась на работе именно в королевстве, оно само по себе имело невероятно обширные территории, крайне удобные для осуществления перевозок, возможности на время укрыться и заиметь самые разнообразные связи, начиная от таких же преступников, заканчивая именитыми магами.
Когда из Киркволла дошли слухи о появлении новой разновидности лириума, куда дороже и примечательнее, Нала тут же заинтересовалась им. С точки зрения маячившей прибыли все было идеально, но подозрения насчет такого внезапного открытия мучили гномку довольно долго. Что это, откуда оно и какой силой обладает? Она не имела дел с красным лириумом раньше, но за тот короткий промежуток времени, когда о нем стало только-только известно, уже успела наслушаться всяких историй. Да и опыт жизни в трущобах всеми правдами и неправдами диктовал, что такой ценный сыр из мышеловки просто так не достать. Но, так или иначе, несколько хартийцев с ней заодно перебрались во Внутренние Земли, облюбовав тамошний валаммарский перевалочный пункт. И все шло хорошо, «новый товар» обходил доходы от «старого» в несколько раз, зависимость храмовников и жадность окружающих ее бандитов росла не по дням, а по часам. Но вещество оказалось слишком диковинным, слишком неизведанным. Кто-то из прибывших «каменных» шепнул ей, что с ним нужно обращаться по-особенному, хранить как можно дальше от себя, в свинцовом ящике, иначе можно ждать беды. Но чем больше нарастал оборот товара, тем больше сообщники Орнольд пренебрегали аккуратностью и, в конце концов, не заметили, как наземные гномы, отвыкшие и потерявшие огромную часть иммунитета к лириуму, медленно сходили с ума.
Все произошло слишком быстро. Нала впервые осознала, что такое по-настоящему критическая ситуация, когда врастаешь ногами в пол и не можешь пошевелиться от свалившегося камнем на макушку шока. Но ей повезло, ту тройку гномов удалось кое-как устранить, при этом они потеряли двух членов их маленькой банды и долгое время не могли выкинуть произошедшее из головы. Ормольд же впервые начала сомневаться в собственных поступках. В конце концов, в ней взыграли то ли остатки совести, то ли банальный страх, и она вышла из дела, бежав под покровом ночи с несколькими золотыми в кармане.
Когда слухи о появлении Инквизиции облетели все таверны маленьких городов, Нала долго разыскивала местоположение агентов ордена. В конце концов, ей вновь пришлось вернуться на Штормовой берег, который за время своего странствия она успела изведать вдоль и поперек. Именно там она, оголодавшая за время путешествия и весьма обессиленная после столкновения с несколькими бандитами, попросила помощи, а затем предложила помощь в ответ – свои связи, знания и какие-никакие, но боевые умения.
6. Характер
Эмоциональный диапазон Налы базируется на уровне «надо» и «не надо» и вполне сравним с деревянной доской. В привычных всем живым существам эмоциях она словно слон в посудной лавке. Ей странна и чужда всеобъемлющая радость или же неуемное горе. А наблюдать за подобным со стороны и вовсе диковинно. Не сказать, что гномка сильно корит себя за это, но иной раз ее будто тянет к очень эмоциональным представителям, словно она пытается перенять на себя увиденное. Впрочем, она достаточно хорошо изображает эмоции – когда на то есть действительная необходимость, в остальных случаях она слишком быстро утомляется и осознает ненужность оного. В какой-то степени, Ормольд действует методом чистейшего копирования – за время своих путешествий она встречала огромное множество путников, с разными странностями, прелестями и недостатками. Умение брать все «под копирку» во многом помогает ей частенько заходить за «свою» и быстро втираться в доверие. Она умеет говорить то, что другие хотят от нее слышать. Но что касается искреннего проявления испытанного, тут она превращается в заикающегося застенчивого юнца, который и двух слов связать не может, и краснеет всячески, и шутками глупыми пытается отыграться.
Впрочем, это не отменяет того, что Нала имеет характер. Крепкий, строгий по отношению к себе, пробивной. Другое дело, что гномка редко проявляет эти качества при других, многое копит внутри, но крайне редко «взрывается». Нала чрезвычайно дисциплинирована, но для других – раздолбайка, любящая хлебнуть кружку-другую эля. Нала чрезвычайно немногословна, но для других – шут и главный пошляк в команде. За последнее, кстати, ей дали прозвище Паяц. Ормольд – практически театр одного актера, который, правда, не спивается на почве невозможности собственного самоопределения, а использует нажитый «талант» в собственных целях. При этом имеет некую паранойю, которая вполне объяснима, учитывая ее сферу деятельности. Просто так никому не верит, а факты сверяет по несколько раз – имеющиеся, если владеет таковыми или же сопоставляет все в голове. Здравейшей логикой ее, кстати, тоже не обделило.
Но все перечисленное приобреталось со временем. С самого начала вступления в более-менее «самостоятельную» жизнь, ухватившись за пресловутое молодняку «теперь я могу все», Нала была жадна и дерзка. Пожалуй, иногда даже слишком, за что немало раз получала по макушке то от «своих», то от отца, то от практически врагов, но, видимо, недостаточно сильно, так как это качество искореняла в себе крайне долго. Но пребывание в Хартии немного усмирило жадную до приключений, жестокости и безудержного веселья Ормольд. Вступив в первые важные задания, неугомонная и осознавшая первую возможность делать все так, как ей пожелается, Нала немного успокоилась. Организация пришлась ей по вкусу – встретив гномку острым углом, обтесала, поубавив озлобленности за неудавшееся детство и свирепости «просто потому что». Сделала ее немного мудрее и взрослее. Из нее выращивали состоятельного и умного преступника, а не звереныша на поводке и, в знак благодарности, Ормольд покорилась, жадно впитывая в себя любые предоставленные знания и возможности.
За счет своеобразного нрава и крайне нетипичного чувства юмора окружающими воспринимается весьма неоднозначно – кто-то ее недолюбливает, кто-то побаивается, кто-то попросту считает странной. Однако подобный отталкивающий образ вносит и положительную лепту – ее уважают и по пустякам стараются не беспокоить. Не в меру любопытна, но старается этого не демонстрировать, изучая и рассматривая все со стороны, только в качестве непричастного наблюдателя. Редко вмешивается в ход важных дел, предпочитая маневрировать между «волею судьбы» и «о, ну, раз уж тут можно выпить...»
Никогда не откажется от простых земных радостей в виде хорошей выпивки и шумной компании в какой-нибудь обветшалой таверне. Даже несмотря на крайнюю степень неразговорчивости, предпочитает проводить свои вечера хоть с кем-то, избегая абсолютного одиночества, в котором ей непременно становится неуютно и неприятно. Что бы она про себя не думала и кем бы не пыталась себя возомнить, в одиночку ей на самом деле очень тяжело, все ж таки и свое место, и свой статус она получила за счет умения грамотно контактировать с различными людьми, гномами и иногда даже эльфами, поэтому: во-первых, имеет острую необходимость навыки общения постоянно тренировать; во-вторых, не любит ощущение давящего молчания и скуки.
Исключая огромную эмоциональную недоразвитость, гномка не лишена обычного понимания и сопереживания. Оно, конечно, хоть ограничивается лишь легким похлопыванием по плечу и, при очень благостном настроении, фразой «все будет хорошо», но Нала действительно попытается помочь, если увидит, что кто-то нуждается в этом. Ну или хорошо попросит.
7. Внешность
• Цвет глаз: серо-зеленый.
• Цвет кожи: светлый, но за время, проведенное на поверхности, успела обзавестись неровным загаром, а на лице – легким «живым» румянцем.
• Цвет/тип/длина волос: тяжелая рыжая копна волос, длиной примерно до поясницы. Поскольку Нала не слишком увлечена уходом за собой, то чаще всего ее волосы собраны в толстую косу, которую она может носить в течении нескольких дней. Иногда на ее голове красуется нечто вроде хорошего такого гнезда, но тут уж, как говорится, если дела идут очень плохо.
• Рост/вес/телосложение: 150/65/гиперстеник
• Особые приметы: веснушки почти на все лицо. Частенько и вместе с легкой броней, и с домашними «лохмотьями» таскает коричневый маленький шарф, успевший выцвести на солнце и заиметь две внушительные дырки – подарок матери на восемнадцать лет, говорила, мол из диковинной ткани. В отличие от большинства гномок, что усиленно следуют современной моде, от роста своей бороды не шарахалась – наследственность ведь дело такое, хрен поспоришь. Не сказать, что волосы на лице ей сильно мешали или были слишком жесткими, ей вообще приходилось не так уж часто бриться, но, соблюдая рамки «неприметности», приходится.
8. Навыки и способности
Разбойник:
Помимо искусного умения воровать все, что плохо лежит, умеет воровать и то, что лежит вполне себе хорошо – например, в кармане какого-нибудь прохожего бедняги или на красивой подставочке в его же, допустим, доме. Не теряется как на больших территориях, так и в маленьких закрытых помещениях. Довольно хорошо орудует кинжалами. Их у нее, кстати, два: одного ласково кличет Виатом, а второго – Тиби; оба из сильверита. Размашистым и однозначно тяжелым ударам предпочитает короткие, пусть с меньшей вероятностью добить на месте, зато куда более болезненные и точные. За счет плотного и тренированного телосложения Ормольд является достаточно стойкой, чтобы выдержать куда больше повреждений, чем способен средний разбойник в столь же тонкой броне. Способна действовать практически бесшумно и максимально незаметно. Впрочем, в некоторых местах и поселениях рыжеволосые гномы сами по себе заходят под диковинку, поэтому иной раз это становится для Налы непосильной задачей, но все же она способна отвлечь от себя внимание, заболтать или попросту напоить. Предпочитает легкую броню.
Прочее:
Ормольд не любитель болтать ни о чем и без толку, однако, если за всем трепом будет стоять выгода непосредственно для нее, то ситуация может поменяться на корню. Лишь только благодаря этому навыку – заключать хорошие сделки, отходить на задний план или же, наоборот, давить там, где необходимо – гномка завела множество полезных знакомств в Киркволле и Пыльном городе. К тому же, обладая непробиваемой смелостью, Нала из тех, кто доводит свои дела до конца.
Весьма многое знает о деле ремесленников: хорошо разбирается в драгоценных камнях, различных минералах, металлах и способах отделки предметов. Способна из подручных средств изготавливать различные бытовые мелочи, вроде слепленной из кусков ткани одежды, а также всякое из любой попавшейся под руки мелкой железки – утварь, например, чашку или тарелку.
Вполне сносно готовит, даже из абсолютно несъедобного набора компонентов может сварганить что-то питательное – спасибо долгой неприхотливой жизни в Хартии. Вообще крайне быстро приспосабливается к любым условиям быта, извлекает полезное из всего не очень полезного и может спать там, где это, казалось бы, невозможно. Любит и умеет кататься на лошадях, однако скорости опасается, поэтому чаще всего жертвует удобством, зато на своих двоих всяко безопаснее. Панически боится воды, отчего морские путешествия переносит с большим трудом.
Знает торговый язык в совершенстве, нужда вести переговоры тут и там, а также желание расширять деятельность заставили в полной мере овладеть общим языком довольно быстро - многословность иногда спасает.
9. Уникальные предметы и артефакты
Все хотя бы отдаленно похожее на особенное давно продала.
10. Контакты игрока
11. Предпочтения по игре
Как говорится, и так и сяк мастак, поэтому стараюсь уметь во все. Люблю, когда персонажа пихают в непривычную для него обстановку, шокирующую ситуацию и заставляют из нее всячески выбираться.
12. Как нашли нашу игру
RPG top
13. Пробный пост
– Нет, так не пойдет, – покрытые изрядным слоем жира массивные усы цвета ржавчины, слипшиеся в катушки до такой степени, что походят на рваные лохмотья, вздрагивают и вздымаются вверх от каждого тяжелого вздоха пухлого гнома. Он задумчиво чешет подбородок и пытается устроиться поудобнее на каменной скамье. Нала – где-то в самом дальнем углу маленького захудалого помещения, что служит подпольным складом контрабандистов оружия. Вокруг нее – парочка бандитов, запуганный даже больше нее самой юнец и – на полу, прямо перед носом «главаря» – порванный холщовый мешок – все, что осталось от денежной платы, которую мелкий должен был передать наставнику Ормольд. Но, как водится, ему не повезло – обокрали по пути. Здесь мало кому везет. Гномов, что попадаются в лапы Хартии вообще трудно назвать везунчиками. И все, что может происходить дальше, будет являться лишь подтверждением того, как низко можно пасть, как быстро можно откинуть всякую человечность ради борьбы за выживание. Нала тихо пропитывается немой злобой, наполняясь ей столь скоротечно, сколь ее пульс бьет тяжелыми и увесистыми в висках. У парня глаза-васильки и нетипичная для дварфа худощавость – оголодал. Нала, конечно, не спаситель и не воитель за справедливость, но зато очень умная и понимающая девочка, которая спохватывается и стрелой вылетает за дверь, стоит ей услышать твердое:
– Проваливай. Передай, что я возмещу.
В той комнате мало дураков. Мальчик, хоть и обладает внушающим исключительно жалость взглядом, слишком самоотвержен в своих попытках бороться за кусок хлеба. Его обман очевиден, а те золотые монеты уже наверняка отдают звоном в карманах смельчаков, что не в состоянии мириться со сложившейся системой, зато в состоянии отправить прямо в пасть к хищникам слишком наивного юнца. В конце концов, смелость частенько шагает рядом с безрассудностью, поэтому Нала знает, что рано или поздно Хартия доберется и до них. Излишне самостоятельных здесь не любят. Все это не более, чем отлаженные признаки механизма, который хоть и демонизируют (вполне справедливо), тем не менее он не так страшен, если разобраться в нем достаточно хорошо. Нала не боится, но вместе с тем ее гнетет чувство, похожее на сожаление. Ей движет что-то не самое рациональное, поэтому она долго колеблется, но…
Но она остается, хотя должна бы мчаться бегом в укрытие – в Орзаммаре так называемая ночь, но улицы Пыльного города не засыпают никогда. Остается, уходя вглубь, в самую тень переулка и легонько прислоняется к потрескавшейся кладке, откуда едва слышно происходящее. Под ее руками мертвый холодный камень, вокруг спертый, душный воздух и голоса, маячившие из стороны в сторону слишком резко, где-то за стеной. Нала рвано дышит, от сквозящего по коже страха хочет врасти в эту каменную преграду, а тяжелые звуки шагов чуть поодаль отсчитывают начало каждому вздрагиванию. Она оказалась здесь случайно, несла очередную весть от скупщика оружия, а потом все пошло не так. События разворачиваются слишком быстро и даже привычка к подобному не способна наглухо вырубить оцепенение внутри. Ей доводилось видеть страшное, но она никогда не видела убийство. Да-да, Нала умная девочка и знает, что произойдет через пару секунд. Ей хочется увидеть и понять тот страх, который вынуждает очень сильно не хотеть повторять чужую судьбу.
Когда звуки ударов стихают, а кряхтение нескольких головорезов перерастает в хриплые смешки, становится слышно, как по каменному полу тащат хрипящего в агонии юнца. Нала замирает, поодаль, слева от нее со звонким скрипом открывается дверь. Те несколько гномов, что бродили мимо здешних улиц, резко оборачиваются и пытаются быстрее уйти прочь – попадаться на глаза взбаламученным яростью бандитам хочется меньше всего. Тело, теперь больше похожее на мешок с костями, с грохотом валится на обволоченную плесенью каменную кладку. Нала вздрагивает, щурится и всматривается внимательнее, заостряет свое внимание на неестественной позе и это... Завораживает. Для них же это что-то вроде предупреждения «не стоит с нами шутить», Хартия частенько поступает подобным образом с теми, кто не хочет действовать по их правилам, выставляя непослушных на всеобщее обозрение. Нала знает это, но наблюдает воочию впервые в жизни. Нет, смерть для нее не ново, но она – одна из те везучих, которых это обошло стороной, как в прямом, так и переносном смысле. Нале не более пятнадцати, и она все еще жива. Нале не более пятнадцати, и она все еще не видела мертвое тело в такой непосредственной близости. Она передвигается почти на четвереньках, выжидает, когда головорезы, наконец, покинут эту злосчастную улочку и через несколько мучительных минут ругательств и хлестких ударов по ребрам они все же уходят прочь.
Ормольд не по себе и знакомый холодок пробегает по телу. Так происходит каждый раз, когда ее настигает осознание чего-то ужасного. Так происходит каждый раз, когда она понимает, что ей придется мириться с этим, пытаться совладать с этим, пытаться жить среди этого. Но все теряет прежний внушающий ужас смысл, когда ее пальцы касаются жилки, которая должна вздыматься, если сердце все еще способно биться в груди. Любой на ее месте уже давно бы обшарил карманы паренька, стащил бы все вплоть до порванных ботинок, но Нале интересно совсем не это. Медленно холодеющее под ее прикосновением тело взрывается кашлем, кровь мелкими бусинами разлетается на кусок стены, землю и колени гномки.
– П-помоги… – Она пугливо отшатывается назад, когда его заплывшим синяками и ссадинами зрачкам каким-то чудом удается сфокусироваться на ее лице. На юнце – ни единого «живого» места, ему никто не поможет просто так, выходить его не представляется возможным, даже возьмись у него откуда-то квалифицированная помощь. Он дышит надрывно и хрипло, будто его грудная клетка раскурочена изнутри. Нала медлит слишком долго, разглядывает неестественно изогнутую кисть руки, кровоточащую рану на затылке, разодранную рубаху, которая прилипает к саднящим ранам и почти посиневшие губы.
Нала умная девочка и знает, что нужно делать, только медлит мучительно долго. Долго для этого юнца. Для нее же пролетают считанные секунды, первые признаки едких эмоций, накатывающее отвращение и, удивительное для нее самой, принятие произошедшего. Мальчишка виноват, и он понес свое наказание, только иррациональное желание его смягчить затрагивает в Нале что-то, чего она сама понять не в состоянии. Гномка неловкими движениями достает из короткого покоцанного ботинка мелкий ножик, пожалуй, слишком мелкий, чтобы достойно оборвать человеку жизнь, но другой альтернативы у нее попросту не было. Та жилка на его шее все еще колеблется, едва заметно, но будто навязчиво демонстрирует, что для своего состояния он слишком живой. Нала сглатывает – в горле огромный ком сожаления и накатывающей тоски, но внешне она невероятно спокойна. В конце концов, думается ей, она делает этому пареньку одолжение.
Нала, бывало, фантазировала и вопрошала саму себя, насколько нужно быть сильным, чтобы без проблем вогнать человеку острие прямо в сердце. Как выяснилось, не очень-то и сильным. Она размахивается для удара так широко, как только может, попадает аккурат туда, куда ее тренировали хартийские новички-головорезы, хвастуны своими потасовками, и тут же переводит расфокусированный взгляд на ту самую жилку. Надо же, были правы, черти такие – биение постепенно замирало. Чувствуя, что лезвие совсем не скользит, а будто тщетно пробивается внутрь, Ормольд усиливает давление и чувствует некоторое смятение. Она колеблется еще несколько минут, не отпускает рукоятку ножа, наблюдает. Ладони юнца замирают так и не коснувшись ее пальцев, а его глаза смотрят с недопониманием, немым вопросом: «Почему?» Он, должно быть, слишком безрассуден, раз надеялся выжить. Нала же чувствует стыдливое ничего. Ни-че-го. Лишь мелкую горечь и осознание того, что ей нужно бы поскорее проваливать отсюда. Лишь некий стыд из-за застывшего навечно пронзающего взгляда. Ей бы поступить правильно, но вокруг них слишком неправильный мир.
Услышав где-то вдалеке тяжелые шаги, Ормольд тут же срывается с места, позабыв о своем ножичке. Пытаясь перебирать ногами быстро, но максимально бесшумно, она все же выходит из состояния ступора – осознает, как быстро вокруг нее проскальзывают картинки уходящих вдаль лачуг и почти затухших факелов. Это то единственное, что возвращает ее сознание к какой-никакой адекватности. Вместе с тем приходит и шок. На нее начинает накатывать с такой силой, что она едва не спотыкается и не падает на лежащего вдоль улицы бездомного. Ее сердце будто выжигает изнутри, а страх пронзает легкие. Глаза расширены, дыхание сбивается, она судорожно проводит ладонью по шее, будто пытаясь проверить – бьется ли ее жилка. Еще как, сильнее, чем когда-либо. Нала резко останавливается около первой попавшейся более-менее знакомой ночлежки, пытается сосредоточить внимание и заключает – до родного дома еще несколько улочек. Стена под ее рукой все еще холодная, воздух слишком замыленный, Нала все еще напугана. Чертовски напугана, мать их дери. Почему отбирать жизнь не так легко, как все они об этом говорят? Может когда-нибудь она тоже сможет уйти, выкидывая пару похабных шуточек столь беззаботно? Единственная ясная мысль, маячившая на периферии сознания: «Хотелось бы». Чертовски хотелось бы, потому что ей, рано или поздно, придется это сделать, совсем по серьезному. Просто, чтобы доказать, что она такая же, как все они.
Отредактировано Нала Ормольд (25-10-2015 00:36)
