Dragon Age: The Abyss |
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dragon Age: The Abyss » Несбывшееся » 4 Плутаниса 9:41 ВД. Мама-анархия
[audio]http://pleer.com/en/tracks/67522oMzx[/audio]
• Дата и место: 4 Плутаниса, 9:41 ВД. Где-то в Орлее.
• Участники: Крэм, Долийка, Железный Бык.
• Краткое описание: о том, как преступление не всегда ведет к наказанию.
• Предупреждение: нет.
Отредактировано Железный Бык (13-10-2015 04:07)
Ярмарки Крэм не любил. В основном потому, что в их толчее точно так же, как в доброй потасовке, регулярно прилетало в ноги и в спину от случайных замахов, а вот отвечать взаимностью было как-то неблагопристойно. Вокруг босса, раздвигавшего толпу с величественной невозмутимостью тяжёлого дредноута, конечно, образовывалась небольшая аура спокойствия, но на лейтенанта она уже не распространялась. Да и тяжеловато было держаться в близкой окрестности от начальственных статей, будучи тяжело гружёным. Каждый из тех Быков, что остались охранять стоянку, от души добавил строк в перечень покупок, и в результате тот разросся до совершенно неприличной длины и трепетал на ветру, как пиратский флаг.
- Ну вот на кой чёрт ей понадобился воск и пробочное дерево? – Страдал Крэм над очередным пунктом, поправляя свёртки и тюки, которыми был щедро навьючен наподобие грузового мула. Картину довершал небольшой, но увесистый котелок для Стёжки, притороченный к его поясу. По ощущениям лейтенанта, они уже скупили примерно треть ярмарки. Судя по недоброму оценивающему прищуру, с которым босс кидал по сторонам поглядки, всего лишь на трети они останавливаться не собирались.
Вероятно, если бы Крэм не был так прискорбно трезв, он смог бы оценить удалые народные гулянья. Справа в толпе до одурения дули в свирель, и какая-то красномордая крестьяночка требовала играть, играть и тешить широкую душу. Масштабы у крестьяночки тоже были широкие, под стать душе. Когда Крэм отворачивался, она как раз пустилась в пляс, лихо ими всколыхнув. Слева зазывали желающих на кулачный бой, по правилам, по-благородному. Слышались не совсем благородные комментарии.
Вопрос с воском закрыли, купив целые соты, свежие, сочащиеся душистым мёдом; в другом виде воска не нашлось. Пробки пришлось добывать из их естественного источника – из бутылок, то есть. Алкоголь вообще был важной статьёй их закупок, и нести этот особо ценный груз Железный Бык поручил самому доверенному из присутствовавших: себе. Крэм то и дело прислушивался к призывному перезвону, но молчал стоически.
День уже давно перевалил за половину, когда их список стал подходить к концу. И только к концу в нём обнаружилось кое-что действительно интересное: заказ на клинок от Хмурого. Будучи Хмурым, тот был немногословен и лаконично чирканул в списке ёмкое «Нож. Хороший». Так что лейтенант даже слегка воспрял духом, когда они направились в тот сектор ярмарки, где расположились оружейники и бронники.
Здесь и шум был поприятнее, и пустой толкотни почти не наблюдалось. Работал шлифовальный круг, затачиваемое лезвие плевалось яркими искрами. Где-то с сочным, приятным уху металлическим лязгом правили латы. Поскольку ярмарка была мирная, ассортимент оружия оказался невелик. Переходили от прилавка к прилавку, пока не остановились возле того, на котором были разложены достаточно ясные и злые на вид клинки. Правда, приятное зрелище сразу же скомпенсировалось возникшим над ними довольно гнусным ликом хозяина лавки.
- Ну, эти хоть не выглядят так, будто ими тесали забор, босс. – Вздохнул Крэм. Даже у этого мастера товар был хоть и лучше прочих, но всё равно не без изъяна: то металл с мелкими пятнами прижога, то спуск лезвия сточен неровно. Пока они перебирали клинки, пристально их изучая (Крэм вообще по старой армейской привычке чуть ли не обнюхивал каждый), торговец наблюдал за ними без особой дружелюбности, вяло поглаживая бороду и демонстрируя напускное отсутствие заинтересованности. Потом взгляд лейтенанта упал на небольшой игловидный кинжал, узкий и светлый, отложенный в сторону от прочих. Чистый блик, который давало лезвие, выдавал сильверит. Крэм потянулся за ножом через прилавок, одновременно пытаясь посигналить начальству затылком, да так, чтобы торговец не заметил его интереса: перевозбудится ещё и пойдёт задирать цены. Торговец заметил-таки и шустро хлопнул его по руке. Лейтенант разогнулся, одарив того неприязненным взглядом.
- Покажи-ка нам это пёрышко, - По ядовитой любезности крэмова тона было хорошо понятно, что ему такие манёвры не нравятся и что на такое он вообще привык отвечать симметричным хлопком, только в другую область.
- Особый заказ. Не всякому по карману. – Торговец бурчал так, что еле разберёшь. А после этого назвал такую сумму, от которой даже у уравновешенного Крэма глаза на лоб полезли.
Отредактировано Крэм (13-10-2015 23:18)
Было несколько причин, из-за которых Бык любил ярмарки. Во-первых, ему, как самому большому и страшному, всегда полагались неожиданные скидки на удивительные товары. Будь то доспехи, цветочные кадки или котята. Иногда, товары ему давали бесплатно, буквально всучивая в руки какую-нибудь картину полуголой орлесианки, видимо, опасаясь, что иначе он озвереет и расшатает им лавку. От подобных товаров Бык избавлялся быстро и безболезненно, “случайно” забывая их в таверне. С котятами было сложнее. Странным образом он быстро к ним привязывался, но строгого лейтенанта в лице Крэма было непросто уговорить их оставить. “Шеф, вы прям как ребенок - тащите в дом каждую зверушку.” Крэму было не понять. За всю свою жизнь воин, будучи Кунари, не имел возможности иметь питомцев (за исключением младших по званию товарищей), и теперь, вкусив этого запретного плода, Бык велся на каждого замусоленного щенка, попугая, крысу и один раз даже на корову.
Во-вторых. На ярмарке можно было встретить шикарных женщин. И, ну что тут греха таить, мужчин. Железного Быка было сложно не заметить, ни в толпе, ни в таверне, ни где-то еще, так что он купался в любопытствующих взглядах и терпеливо объяснял собеседникам, что “нельзя просто так взять и погладить кунари по рогам. Без последствий.” На что те хихикали и всячески подавали знаки, что не против узнать про последствия поподробнее.
В-третьих, он любил яблоки в карамели. И, кстати, карамель одного из них уже успела прилипнуть к его усам и бороде. Он этого не замечает. Впрочем как и Крэм, который едва ли что-то замечает за горой покупок в его руках.
- Чего? Какой еще особый! - шумит Бык, упираясь своими руками в бока. Свои бока. Пока что. - Я только что такой же видел вон у того парня, что детям лошадок из дерева вырезает. - кунари приближается ближе и ближе, пока всем своим телом не начинает отбрасывать тень на лавку и угрюмого оружейника. Тот едва заметно группируется, словно бы его уже бить собрались, но все так же хмурится и наигранно лениво зыркает на паренька и его рогатого товарища в карамели.
- Пойдем, Крэм. - Железный Бык отталкивается рукой о балку, поддерживающую крышу навеса, и та жалостливо скрипит. - Тут покупателям не рады. Ишь ты, тоже мне нашелся, королевский оружейник… да видывал я таких! - воин возмущается громко, так, чтобы и все остальные его слышали. Направляясь прочь от лавки, он чувствует на себе взгляд того самого оружейника, который, кажется, уже начинает обдумывать свою цену.
- Сейчас мы с тобой кружочек навернем, а потом как бы невзначай мимо него опять прогуляемся… - Бык подмигивает Крэму, забывая, что с одним глазом это едва ли заметно.
Мужчины идут дальше, и кунари осторожно подталкивает своего лейтенанта так, что один из свертков из его рук вываливается, и воин наклоняется чтобы якобы его поднять, а заодно и незаметно подсмотреть за реакцией торговца оружием. - Наш. Как миленький. Киркволлец. Толкает товар втридорога, хотя и понимает, в каком отчаянном положении находится. Он приехал в Орлей только лишь потому, что солдаты Киркволла буквально насильно отбирают товар у оружейников. Или скупают за гроши. На пороге войны торговцам приходится несладко.
Несмотря на все употребленные яблоки, Железный Бык чувствует как голод нещадно крутит его живот. Сначала он его игнорирует, но затем, учуяв аромат крутящегося на вертеле барашка, не может устоять перед желанием устроить полуденную трапезу. Он как завороженный стоит возле вертела и провожает масляным взглядом то ножку, то лопатку, то ребрышки.
По отношению к этому животному он тоже чувствует привязанность: ему хочется оставить его себе и съесть с картошечкой.
- Что-то я проголодался. - зачем-то говорит Бык, хотя по выражению его лица и так заметно, что в последний раз он ел только в детстве.
«Ярмарка» равно «товары», «товары» равно «нужно» - логическая цепочка была несложной. Долийка вертелась вокруг палаток, высматривая, выискивая и запоминая. Воровать просто так с лотка было опасно – она вообще не умела это делать, просто брала нужную вещь и прятала куда-нибудь максимально быстро. Поэтому в базарный день обычно только смотрела или иногда покупала что-то, если неожиданно имела при себе деньги, а в базарную ночь возвращалась забрать присмотренное – тихо, незаметно и без спешки.
Ярмарка выдалась большая, с размахом, было, на что посмотреть и даже в чем поучаствовать. Участвовать эльфийка, конечно, не собиралась, только равнодушно окинула взглядом и арену для кулачного боя, и народные гуляния, набиравшие силу. Товарные ряды интересовали ее гораздо больше. Проходя мимо лотка бакалейщика, на котором грудами лежали всевозможные вкусно пахнущие изделия его труда, Долийка все-таки не удержалась и, презрев осторожность, быстро цапнула с прилавка пирожок. Торговец был занят толпившимися покупателя и слежкой за несколькими малолетними сорванцами, не внушавшими ему особого доверия, поэтому ее выходку он упустил из вида. Отойдя от «места преступления» подальше, девушка откусила кусочек пирожка и поморщилась - пирожок был несладкий.
Еще издали Долийка заметила курсировавшего по ярмарке кунари. О том, что это именно кунари, она скорее догадалась, чем узнала его – представителя этой расы Тедаса своими глазами она видела впервые. Рогатый исполин медленно двигался в человеческом потоке, на добрых две головы возвышаясь над толпой. Заинтересовавшись, Долийка последовала за ним, сохраняя приличную дистанцию, что было совсем не сложно – потерять в толпе огромные рога было просто невозможно. По результатам наблюдения выяснилось, что кунари не один, рядом с ним шагал какой-то парень в доспехах, нагруженный покупками и даже со спины похожий на наемника. Впрочем, кунари тоже вряд ли занимался садоводством в ближайшем огороде.
Парочка планомерно исследовала торговые ряды, медленно, но верно приближаясь к оружейникам. Там они задержались надолго, самым дотошным образом изучая весь представленный ассортимент, пока не дошли до какого-то бородатого типа неприятной наружности. Долийка остановилась чуть поодаль, прячась за пологом удачно подвернувшегося шатра, но держась так, что все было хорошо видно и слышно. Колоритная парочка и здесь долго рылась в оружии, пока не наткнулась на какой-то нож, видимо, отличный от остальных. Ножик и правда был занятный – узкий и блестящий, мало похожий на гнутые шероховатые обрубки металла, которыми орудовали крестьяне. Вытянув шею и механически дожевывая невкусный пирожок, эльфийка подумала, что он бы неплохо смотрелся у нее на поясе. Свой она где-то потеряла, а обходиться без ножа было неудобно – ни кролика освежевать, ни ногти почистить.
У парочки наемников, меж тем, назревал с торговцем конфликт, первые хотели забрать ножик, второй – оставить у себя. Впрочем, до настоящего конфликта дело не дошло – наемники довольно быстро отвалили от палатки, хотя кунари и счел нужным громогласно оповестить округу о своем недовольстве. Эти двое не были похожи на людей, которые быстро отступаются от своего, и Долийка подумала, что у суеты вокруг ножа будет продолжение. Разобравшись с пирожком, она решила остаться на месте и понаблюдать за развитием событий.
Крэм, надо сказать, тоже был голодный. Наскоро проглоченная с утра похлёбка в счёт не шла, поскольку её готовила Скорнячка. Некое смутное, не до конца оформившееся подозрение всплыло у лейтенанта в голове ещё тогда, когда эльфийка, обычно с презрением относившаяся к готовке, стала разносить по кругу плошки с варевом. Подозрение слегка усилилось, когда поверх эльфийских ушей он разглядел, как нехарактерно бледный Рокки делает ему выразительные знаки бровями. Но Скорнячка улыбнулась. Её улыбка была делом примерно таким же обычным, как оттепель в полярных широтах, так что Крэм внезапно обнаружил себя пригубившим из плошки. После этого пришлось употребить всю свою выдержку на то, чтобы невозмутимо и с достоинством отойти за палатку. В общем, желудок у него был пустой.
- Босс, сначала нож. – Со всей возможной строгостью напомнил лейтенант, чувствуя, что рот у него наполняется слюной. Обострённое чувство долга даже заставило его попытаться направить начальство обратно, чтобы ещё раз пройтись мимо строптивого торговца, но развернуть в одну сторону Быка, твёрдо вознамерившегося пойти в другую – занятие бесперспективное. Тот с такой умилённой нежностью наблюдал, как поджаривается шкворчащий бочок, что щекастый ярмарочный повар, поворачивавший вертел, аж пунцово зарумянился, явно по-своему истолковав плотоядные взгляды.
- Так… - С затаённой душевной болью решил Крэм, - Вы, шеф, идите жуйте. А я за ножом и обратно. – И лейтенант заложил крутой вираж, попутно мастерски съездив притороченным к поясу котлом по почкам паре крестьян, которых тоже притянуло на барашка.
На подходах к затенённому навесу Крэму на какую-то секунду почудилось странное: словно поодаль, в глубокой тени между выставленных на продажу ростовых щитов, промелькнуло светлое, заострённое и скуластое личико с нечеловеческими яркими глазами. Будто бы следящими. От неожиданности аж мороз по спине продрал, но мгновение – и фантома как не бывало.
Торговец не очень успешно пытался делать вид, что за прошедшее время даже не сменил позы. По неловкому наклону головы было заметно, что у него малость затекла шея. Лейтенанта он встретил с истинно орлесианским гостеприимством: даже не кивнул и не потрудился изобразить, будто рад возвращению покупателя. Так что Крэму было почти не стыдно упражняться на нём в красноречии.
- … Но вот шеф у меня серчает. – Объяснял он. – А когда он серчает… Ну, разбитую телегу на входе видел? – Почти одновременно с этим откуда-то со стороны барашка донеслись нечеловеческие вопли: не разобрать, то ли восторг, то ли кому-то откручивали конечности. Крэм резонно предположил, что это те двое желающих вкусить то же блюдо попытались проявить инициативу и столкнулись с лёгким недоумением со стороны его босса. Вой стих, оборвавшись на душераздирающе высокой ноте, и на лице торговца появились первые слабые признаки понимания. В итоге расстались они практически душа в душу. Лейтенант за разумные деньги получил нож, а вдогонку – пожелание крепкого здоровья и чтоб никогда не возвращался в эти плодородные земли.
Он застал Железного Быка вожделенно вгрызшимся в баранью ногу. Застывший неподалёку повар явно не мог решить, что опаснее: остаться наблюдать или предпринять попытку к бегству, а потому переминался с ноги на ногу и пунцовел пуще прежнего. Глядя, как босс отрывается от ноги и маневрирует в развёрстом барашке причудливыми выкручивающими и выщипывающими жестами, Крэм и сам ощутил лёгкий приступ застенчивости и желание отойти, что ли, в сторонку, оставив их наедине. Но, преодолев приступ, разгрузился, уселся рядом и молодцевато козырнул.
- Глядите, что я добыл. – Игловидный кинжал так и горел на свету, пока лейтенант залихватски раскручивал его на ладони, явно повышая градус паники со стороны повара. Впрочем, игрушка была быстро забыта, потому что он оказался в полной власти витавших вокруг мясных ароматов. Крэм удовлетворённо отряхнул руки и полез смотреть, что там осталось от бараньей туши после того, как над ней от души потрудилось начальство.
- Нам бы поторопиться. Назад путь неблизкий. Ещё раз ночевать в сарае отказываюсь: прошлый раз я пол-дня выковыривал сено из ушей.
Крэм был хорошим мальчиком. Бык понял это почти сразу, как только они познакомились. Он был самостоятельным, смышленым и не надоедливым. Он точно знал, когда ему пора исчезнуть. Настолько же точно он знал и когда ему следует появиться. Сокровище, а не человек. Наверное, именно поэтому Бык назначил его своим лейтенантом, чувствуя в мальчишке свое некое “продолжение”, как если бы они были близнецами, разлученными в детстве и волею Кун сведенные вместе на границе Тевинтера. Стоило лишь кунари сказать “А”, как Крэм договаривал остальное. Договаривал, торговался, угрожал, выбивал, вгрызался в глотки - в общем, заканчивал предложения за своим начальником.
Так и сейчас, Крэм, словно прочитав мысли шефа, исчезает и возвращается к тому моменту, когда Железный Бык уже в заметно улучшенном расположении духа пытается брататься с поваром, чтобы узнать у него секреты приготовления барашка. Повар жмется к стене, пыхтит и на всякий случай прикрывает рукой свое лицо. Он делится рецептом так, словно бы от этого зависит его жизнь. Воин лишь вздыхает и по-дружески хлопает пухлого мужчину по мягкому плечу: он уже почти привык к такому отношению к себе со стороны окружающих.
Вернувшись к столу, кунари лениво наблюдает за поедающим барана Крэмом. Он так наелся, что ему уже больно смотреть на еду, зато приятно смотреть на искрящуюся белую пену свежего эля в своей кружке.
- Какой чудесный день. - Бык берет кинжал из рук лейтенанта и как следует его осматривает. - Все идет по плану. Люблю, когда все идет по плану, и никакого криминала. Или же мне лучше сказать “крЭминала”? - хохотнув, кунари со всей силой своего маха хлопает Крэма по плечу.
В два глотка осушив пинту эля, он тяжело поднимается из-за стола, бросает повару достаточно монет за целого ягненка и чуть расслабляет свой ремень.
- Да, пойдем. А то что-то меня уже в сон клонит, а спать в сене я тоже не хочу - уж больно мыши любят погрызть мои рога.
Бык помогает Крэму с ношей, затем достает из кармана помятый список покупок и еще раз сверяется с купленным. Каким-то образом выходит, что на список из 10 наименований приходится 18 приобретенных товаров, но как только кунари начинает рассматривать покупки, он понимает, что все, что они купили - очень важное и без этого они никуда. В общем, он уже заранее внутренне приготавливается к тому, как их отчитает Рокки - почетный счетовод “Быков”. Рокки - самый страшный головорез их шайки. Его все боятся, уважают и стараются с ним не спорить, ибо именно он руководит всеми деньгами, и в следующий раз может запросто урезать “карманные расходы”.
Убедившись, что они ничего не забыли, мужчины покидают уже бледного краснощекого повара и его лавку, и вновь оказываются захваченными водоворотом ярмарочных зевак.
Кинжал, который Бык так и не вернул Крэму, перекочевывает из рук в ножны, закрепленные на массивном кожаном поясе вместе с кошельком и дополнительными кармашками для других нужд.
Долийка оказалась права, колоритная парочка наемников развила бурную деятельность. Пока кунари выяснял отношения с барашком, его спутник вернулся к палатке оружейника и провел с торговцем воспитательную беседу. Итогом беседы стал давешний нож, перекочевавший в пользование наемника. Не то, чтобы в нем было что-то особенное, но блажь – есть блажь, эльфийке очень захотелось заполучить ножик себе. Перспектива воровать не у простых крестьян, а у людей, явно знакомых с военным делом, вызывала некоторые опасения, но не настолько сильные, чтобы передумать. Поколебавшись несколько секунд, девушка все-таки решила последовать за кунари, авось, и представится благоприятная возможность стащить покупку.
Дождавшись, когда мужчины закончат трапезу, Долийка, лавируя в толпе ярморочных посетителей, последовала за ними, держась пока на приличном расстоянии. Они снова начали углубляться в толчею, и девушка подобралась ближе – как раз вовремя, чтобы заметить, что кунари пихнул вожделенный ножик в кожаный пояс. Это несколько осложняло дело – стащить что-то непосредственно с тела сложнее, чем из сумки. Долийка снова засомневалась в оправданности своих маневров, пока не вспомнила, как ножик красиво блестел на солнце и что, по правде говоря, никакой замены ему нет и не предвидится.
Их троих, меж тем, затягивало в настоящий круговорот людей в центре площади. И, наконец, улучив момент, когда оба спутника были увлечены созерцанием чего-то, Долийка подобралась почти вплотную к кунари. Его рога терялись где-то в высоте, зато пояс был почти на уровне рук. Она прикинула, с какой скоростью он способен передвигаться, и каковы ее шансы уйти от погони. Честно говоря, его спутник вызывал в этом смысле больше опасений, но он был нагружен покупками, и девушка, наконец, решилась.
Еще раз убедившись, что оба мужчины смотрят в другую сторону, Долийка, работая локтями в толчее, сделала вид, что просто протискивается мимо кунари, и быстрым движением вытащила нож из его пояса. Оружие блеснуло на солнце и быстро скрылось в ее рукаве. Даже если кунари и почувствовал что-то – ему было бы не так просто вычислить источник беспокойства в такой толпе, а на установление пропажи уйдет еще больше времени. А стоящий вокруг гвалт гарантировал, что слова «Держи вора!» сразу утонут в общем шуме.
Продолжая проталкиваться вперед, Долийка прикладывала все силы, чтобы оказаться как можно дальше от наемников. Получалось это не очень хорошо, передвигаться в толпе против движения было непросто, даже ее телосложение и гибкость помогали не очень сильно. Однако понемногу расстояние увеличивалось, и Долийка, не оглядывалась, продвигалась вперед, по направлению от центра площади к лесу. Выбравшись, наконец, из сутолоки, она все-таки оглянулась. Исполинских рогов между шатрами и лавками видно не было, беспорядка не наблюдалось, криков слышно не было. Засунув ножик в поясную сумку, эльфийка легкой рысцой припустила в сторону леса.
- У Вас насчёт «крэминала» всё схвачено, шеф. - Польщённо хмыкает лейтенант, несмотря на то, что от молодецкого хлопка по спине у него ещё некоторое время музыкально звенит промеж лопаток. В этом вопросе Железный Бык, как настоящий лидер, мыслил стратегически: зачем пресекать разброд и шатания среди подчинённых, если можно их возглавить. Так что, если кто-либо из «Быков» участвовал в каком-нибудь непотребстве, то это происходило, как правило, с гордого отеческого согласия начальства, а то и под его предводительством.
Не то что бы Крэм часто прицельно рассматривал шефские телеса. Хотя случалось, конечно: Бык – мужик видный, так что, глядя в его сторону, так или иначе зацепишь глазами обнажённую натуру. Сейчас Крэм периодически поглядывал южнее начальственной поясницы из-за того, что его уж очень интересовала судьба ножика, для добычи которого ему пришлось использовать все свои скудные дипломатические таланты.
Чем ближе к выходу, тем сильнее их вертело и швыряло к людском потоке. Тут уж даже внушительная харизма и ещё более внушительная косая сажень в плечах босса не помогала: люди бились о Быка, как волны об утёс. Крэму, несмотря на немаленький рост, тоже приходилось несладко: от случайных нежных тычков котёл у него на поясе звенел, как колокол при набате. На фоне всей этой суматохи лейтенант даже не сразу обратил внимание на то, что рядом с ними из толпы материализовался недавний фантом с бледным чистым личиком и лихо заложенной набок волной светлых волос. Только боковым зрением он успел отметить, что пальцы призрака, вроде как, аккуратно порхнули над могучим боссовым крестцом, после чего серебристо бликануло сильверитом.
- Ээ. – Протестующе начал Крэм. – Пока эта мысль окончательно оформлялась у него в голове, обладательница светлого нечеловеческого лика успела развернуться к нему не менее светлой макушкой. Причём макушка эта стремительно удалялась: похитительница просачивалась сквозь толпу с такой сумасшедшей скоростью, как будто в ней и вправду было мало материального. – Шеф? У нас, блин, ножик дёрнули! Уматывает с моим ножом, зараза!
После этого события развивались стремительно. Бык проследил направление, указанное Крэмом, и с элегантной лёгкостью профессионального тральщика ушёл в толпу. Дорога перед ним организовывалась сама - с воплями, причитаниями, божбой и судорожным поминанием какой-то матери. Сам лейтенант, исполненный праведного возмущения, взрыл сапогами землю, закусил удила и с места перешёл в тяжёлый галоп, придерживаясь организованной боссом колеи. Светлая макушка теперь мелькала совсем далеко. Гвалт нарастал быстровато даже по ярмарочным меркам. Сначала Крэм предпринимал робкие попытки извиняться перед пострадавшими за отдавленные ноги, отбитые бока и поруганную честь, но потом пришлось сосредоточиться на дыхании. Мало помалу они с боссом развили такую скорость, что, казалось, земля гудела под ногами. Котёл теперь колотил по почкам самого Крэма, восстанавливая мировой баланс справедливости; свёртки с покупками мотало по его броне.
- Уходит… Уйдёт же… - Запыхаясь, крикнул он Быку в спину. На ровной местности, по прямой и в отсутствие живых препятствий они, может быть, и развили бы достаточную скорость. Но в условиях ярмарочного лабиринта легконогая воришка всё успешнее увеличивала расстояние между собой и ними; задорный светлый ёжик волос теперь вообще уже рисковал потеряться из виду.
– А ну, стой! Уши, …, узлом завяжу! – Это была песня чистого отчаяния; Крэм отлично понимал, что шансы быть услышанным у него почти нулевые.
Отредактировано Крэм (25-10-2015 13:14)
В суматохе Бык всегда теряется и не сразу понимает, что происходит. Из-за своего роста и габаритов он просто не способен быстро разворачиваться и маневрировать в толпе, в которой они сейчас находятся. Сначала он не понимает, что-где-куда-кто, рассеянно оглядывается, хлопает себя по карманам, пытается услышать о чем там толкует его младший помощник. Затем, повернувшись к нему вторыми, более здоровыми ухом и глазом, Бык наконец-то понимает, что случилось. Он задумчиво смотрит в сторону белобрысой головы, словно что-то просчитывая, но затем сразу же бросается следом.
Чем быстрее ты пытаешься продраться через толчею - тем медленнее ты двигаешься, это факт. Почему-то именно в больших скоплениях людей вроде ярмарки все так и норовят посоперничать друг с другом в толчках плечами, подножках и крепких словцах. Все это очень сильно замедляет догоняющих, но в то же время каким-то чудом идет на руку убегающим.
- Как же она…- причитает Железный Бык, поднимая все накупленное добро на уровень своих плечей, чтоб не дай Кослун ничего не посеять в давке. - Куда же ты смотрел! - продолжает рычать кунари, уже явно злясь и ища виноватых. - Теперь мы ее не догоним. Где она? Ты видишь? - он вертит головой, зыркает сначала на Крэма, потом на случайную прохожую, - Извините, вы не видели, куда… - дама, очевидно благородных кровей, явно не ожидает такой любезности от лица рогатого воина, поэтому лишь бледнеет, оседает и визжит на всю площадь: “Стража! Грабят! Насилуют! На помощь!”. Железный Бык опешивает от такой наглости, пытается что-то сказать, но боковым зрением замечает несколько блестящих шлемов стражников, замаячивших в толпе. Понимая, что либо они их, либо они еще кого-то, кунари начинает подыгрывать и тоже орать “Стража! Грабеж средь бела дня! Насилие над немощными гражданами!”.
Женщина, чья дорогая одежда уже успела чуть запачкаться от грязи, в которую она предворительно осела, не моргая смотрит на Железного Быка. Ее щеки переливаются всеми цветами розового, то краснея, то бледнея. Она уж точно не ожидала от него такого подвоха. Какое варварство - играть на женских чувствах! Дикарь. Самодур. Захватчик.
Но Бык делает это не потехи ради, а лишь для того, чтобы обратить внимание стражи на произошедший инцидент. В конце концов, никакие блюстители правопорядка не будут разбираться в акте совершенного преступления, если жертвой является здоровый рогатый мужик явно не из местных.
Кунари тут же подхватывает двух пришедших на вопль стражников и поспешно ведет их в ту сторону, где исчезла воришка, попутно тараторя и объясняя ситуацию.
- Понимаете, мы наемники этой милой Леди. Не углядели, засмотрелись на более молодых особей - с кем не бывает! - а вор - хвать - и украл у нашей хозяйки самое ценное - нож ее покойного супруга. Может, свистните своим парням, чтоб не пропустили блондиночку, а? С ушами. Эльфийку.
Стражники важно кивают своими тонкими шеями, задирают свои подбородки повыше, пытаясь казаться более значимыми перед лицом кунари и машут руками, привлекая к себе внимание солдатов по другую сторону ярмарки, в направлении которой и скрылась воришка.
- Не волнуйтесь, сэр. Мы ее поймаем! - напыщенно сообщает самый худой и беззубый, после чего несется через толпу с мечом наперевес, рискуя унести с собой не только несвежий аромат немытых портянок, но и несколько жизней.
К тому времени как Крэм и Железный Бык проталкиваются к месту разбирательств, охранники, судя по всему, уже успевают окружить несчастную воришку. Лязг метала, вскрики, пыльное облако и ругательства на разных диалектах означают лишь одно - эльфийка просто так не дастся.
Маневр не удался, Долийка не успела не то, что добежать до леса, даже выбраться из деревни, как услышала предупредительные крики за спиной. Разобрать слова было еще трудно, но, судя по тону и приближению звука, вопли были адресованы именно ей. Бросив быстрый взгляд назад, она увидела за спиной стражу, пробиравшуюся между уже заметно поредевшими посетителями. Скривившись, она пробурчала проклятие сквозь зубы. Если бы ее бросились преследовать давешний кунари с дружком – она бы попробовала сбежать, но стража – другое дело. Пытаться скрыться от воинов в доспехах еще имело смысл, но стрела от маневренного лучника точно догонит ее в спину еще на полпути. Посмотрев с тоской на видневшиеся вдали стволы деревьев, Долийка резко перешла на шаг, сделав вид, что она просто гуляет – именно здесь, на окраине площади, среди сараев и бегающих кур. У нее все-таки была надежда, что стража не знала точно, кого ловит, и можно попробовать прикинуться ветошью.
Однако, только завидев ее издали, капитан стражи заорал во все горло, размахивая мечом в воздухе:
- Вон она! Та белобрысая остроухая у забора!
Надежда обмануть стражу растаяла быстрее, чем лужа на солнцепеке, нужно было срочно рвать когти. Долийка огляделась. Праздные зеваки, почуяв запах жареного, быстро ретировались кто куда, оставив ее одну маячить светлым пятном на фоне деревенского ландшафта. А стража быстро наступала, беря ее в кольцо.
- Я давно ее заприметил! – продолжал меж тем разглагольствовать капитан, подавая знак своим людям обходить беглянку с тыла. – Шныряет по ярмарке, высматривает, подслушивает. Так и знал, что сопрет что-нибудь! Развелось этих остроухих, куда ни плюнуть – обязательно в эльфячью рожу попадешь!
Капитанские подчиненные заржали, выражая согласие с мнением старшего по рангу. Их можно было понять – деваться эльфийке среди деревенских сараев было некуда, и обе стороны прекрасно это понимали.
Поэтому Долийка, состроив брезгливую гримасу, повернулась к основной части наступавших лицом и выставила перед собой руки. Пустые. Если не считать сочившейся по ним магии, конечно. Добром дело закончиться не могло, стало бы выбора не оставалось.
Зачерпнув силу Тени, Долийка сосредоточилась – и шарахнула по страже пучком молний, метя главным образом в лучников. В воздухе запахло озоном, и белый день распороли яркие вспышки электрических разрядов. Люди ответили криками боли и удивления - не ожидав такого поворота событий, стража явно растеряла большую часть своей уверенности. Поймать воровку из расчета десять на одного – это хорошо понятная ситуация, но только больной на всю голову попрется в лобовую против мага. Единственное преимущество стражи было в ее численности, если они снова начнут думать и будут действовать слажено – девушке придется плохо. Поэтому она не собиралась давать им время на размышления.
Разрядив первое заклинание, она сразу сплела второе, обрушив молнии на еще невредимых врагов. Часть людей попадала на землю, часть схватилась за мечи и ринулась вперед, создавая неразбериху и мешая друг другу, но неумолимо сокращая дистанцию между собой и жертвой.
Долийка приготовилась к новому залпу, уже понимая, что если после него стража еще будет в состоянии держать оружие в руках – ей придется туго. Запас жизненных сил и маны всегда сокращался быстрее, чем хотелось бы.
- Куда-куда я смотрел… - Сконфуженно бормотал лейтенант на ходу. Вот оно, искусство высокого командования, доступное только одарённым: во всём оказывается виноват твой второй номер. – Простите, шеф. В следующий раз, когда к Вашим булкам будут тянуться женские руки, буду пресекать. Решительно! – Но прозвучало всё это неубедительно: тяжело отбрыкиваться, когда сам знаешь, что виноват. Лейтенант всё никак не мог избавиться от таких пережитков прошлого, как «совесть» и «ответственность».
А вот шеф зато показал лицедейство и престидижитаторство такого пошиба, по сравнению с которым недавнее выступление Крэма смотрелось дешёвым балаганчиком. Перед лицом пожилой дамы и молодчиков из стражи были поочерёдно продемонстрированы: возвышенный слог, какой обычно лапшой изливается на уши самым сливкам благородного общества, благонадёжный кунарийский анфас и крайне положительный кунарийский профиль, а также мастерская игра на самых сокровенных человеческих чувствах. После заявления про «молодых особей» стража совсем по-свойски заугукала и порозовела ушами, как бы выражая солидарность и намекая, что насчёт молодых особей они и сами очень даже не прочь.
Табун, унёсшийся после этого в том же направлении, в котором исчезла воровка, по размерам вполне годился для подавления небольшого восстания.
- Как бы они там не перестарались, шеф… - Беспокойно хмурился Крэм, стараясь не отставать от Быка. Известно, что стража тем сильнее и праведней радеет за закон и порядок, чем меньше численность противника. За такой ножик он и сам, конечно, кому угодно проредил бы зубы, но охрана что-то уж больно раздухарилась, могут и зашибить до смерти.
Крэм, на бегу сбрасывая ту поклажу, которую не забрал Бык, и высвободив меч из ножен, увидел, как полукольцо солдат вокруг воровки то силилось сжаться, то обратно рассыпалось в широкую дугу, отбрасываемое назад страхом и ненавистью. Так псы скачут вокруг дикого хищника, пытаясь его опрокинуть. «Да они совсем очумели там, что ли? За мелкую кражу – вот так запросто порешат без лишних разбирательств?» Он не считал себя таким уж поборником справедливости, но это действительно было слишком.
- Это у вас называется «закон»?! Прекратить балаган! - С хорошо поставленным злым рыком Крэм вмялся в толпу, силясь раскидать столько бойцов, сколько сможет. Инерция от движения сослужила ему хорошую службу, так что он настоящим асом сбил двоих и ещё одного зацепил наплечником, прежде чем его стремительный полёт прервался в столкновении с особенно монументальной спиной.
- Рребя, измена! Эти двое - еённые сообщники! Загнали нас к проклятой на убой! – Дико гаркнули слева.
- Гаси супостатов! – Кровожадно вторили ему справа.
- А я за подмогой, - Отозвался мужественный голос из задних рядов. Лейтенант ещё пытался возразить, урезонить охранничков, недоумевал по поводу того, какой такой «убой» им может устроить одна лёгкая, тоненькая воровка, работал только локтями и навершием рукоятки меча, пытаясь щадить особо нежные зоны нападающих. Но было поздно. Крэму смутно почудился сочный начальственный бас, называющий его «дубиной благородной». А потом он пробился сквозь вояк к воровке, и стало понятно, чего все боялись.
Воздух будто бы загустел, впился в язык злыми грозовыми иголками, и от вскинутых в защитном жесте тонких рук эльфийки неестественно ярко полыхнуло электрической дугой. «Ммать…» - Успел подумать лейтенант, падая ничком. Этот рефлекс у него был хорошо натренирован ещё с армейских времён; Тевинтер воевал с кунари, а кунари иногда баловались такими взрывчатыми фокусами, от которых лучшим спасением было шустро падать мордой в землю. После этого только и оставалось, что добраться до воровки, желательно, не получив разряд в процессе.
- Теперь мы, видимо, на одной стороне. - С неудовольствием хмыкнул лейтенант, оценивающе созерцая виновницу шумихи. Как бы ни был хорош вид снизу, а искал он кинжал – свой кинжал, чёрт побери! Кинжала не нашлось; Крэм успел быстро подняться и свалить коротким тычком в лицо одного из стражников, ринувшегося навстречу. – Не стреляй, и мы не тронем.
Внезапно, все те, что были "своими" оказываются "чужими", а все те небольшие, ушастые и тонки "чужие" - "своими". Перемена мест слагаемых случается так быстро, что Бык уже и не уверен на чьей стороне выступать. С одной стороны ему очень жалко милую эльфийку, которая, скорее всего, своровала только ради того, чтобы прокормить свой клан, но с другой стороны - городская, создатель ее подери, стража. И, как известно, с городской стражей нужно вести себя мирно, ведь их длинные руки дотянутся до тебя не только в черте города, но и за его пределами. Даже до туда, где “Быки” разбили свой лагерь.
В своей голове кунари уже успевает просчитать все их с Крэмом последующие действия, в следствии которых они все же окажутся на стороне стражи во имя собственной же безопасности, но лейтенант, проигнорировав мыслительный процесс начальства, уже мчится на подмогу блондинистой остроухой красотке (ох и любит же он остроухих!). Железный Бык уже готов кинуться всем своим туловом между Крэмом и воришкой со словами “Не-не-не-не!”, но в последний момент медлит и решает посмотреть, что же произойдет дальше.
А дальше происходит жатва. В прямом смысле. В мгновение ока стражников оказывается куда больше, чем кунари бы пожелал видеть. Кроме того, его глаз улавливает несколько щитов с символикой храмовников, пробирающихся сквозь толпу зевак и готовых отвести воришку в ближайшую Башню под белы рученьки. И, как известно, появление храмовников, всегда сулит что-то нехорошее, в чем замешаны кровь, кишки и очень недовольные дяденьки в платьях в пол. Вся эта ситуация, начавшаяся из мирной потасовки, окрашивается в религиозные и расистские цвета, и вскоре весь люд, присутствующий на ярмарке, оборачивается против них троих. Их нельзя винить, ведь у честных орлейских граждан просто нет другого выбора. В конце концов, не будут же они вставать на сторону кунари, дезертира-тевинтерца и эльфа из Долов?
Сделав про себя заметку дать Крэму по лбу (кулаком, три раза), Железный Бык подбегает к эльфийке, извергающей молнии из своих ладоней, хватает ее поперек живота и несется к главным воротам.
- Крэм! - орет он. - Ну их нахрен. Хватай все, что можешь, и побежали отсюдова.
Он чувствует, как схваченная девушка пытается брыкаться и вырываться, но он держит крепко, как если бы держал свою самую дорогую добычу. Сознаться, весь этот балаган серьезно подогрел Быку кровь, и теперь, пытаясь прорваться сквозь городские ворота до того, как они успеют захлопнуться перед его носом, он чувствует себя воодушевленно и даже почти забывает про обещанные тумаки своему лейтенанту.
Несколько храмовником смеют выстроиться прямо перед набирающим скорость кунари, о чем жалеют через две секунды, уже будучи параллельно земле, но подобная блокада все равно земедляет Железного Быка, который не переставая беспокойно оглядывается на своего фаворита.
- Крэ-эм! Мать твою тевинтерскую. Шевели ногами! - он почти не видит своего лейтенанта из-за покоящейся на плече пятой точки эльфийки, но все еще чувствует его шаги за своей спиной. И, судя по ним, Крэм не отстает.
Им всем троим удается проскользнуть сквозь главную надзорную башню буквально в последние секунды до закрытия, и, благодаря этому, они оказываются почти отрезанными от городской стражи.
Когда погоня остается позади, Железный Бык наконец-то останавливается, стреноживает с себя эльфийку и недовольно смотрит на Крэма.
- Напомни мне еще раз объяснить тебе, чью стороны мы выбираем, когда находимся в пределах городов, ага? - кунари смотрит хмуро, одним взглядом давая понять, что после случившегося их с лейтенатом ждет серьезный разбор полетов. Затем он поворачивает свою голову к воришке, медленно оценивает ее наряд, который выглядит весьма по-долийски, и кивает ей. - Верни нож. Я думаю это достойная плата за то, что мы спасли тебя от вмешательства храмовников.
Бык складывает свои руки на груди и едва заметным движением головы приглашает Крэма присоединится к его “допросу”.
Жертвы жадности Долийки все-таки появились на горизонте. Правда, заметила она их уже когда они были совсем рядом. Тот, который не кунари, подбежал первым, но эльфийка только успела поймать его в поле зрения, как он намеренно сшиб нескольких стражников и упал на землю, спасаясь от разрядов, разлетающихся во все стороны. Бить ее он явно не собирался, зато продемонстрировал это недвусмысленное намерение в отношении стражи. Ситуация начала принимать неожиданный оборот.
От удивления Долийка даже перестала смотреть вокруг себя и заметила следующего подбежавшего стражника в самый последний момент, но все же вовремя, чтобы успеть пнуть его ногой в пах. Доспехи на нем были плохонькие, а пиналась эльфийка метко, поэтому мужчина сразу как-то вспискнул и сложился пополам. Следующий нападающий получил разряд прямо в лицо и закричал, хватаясь за него руками. А потом Долийка вдруг почувствовала, как ее стремительно отрывает от земли и возносит вверх чья-то очень большая рука. Мелькнувшие перед глазами огромные рога, а потом серая спина в рубцах, в которую она почти уткнулась носом, сразу же прояснили ситуацию.
Она сразу же начала шипеть и извиваться у кунари на плече, лупя его кулаками так, что стало больно рукам. А вот рогатый гигант, кажется, даже не заметил ее усилий. Впрочем, сопротивление достаточно быстро прекратилось, как только Долийка отвлеклась от увлекательного процесса драки с чужой спиной и посмотрела вперед. Среди рыночной сутолоки и стражником мелькнуло несколько характерно одетых людей, которых нельзя было ни с кем спутать.
Храмовниками маленьких эльфят-магов пугали с детства, видимо, чтобы приучить прятаться раньше, чем храмовники вообще начнут думать в их сторону. Страх еще больше подкреплялся тем, что Долийка, а равно и ее соклановцы, не знал о храмовниках почти ничего. Кроме того, что они рыщут день и ночь, выискивая неучтенных магов, и забирают их с собой в страшное место, где держат буквально на привязи и заставляют не думать о магии крови. А в дальнейшем развитии событий, если рыцари храма таки до нее доберутся, она нисколько не сомневалась.
Быстро сообразив, что, при любом раскладе, в данный момент расстояние между ней и храмовниками стремительно увеличивается, эльфийка прекратила сопротивление, покладисто повиснув у кунари на плече. А тот во всю прыть несся куда-то назад, то есть вперед, сшибая по дороге все тех же храмовников, разлетающихся в разные стороны как камушки от удара ногой. Его компаньон ретиво трусил следом, прикрывая тыл.
В последний момент бегущие все же успели выбежать за ворота, которые с треском захлопнулись сразу же за ними. Отбежав еще немного, для верности, кунари, наконец, остановился и снял Долийку с плеча, аккуратно поставив на землю. Чем она сразу же воспользовалась, предусмотрительно отскочив в сторону на пару шагов – на всякий случай. Самый первый порыв – кинуть молнию и сбежать – был очень соблазнительным, но, вспомнив об оставшихся позади храмовниках, эльфийка решила пока погодить. В конце концов, эти двое почти что спасли ей жизнь или, хотя бы, избавили от кучи проблем. К тому же кунари уже доказал на практике, что бегает он достаточно быстро.
Услышав про нож, Долийка нахмурилась, но деваться было некуда. Лучше уж самой отдать украденное, а то этим двоим, чего доброго, еще пришло бы в голову начать ее обыскивать. Особенно тому, второму, который так оценивающе рассматривал ее, лежа на земле и прячась от заклинания. Наверняка один из тех, кто любит зажимать невинных девушек по углам, по лицу видать!
Подозрительно косясь на каждого в отдельности и на обоих сразу, эльфийка неохотно полезла в сумку, достала оттуда ножик, вздохнула и медленно протянула его на вытянутой руке рукояткой вперед в сторону наемников, одновременно стараясь держаться от них подальше. Ножик было жалко, а все эти геройские спасения выглядели сильно подозрительно. Долийка, по-прежнему хмурясь, молча переводила взгляд с одного на другого, ожидая развития событий.
Отредактировано Долийка (10-11-2015 23:42)
Вы здесь » Dragon Age: The Abyss » Несбывшееся » 4 Плутаниса 9:41 ВД. Мама-анархия
