Привыкнуть к настороженным, испуганным, любопытным, а часто и откровенно презрительным взглядам оказалось не так уж трудно, притерпеться к вечному собачьему холоду - куда как тяжелее. Холодный пронизывающий ветер то и дело налетал порывами, швырял снег в лицо, пробирался под одежду и, кажется, пронимал до самых костей. Дориан выторговал у местного прижимистого торговца перчатки и плащ потеплее, обзавёлся навязчивой привычкой греть руки дыханием, и всё равно ему казалось, что мёрзнет он, даже сидя у огня. Всё это скверно действовало на нервы и совсем не способствовало светлому взгляду на мир и доброжелательному - на окружающих. Дориан мрачнел с каждым днём, сам замечал это за собой, а пару дней назад в таверне услышал, как какая-то разведчица шептала подруге, что "у тевинтерца на языке гораздо больше яда, чем мёда". Само по себе это, разумеется, ничего не значило, но то, что он даже понятия не имел, когда успел наступить на хвост этой девице, было плохим знаком: холод и безделье, похоже, заставляют его брюзжать и цепляться к мелкой сошке, а мало что выглядит более жалко.
В этой ситуации донесения разведчиков об отряде венатори обрадовали, как может радовать только письмо от старого друга в пасмурный день. То, что в этот раз донесения были гораздо чётче и конкретнее прежних, и вовсе показалось подарком судьбы. Агенты, которым прежде удавалось по большей части отслеживать передвижения не слишком больших групп и находить косвенные следы их деятельности, в этот раз обнаружили основательный лагерь, разбитый неподалёку от эльфийских руин, который, судя по всему, использовали как базу для раскопок. Шанс выяснить, наконец, зачем фанатики копаются в древних эльфийских камнях. Золотая возможность, которой, может быть, и не представится в дальнейшем.
Не приложить руку к подобному делу, более того, не поучаствовать в нём лично, казалось Дориану нелепостью, а, учитывая то, кто именно засел в этом лагере, ещё и чем-то вроде преступной нерадивости. Он подступил к Вестнику и советникам с настойчивыми, едва ли не страстными просьбами, был, к своему вящему удовольствию, благосклонно выслушан, и получил возможность возглавить небольшую экспедицию в Долы. И отряд, который, собственно, и следовало возглавить.
Последнее было внове, и Дориан чувствовал себя менее уверенно, чем хотел бы: одно дело распоряжаться рабами и слугами, другое - в боевых условиях отдавать приказы людям, которым, возможно, придётся по твоему слову рисковать жизнью, и которые уверены, что ты точно знаешь, как именно действовать. Это тревожило. А ещё больше тревожило то, что отправиться предстояло в абсолютно неизвестную магу местность, Дориан разве что на карте смог бы показать эти самые Долы да имел представление о том, как скверно его там встретят местные эльфы, и как сильно они могут осложнить сам ход экспедиции. Всё говорило за то, чтобы найти проводника, толкового, знающего местность, а, главное, способного успокоить знаменитых долийцев, если что-нибудь пойдёт не так. Проще говоря, найти надо было толкового и знающего эльфа.
Один из разведчиков, который, кажется, знал всё и всех в Инквизиции, сжалился над тевинтерцем, тяжко размышлявшим о своей задаче, и объяснил, как найти долийца-агента, который "вроде как должен согласиться пойти". Дориан рассыпался в благодарностях и ближе к вечеру отправился искать эльфа, которого собеседник довольно подробно описал. Невысокий светловолосый эльф нашёлся неподалёку от конюшни и не показался приветливым с виду.
- Эй!.. - окликнул Дориан своего предполагаемого проводника и вдруг понял, что напрочь забыл, как его зовут. Для успеха предприятия обращение явно стоило смягчить, и маг предпринял попытку это сделать: -  Послушай... доброго тебе вечера. Мне нужен эльф-проводник в Долах, разведчики сказали, что ты можешь взяться сопровождать отряд. Это так? Ты действительно знаешь эти места и мог бы провести дюжину человек? - последние слова заглушил налетевший порыв ветра, и Дориан вздрогнул всем телом, зябко запахнув плащ и бессвязно ругая треклятый холод и снег, снова попавший за шиворот.

Кажется, он не понравился эльфу. Впрочем, ничего удивительного: за то время, что уже провёл на юге, Дориан успел прийти к выводу, что эльфы здесь делятся на два типа - одни лебезят перед людьми, другие смотрят на них с презрением, которое не смог бы изобразить даже архонт, обнаруживший за одним столом с собой золотаря. Судя по рассказам, долийцы меньше любых других своих собратьев склонны перед кем-то лебезить, и недружелюбный тон, взятый предполагаемым проводником, яснее ясного это показал. Так некстати забытое имя тоже не добавляло сердечности встрече.
Дориан мысленно посетовал на свою память и на всякий случай улыбнулся остроухому.
- О. это понадобилось не лично мне, - начал он и тут же поправился справедливости ради: - Во всяком случае, не только мне. Это дело Инквизиции. В Долах видели венатори - ты ведь знаешь о них, так? - и в этот раз не только видели, но и смогли точно определить, где они и чем заняты. Я бы хотел их проведать, - улыбка стала ещё шире. - И спросить, что вызвало столь острый их интерес к этим местам. Но вот беда: ни я, ни отряд, который мне дали совсем не знаем Долы и рискуем не успеть на встречу или вовсе безнадёжно потеряться в тех краях. Поэтому будет просто замечательно, если ты поможешь нам не заблудиться.
Глядя на эльфа сверху вниз и рассматривая странный, затейливый рисунок у него на лице, Дориан всё так же улыбался, но искренности в улыбке было маловато: маг чувствовал себя не в своей тарелке, и это раздражало. Он не привык отчитываться перед нижестоящими, а объяснения прозвучали слишком уж похоже на отчёт, выслушав который могут ещё и отказать, судя по недружелюбному виду предполагаемого проводника. А тогда быть? Козырнуть полномочиями и заставить или, того хуже, бежать за помощью к Лелиане или Хардинг? Нет уж, это недопустимо, договориться в любом случае придётся, и хорошо бы у эльфа поскорее проснулась сговорчивость, чтобы не пришлось изобретать, как именно договориться.
Поймав себя на том, что слишком уж пристально и беззастенчиво изучает линии татуировки собеседника, Дориан, наконец, отвёл взгляд и вопросительно посмотрел ему в глаза.

Эльф медлил с ответом, и его так и хотелось поторопить. Глядя в невозмутимое, словно бы равнодушное к окружающему миру лицо, изукрашенное причудливыми узорами, Дориан с трудом справлялся с искушением сделать это и едва удержался от вздоха облегчения, когда остроухий всё-таки сменил гнев на милость и своим согласием избавил его от необходимости пускаться на хитрости или демонстрировать чудеса дипломатии.
- Великолепно! - Дориан расцвёл очередной улыбкой. - Я даже постараюсь проснуться раньше солнца.
Направляясь к себе, он думал, во-первых, о том, как приятно, что переговоры так быстро завершились успехом, во-вторых, что пробуждение до рассвета - это, как ни крути, разновидность изуверской пытки, и, наконец, что имя проводника неплохо бы всё же выяснить. Хотя бы в качестве благодарности.

Пробуждение затемно морозным утром оказалось именно настолько мерзким, насколько Дориан предполагал, но уже скоро он убедился, что скверное начало будет меньшим из его злоключений в этом безрадостном походе. Солдаты смотрели на него косо, не скрывая своей неприязни и не без труда скрывая страх, и явно избегали к нему обращаться. Долийца они то и дело награждали очень похожими взглядами, и это совсем не улучшало обстановку в отряде. Холодало, в довершение всего, словно стремясь ухудшить и без того скверное положение, вовсю разгулялся холодный ветер. Когда отряд начал подниматься в горы, и пришлось спешиться и повести коня в поводу, Дориан окончательно уверился, что Создатель отвернулся от него: ничто другое просто не могло объяснить ни этот противоестественный мороз, ни необходимость ползти по скверной горной дороге, каждую секунду рискуя жизнью. То, что треклятые горы отняли одного из солдат, и вовсе сделали Дориан мрачнее тучи: он не был суеверен, но всё же это показалось скверным началом пути.
Спор, разгоревшийся едва отряд спустился с гор, не добавил хорошего настроения. Расставаться с лошадью и пробираться пешком через непролазный снег отчаянно не хотелось, но от мысли о встрече с негостеприимными долийцами в городе, который они безоговорочно считают своим и вовсе становилось не по себе. В конце концов стремление поберечь свою шкуру оказалось сильнее жажды комфорта.
- Мы пойдём так, как он говорит, - повысив голос, резко сказал Дориан и получил в ответ неприязненный, полупрезрительный взгляд разведчика. Тевинтерец с нажимом прибавил: - Ему ведь лучше знать эти места, верно? И своих собратьев, с которыми мы так не хотим встречаться? - после короткой заминки, разведчик всё-таки уступил и отправился выполнять распоряжение устроить лошадей на постоялом дворе.
Как только начался путь через лес, Дориан счёл, что всё, уже произошедшее с ними раньше, было всего лишь безобидным прологом. Ему, не привыкшему к таким путешествиям северянину-аристократу, с трудом давался каждый малый этап пути. Чаща казалась непроходимой, ветви то и дело цеплялись за одежду, словно не то издевались, не то пытались задержать. Дориан тяжело опирался на посох, пытаясь ступать легче и не проваливаться в снег так часто, и всё равно то и дело утопал по колено. Налетавший порывами ветер не давал даже спрятать лицо под капюшоном плаща и щедро осыпал снегом плечи. Мысль о том, что лес вознамерился либо выгнать их вон, либо здесь же и упокоить напрашивалась сама собой. Дориан от души ругался на аркануме, ловил на себе опасливые взгляды солдат, очевидно, ожидавших, что в ответ на непонятную тевинтерскую речь из-под земли вынырнет демон, и посматривал на проводника с искренней завистью. Эльфу, казалось, были нипочём и холод, и глубокий снег, и даже это пресловутое ощущение, что лес смотрит на них, как на врагов. Впрочем, может, на него, долийца, лес смотрел иначе? И он намеренно завёл их в эту чащу, чтобы поглумиться? Вон, не зря же так улыбается, как будто готовится отравленный нож кому-нибудь под бок всадить. Поймав себя на этой мысли, Дориан поспешил встряхнуться: не годится не доверять спутнику в дороге, это может плохо кончиться. Когда несколькими часами спустя они благополучно миновали место боя и вышли на другую тропу, подозрения отступили: проводник, похоже, и знал дело, и заботился об отряде.
К тому моменту, как стемнело, Дориан выбился из сил гораздо больше, чем ему хотелось себе признаться, и лагерь, где можно будет хотя бы развести костёр и согреться, казался ему пределом мечтаний. Если возражения долийца о Халамширале показались разумными, то нынешний спор рассердил. Согласиться с разведчиком очень хотелось, и останавливала только мысль о том, что проводника не для того брали, чтобы не придавать значения его словам. Разминая пальцы, закоченевшие даже в перчатках, Дориан в несколько шагов оказался рядом со спорящими.
- Тише, не надо оскорблений, они вряд ли нас согреют, - он одарил разведчика змеиной улыбкой, перевёл взгляд на эльфа и потребовал: - Объясни. И скажи, что ты предлагаешь: идти ночью дальше без отдыха? Пройти вперёд и разбить лагерь в другом месте? - маг быстро осмотрелся по сторонам. - И чем тебе так не по душе волки, если мы действительно можем их перебить?
Замерший рядом разведчик презрительно фыркнул, ясно давая понять, что думает и о наглом ножеухом, и расспросах мальчишки-северянина, но всё-таки не вмешался снова: дисциплина, видимо, взяла своё. Дориан напряжённо смотрел на долийца, искренне надеясь, что вариант "идти ночью без отдыха" даже им будет отметён как абсурдный.

Чем дольше они стояли в этой чаще, тем больше Дориану становилось не по себе. Трудно было отделаться от ощущения, что лес чего-то выжидает, а деревья, молчаливые враждебные воины, смыкают ряды. Даже напоминание себе о том, как опасно и глупо поддаваться морокам, порождённым усталостью и темнотой, не слишком изменило дело к лучшему. Рассказ эльфа тоже не добавил бодрости духа.
  "Или убивали". Дориан слегка повёл плечами под тяжёлым взглядом проводника и прислушался внимательнее.   Изумрудные рыцари, их волки, лес, полный боли и гнева - всё это, на первый взгляд, звучало как сказки и нелепые суеверия. Покосившись на разведчика-спорщика, Дориан увидел всю меру презрения, отразившуюся на его лице, и отметил про себя, что, по крайней мере, этого человека рассуждения долийца ни в чём не убедили. Дай ему волю - объявит всё услышанное "бреднями ножеухого" и обвинит их недружелюбного проводника в намерении ставить отряду палки в колёса. Дориан, впрочем, чувств разведчика не разделял: слишком дикие места, слишком мрачная у них история, слишком далёкие от человеческих представлений здесь законы, а играть, не зная правил, в любом случае редкостная глупость. Может быть, долиец просто куражится над ними, вынуждая среди ночи бродить по сугробам, но, пожалуй, лучше дать ему всласть повеселиться, чем по собственной глупости угодить в ловушку, из которой потом не будет выхода. К тому же, судя по гордому и серьёзному виду эльфа, он либо великолепный лицедей, либо и в самом деле искренне верит во всё, что говорит, и, если так, довериться ему и вовсе будет лучшим вариантом.
- Что ж, было весьма занимательно и познавательно, спасибо, - откликнулся Дориан, снова осматриваясь по сторонам. Стоявший чуть поодаль разведчик выразительно хмыкнул. - Я понятия не имею, где в твоих словах правда, а где - старые сказки, но рисковать нам в самом деле не стоит. Сделаем, как ты скажешь, только выведи нас к другому месту стоянки быстрее, промерзать до костей ещё несколько часов меня не прельщает. Грегори, - он встретился взглядом с разведчиком, явно собиравшимся возразить. - Скажи остальным, что двигаемся дальше. Волков не трогать, - Дориан повысил голос, покосившись на эльфа, и прибавил, уже от себя: - Ни к чему подозрительному не приближаться, не растягиваться и... - договорить помешал громкий скрип, как будто совсем рядом заскрипела несмазанная дверь или телега-развалюха.
  В первую секунду Дориан не поверил своим глазам: на них своим ходом надвигалось дерево, помававшее ветвями, как руками, и напоминавшее в темноте леса чудовищного великана. Мелькнула паническая мысль, что это какая-то жуткая иллюзия, самим лесом и наведённая, и она сейчас исчезнет, однако ожившее дерево мгновенно развеяло сомнения в своей реальности, буквально вцепившись в оказавшегося поблизости солдата. Услышав отчаянный крик боли, Дориан вышел из оцепенения и метнулся в сторону, чтобы не попасть под ноги двинувшейся к отряду твари.
- Назад! Прочь от него! - крикнул он солдату, выхватившему меч и попытавшемуся заступить существу дорогу.
  Руки, наполняясь огнём, больше не мёрзли. Страх, рождённый встречей с невиданным существом, требовал уничтожить тварь, немедленно сжечь до пепла, чтобы и следа не осталось, Дориан даже поднял посох, но в последний момент замер, вспомнив всё, что когда-либо слышал о лесных пожарах. Он хрипло выдохнул сквозь зубы, перестраиваясь на менее привычную стихию, отступил ещё дальше от противника, хотел потянуть за собой и эльфа, чтобы убрать из-под удара - не хватало ещё потерять проводника и не найти обратную дорогу - но, к своему удивлению, увидел, что остроухий уже озаботился своей защитой: выплетает пальцами из фиолетовых "нитей" заклинание очень знакомой по "вкусу" магии. Это было неожиданно. Не будь это настолько неожиданно, Дориан не отвлёкся бы так сильно, и волна ледяных кристаллов была бы пущена точнее. Переводя дух, он шагнул ближе к эльфу: лучше не оставлять энтрописта в бою без прикрытия.
- Эй ты! Ещё будут? - спросил один из солдат, оказавшийся рядом с ними и теперь смотревший на остроухого так, будто это он заколдовал дерево.
  Дориан, хоть и был далёк от подозрений, к вопросу присоединился бы с живейшим интересом.

Ледяное дерево, пронизанное тонкими фиолетовыми прожилками - это было почти красиво. Будь обстоятельства другими, Дориан непременно остановился бы полюбоваться, да что там, он и сейчас на несколько секунд зачарованно замер, рассматривая диковинное зрелище сотворённое заклинаниями двух школ, соединившихся в одном моменте.
- Восхитительно, - тихо выдохнул он себе под нос и тотчас опомнился, приведённый в чувство резким возгласом эльфа.
  В самом деле, некогда было отдавать дань красоте, если эта красота вот-вот станет куда менее статичной и попытается выпустить тебе кишки. Солдаты, впрочем, и так не были очарованы, лишние приглашения им не требовались: едва опомнившись от первого шока, отряд принялся рубить бешеное дерево. Наблюдая за происходящим и готовясь в случае надобности наложить заклинание ещё раз, Дориан отступил подальше, чтобы ледяные осколки не летели в лицо.
- Нет, никогда, - вполголоса откликнулся он на вопрос эльфа, отрицательно качнув головой. - Поразительное зрелище, - память услужливо подкинула совсем недавнюю картину того, как этот самый сильван в кровавое месиво сминал солдата, и Дориан слегка передёрнулся. - И, пожалуй, не горю желанием видеть вновь, особенно если в следующий раз они заявятся целой компанией. Так что пошли. Уходим! - повысил голос маг, привлекая внимание отряда, только что покончившего со своей работой.
  Солдаты не слишком спешили двигаться с места и переводили взгляд с Дориана на кровавые следы на снегу и обратно, а вот эльф выглядел совершенно равнодушным к недавней гибели человека. Дориан в некотором замешательстве проследил за странными манипуляциями остроухого с только что изрубленным деревом, а потом за тем, как проводник лёгкой походкой двинулся дальше в лес, как ни в чём не бывало.
- Мы не можем так оставить Акли, - громко сказал Грегори, и в его голосе прозвучал явный вызов. Солдаты не зароптали разведчику в тон, но сомкнулись у него за спиной, выражая согласие.
- Зато можем остаться здесь с ним, когда пожалуют друзья этой древесной твари, - зло сощурившись, огрызнулся Дориан и махнул рукой в сторону эльфа. - За ним! Потом со всем разберёмся.
  Короткое колебание солдат показалось тевинтерцу почти мучительным, однако, помолчав несколько секунд, они всё-таки двинулись следом за ним. Дориан шёл, ощущал спиной злобные взгляды, то и дело отодвигал ветви, норовившие хлестнуть по лицу, и прислушивался к рассказу о духах и деревьях, который на свой лад помогал отвлечься.
- Я читал о Брессилиане, - подал он голос, поравнявшись с проводником и Грегори и неприязненно покосившись на разведчика. - Признаться, тоже думал, что многие истории о нём - сказки, и уж точно не предполагал, что встречусь с такой явью. Кстати, почему именно деревья, а? Что в них такого? И как долийцы, в целях безопасности обитающие в Брессилианском лесу, унимают этих... сильванов? - Дориан бросил на долийца заинтересованный взгляд. - Мне необходимо всё это узнать, иначе от камня, который придётся сегодня использовать вместо подушки, я тоже буду ждать одержимости. А это очень испортит мой сон.
  Он, вероятно, говорил бы и дальше, но проводник внезапно остановился, а с ним и весь отряд. Несколько секунд Дориан внимательно наблюдал, за тем, как эльф странным образом приветствует некий каменный остов, который, возможно, некогда был статуей, потом по слову остроухого обернулся к отряду и махнул рукой.
- Ставьте лагерь. Станем здесь.
  Заснеженная поляна, которую со всех сторон обступали высокие деревья, казалась сонной и мирной, но после недавнего происшествия Дориан не мог избавиться от чувства неясной опасности. Переведя дух и осмотревшись, он двинулся было к эльфу, чтобы задать вопросы, которые так и крутились на языке, но Грегори заступил дорогу.
- Это неправильно, - заговорил он, и Павусу послышалась в его словах сдерживаемая угроза. - Может, там, откуда ты, покойников и бросают зверью, но у нас не так. Мы должны вернуться за Акли и похоронить его, как надо.
- Что ты! Своих покойников мы сжираем, пока они ещё тёплые, - Дориан широко улыбнулся разведчику, а потом, мгновенно согнав с лица улыбку, закончил: - Нет. Никто никуда не пойдёт. Создатель знает, сколько там ещё этих тварей, эльф сказал, что в лесу есть волки, к тому же поднимается метель. Переживём ночь - посмотрим. Мы уже потеряли двоих, терять ещё кого-то нельзя. За Акли я отвечу сам, когда вернёмся в Убежище. Всё, займись делом, - Дориан развернулся и отошёл от разведчика, чувствуя, как тот сверлит взглядом его спину.
  Кутаясь в плащ под усилившимся ветром и по колено проваливаясь в снег, он подошёл к эльфу и, остановившись совсем рядом, тронул остроухого за плечо.
- Что это за место? - Дориан говорил вполголоса, словно не хотел, чтобы их слышали. - И что это были за камни, с которыми ты здоровался? Нам ждать здесь какого-нибудь подвоха или есть надежда на тихую ночь?
Сильный порыв ветра стряхнул ему на плечо снежную шапку с ветвей, и Дориан подумал, что определение "тихая" в любом случае будет слишком лестным для этой ночи.

Сейчас, в темноте, лес казался ещё более холодным и неприветливым, чем прежде. Дориану чудилось, что в этой стылой черноте и слова, и дыхание гулко отдаются от деревьев, похожих на ледяные колонны, и это подкармливало неприятное чувство смутной тревоги, которое пришло на смену недавнему шоку и всё никак не желало отвязаться. Разговоры о давних битвах, полузабытых богах и нынешней войне, идущей где-то совсем рядом прекрасно сочетались с этим местом и отнюдь не придавали бодрости.
- Не все? Не знал, что это делали так уж последовательно и целенаправленно, - он задумчиво коснулся камня затянутой в перчатку рукой. Голос звучал тихо: почему-то не хотелось ни нарушать здешнюю тишину, ни перебивать настроение эльфа. - Любопытно было бы взглянуть на эту статую днём, "просто место" не кажется таким уж простым. Впрочем, - Дориан хмыкнул. - Возможно, я всё ещё полон впечатлений от встречи с нашим древесным другом, и даже десяток часовых не кажется мне таким уж надёжным. Kaffas! - снег, осыпавшись на голову, мгновенно забился за шиворот, и маг раздражённо перетряхнул плащ в тщетной надежде избавиться от холодных комьев. Подняв глаза и приметив улыбку, скользнувшую по губам эльфа, он тоже усмехнулся, но вышло, кажется, не слишком весело. - В любом случае надеюсь, что ни духи, ни демоны, ни спящие Древние Боги не заставят ходить здешние деревья. Как бы ни был примечателен этот феномен, мне необходимо если не выспаться, так хоть согреться.
  Дориан уже хотел было развернуться и уйти к костру, чтобы воплотить план, о котором только что говорил почти страстно, когда эльф остановил его неожиданным вопросом. Несколько секунд Павус смотрел на него сверху вниз, разглядывал внимательно и без стеснения, и не мог отделаться от мысли, что странный ему попался проводник. Не в острых ушах тут дело и даже не в диковинных рисунках на лице, просто было в этом неразговорчивом, сумрачном эльфе что-то необычное, тревожащее. Дориан не знал все ли эльфы, оказавшись в лесу, обретают неуловимое сходство со сторожким ночным животным, но этот Йен, войдя в лес, словно начал сливаться, родниться и с ним, и с его обитателями. И предупреждал сейчас тоже как-то по-звериному.
- Знаю, - Дориан усмехнулся, показав зубы. - Но из нас двоих придавать значение их недовольству явно стоит не мне. Ты ведь знаешь это, эльф? - после короткой паузы он прибавил: - Приходи к огню, отложи молитвенные ритуалы - или чем ты там занят - до утра. Может быть, так ночь будет спокойнее, - не глядя больше на остроухого, он развернулся и зашагал к костру, который уже успели развести солдаты.
  Сидя у огня и блаженно жмурясь на языки пламени, Дориан медленно отогревался и чувствовал, как тепло одновременно помогает расслабиться и заставляет ощутить всю накопившуюся за день усталость. Солдаты и разведчики переговаривались, изредка обращались к нему, делили скудный ужин. Маг, глотавший сухой сыр и брагу из фляги, отвечал односложно: тело постепенно тяжелело, глаза слипались, вести разговоры хотелось всё меньше. Поначалу Дориан всё посматривал в сторону эльфа, ожидая, что тот присоединится к ним, потом отвлёкся и не заметил, как остроухий исчез. Забеспокоиться толком не успел: тот довольно скоро появился снова, кажется, даже с добычей, стал мелькать в лагере, и Дориан успокоенно перевёл дух и позволил, наконец, сну сморить себя. Вслушиваться в тихие голоса солдат и пытаться и дальше участвовать в бессмысленном ленивом разговоре не осталось сил.

  Разговор, между тем, перестал быть бессмысленным и ленивым, едва тевинтерец потерял к нему интерес. Грегори, по-прежнему разъярённый отношением к бедняге Акли и оскорблённый пренебрежением к его способностям следопыта, успешно разъяснял спутникам, до чего же всё это недопустимо. Мало того, что их отдали в распоряжение этому тевинтерцу, так он ещё и позволяет ножеухому командовать. А ведь неизвестно, что ушастый ублюдок задумал, может, ему Акли просто не глянулся, вот и скормил его той древесной твари, он же ещё и чароплёт. А даже если и не так, почему не предупредил вовремя? И как мог вот так развернуться и уйти, когда бедный парень там лежал, что твоя отбивная? И даже паршивым своим длинным ухом не ведёт, будто он с ними на равных! Солдаты слушали, кивали, потом принялись соглашаться. К тому времени, когда эльф вернулся из леса, намерение "научить ублюдка манерам" не только созрело, но и было обсуждено: сейчас надо делать, пока тевинтерец и ребят похлипче спят, к утру будет шёлковый.
  Грегори наблюдал за остроухим пристально, стараясь не привлекать его внимания и всё ярился, что же тот никак не заснёт, будто и не собирается. Наконец, эльф так и оставшийся у дерева на краю лагеря, кажется, прикорнул, и этого было достаточно, чтобы Грегори сделал знак своим помощникам: второму разведчику и паре солдат пошустрее.
  Смотри эльф по-прежнему по сторонам во все глаза по сторонам, вряд ли бы удалось подойти к нему незамеченными, но Создатель был милостив.
- Джимми! - одними губами выдохнул разведчик. - Руки ему держи, чароплёт же! - и второй разведчик поспешно выполнил распоряжение, заламывая остроухому руки: попасть под колдовскую дрянь не хотелось никому.
  Грегори несильно размахнулся и наотмашь ударил эльфа по лицу, а потом вцепился в длинные волосы, болезненно стягивая их на затылке и заставляя поднять голову.
- Ну что, поговорим, тварь ножеухая? - прошипел он. Голос слегка дрогнул, не то от ярости, не от предвкушения расправы. - И не вздумай лагерь полошить, зубов не соберёшь.
  Двое солдат встали по обе стороны от разведчика, демонстрируя молчаливую поддержку.

Когда недавно погибшего помянули такими словами, один из солдат потерял-таки терпение и попытался отодвинуть разведчика в сторону.
- Что языками-то чесать, Грегори?! - рыкнул он громче, чем было можно не привлекая внимания. - Пусти меня! Пусти я ему его поганый язык в глотку вобью, я...
- Тихо! - бросил разведчик, оттеснив приятеля плечом. - Перебудишь всех, - не глядя больше на солдата, он ухмыльнулся и растёр кровь по разбитым губам эльфа. - Да и не бить же мы его сюда пришли. Не бить, верно, Джимми? - второй разведчик слегка неуверенно хмыкнул. - А учить, - закончил Грегори, уже не улыбаясь. - Учить манерам и смирению. Он же так непочтительно говорит о нашем друге да ещё и уверен в своей незаменимости. А гордыня-то грех, надо смиряться и склоняться, чтобы от неё избавиться, - он почти ласково погладил эльфа по щеке и снова посмотрел на приятеля-разведчика: - Джимми, ну-ка помоги ему... склониться.
Джимми, по кивку старшего товарища, навалился сзади, толкнул эльфа, заставляя податься вперёд и согнуться. Сам Грегори по-прежнему держал остроухого за волосы, неудобно выгибая ему шею.
- Покорность перед нижайшими учит смирению, - глумливо сообщил он долийцу. - Давно людям сапог не лизал, тварь? Так я тебе напомню, как это.
Разведчик уже хотел пригнуть эльфа ниже к земле, когда разглядел у него на шее шнурок. Любопытство подхлестнуло, и Грегори дёрнул, вытаскивая наружу амулет странной формы. Один его вид наводил на мысль о ножеухих, их грязных тайнах и не менее грязных богах. И этого хватило, чтобы Грегори пришла в голову прекрасная идея. Рванув шнурок, он швырнул амулет в снег перед эльфом.
- Помолись Создателю и пророчице его, - потребовал он. - Попроси у него прощения себе и милости Акли. Прямо над этой своей демоновой дрянью. Давай, крыса.
Один из солдат нервно переступил с ноги на ногу и вдруг подался назад, будто развлечение перестало казаться ему таким уж весёлым. Второй, наоборот, придвинулся ближе, чтобы всё видеть.

Ярость холодной волной стала подниматься в Йене, когда его поставили на колени. Фарс уже зашел слишком далеко, и надежды на мирный исход рассыпались прахом. Но убивать - нет, убивать эльф не хотел. Больше года прошло после Халамширала, а он все еще чувствовал на своих руках кровь - бессмысленную, зря пролитую, и не хотел повторения.
Но когда в снег перед ним упал долийский амулет, с которого на Второго укоризненно смотрел символ Митал, тонкая нить, удерживающая звериную злость, лопнула. Митал была Защитницей - справедливой и милосердной, но неуважение к себе она карала беспощадно. Давно потерянной богини не было здесь, но желание отомстить, наказать, разорвать сполна испытывал Йен.
Пальцы Грегори больше не сжимали его волосы, теперь в них была зажата короткая жесткая шерсть, которая без труда выскользнула из них, когда черный поджарый волк отступил назад. Перевертыш медлил намеренно - он хотел подарить шемлену мгновение на то, чтобы осознать, испугаться, в мельчайших подробностях представить свое будущее. И когда глаза разведчика расширились, а рука рефлекторно потянулась к оружию на поясе, волк прыгнул, сильными лапами опрокидывая человека на снег и впиваясь зубами в горло, разрывая его, пачкая вытянутую морду в крови и вгрызаясь все глубже.
Зверь ликовал, получив такую легкую добычу, которая уже не могла даже сопротивляться, и ни поднявшиеся крики, ни проснувшиеся солдаты не могли его спугнуть.
Эльф, все еще остающийся холодным голосом рассудка где-то в разуме зверя, ощущал удовлетворение: можно посмеяться над ним, даже поставить его на колени. Но шемы никогда не будут безнаказанно швырять в грязь имена его богов.

Дориану снилась площадь. Большая рыночная площадь в Минратосе, где всегда хватало диковинных товаров, сладостей подозрительно несвежего вида, бродячих танцоров, торговцев с экзотическими животными. Площадь полнилась криками азарта, веселья, радости встречи, боли, ужаса... Что?!
Дориан одним махом выдрался из сна на крики солдат и поднялся на ноги, пошатнувшись и поспешно оперевшись на посох. Спросонья он успел только увидеть, как люди отступают от старого дуба на краю лагеря, словно видят там, что-то ужасное, услышать испуганные вопли и лязг оружия.
- Да что здесь... - начал было он, схватив за рукав ближайшего солдата, который, кажется, тоже только что проснулся, и тут сам увидел - что.
Там, возле дуба, солдаты неуверенно мялись, не решаясь подступиться к чёрному волку с окровавленной мордой, замершему над разорванным трупом. Снег чернел от крови.
- Назад! Не трогать волка! - рявкнул Дориан, судорожно сглотнув и пытаясь сообразить, что делать.
Солдаты зароптали. Эльф, будь он не ладен, сказал волков не убивать, но как быть, если волки начали убивать?
- Разойтись, - приказал Дориан, напряжённо, но твёрдо, а потом, крепко сжав посох, стал осторожно приближаться к зверю и протянул к нему руку: - Тихо, я... не причиню тебе вреда.
- Он тебе причинит, - бросил один из солдат.
Маг только недовольно дёрнул плечом: не убивать - не значит не защищаться. Всё так же медленно и мягко ступая, он стал внутренне призывать силу, сплетать заклинание.
- Я не буду нападать, - ещё тише произнёс он, а потом словно выдохнул духовный удар, норовя не убить, просто подранить, лишить возможности напасть.
Сейчас он меньше, чем когда-либо был уверен в своих действиях, но нарушить странную заповедь, озвученную недавно долийцем, казалось ошибкой, способной принести ещё более страшные последствия.

Совместно с Йеном

Дориан ждал ответа, сжав зубы так, что желваки заходили, и не сводя глаз с эльфа. Подмечал движения, всё ещё смазанные, видимо после полученного магического удара, скользнул взглядом по какой-то безделушке, которую долиец нашаривал в снегу. Интересно, что это и как оно там оказалось?.. Дориан коротко оглянулся на распростёртое рядом тело Грегори.
- А я тебя спрашиваю, и твоё слово... - закончить он не успел: молчавший всё это время второй разведчик, похоже, возжаждал, наконец, поделиться своей версией событий. Дориан, смолкнув, пристально смотрел на него, а парень предпочёл перевести взгляд на друзей-солдат.
Солдат роптали, словно подбадривая друг друга, теснились вокруг, подходили ближе. Дориан по-прежнему молчал, глядя на странную улыбку, игравшую на губах эльфа. Удивительно, но недавнего стылого страха, внушённого этими местами, как не бывало: убийство и угроза самосуда напрочь заслонили всё остальное.
- Хватит! - Дориан вскинул руку, призывая к тишине. - Убрать оружие, самосуда не будет, - он развернулся так, чтобы смотреть на солдат и заодно закрыть эльфа. - Может быть, вы, мои законопослушные и благородные друзья, не помните, но у нас есть дело, а у нашей лесной прогулки - цель. И без проводника мы её не достигнем. Позвольте так же вас огорчить: мы, увы, не наёмничья банда, а отряд Инквизиции. И нашу судьбу решает она. Его, - Дориан кивнул на эльфа. - Будут судить, когда вернёмся в Убежище, сочтут виновным - вздёрнут. До тех пор будет делать своё дело, - он осторожно перевёл дух и закончил: - Расходитесь. Похороните Грегори, погребальный костёр у вас есть. Любого, кто недопонял и попытается пойти против приказа, лично сожгу до костей. На рассввете выходим.
Солдаты молчали, не двигались с места секунду, другую, потом дрогнули и начали медленно отступать, отводить глаза и разбредаться. Дориан, не веря своим глазам, наблюдал за этим зрелищем, потом оперся на свой посох и беззвучно рассмеялся.

На мгновение, когда после слов Дориана повисла недобрая тишина, эльф застыл - равнодушие сменилось тревогой, а вместе с ней, совсем уж некстати, проснулось любопытство: если солдаты ослушаются его, что станет делать тевинтерец? Уступит желанию толпы или станет на одну сторону с ним, отщепенцем? В последнем Йен сильно сомневался: наверняка шемленом двигала элементарная практичность, ведь если казнить долийца сейчас, дальнейшая прогулка по лесу рискует стать еще более неприятной.
Но солдаты все же послушались; двое дюжих молодцов подхватили то, что осталось от Грегори, подчеркнуто обходя все еще сидящего на снегу эльфа, и понесли в сторону костра. Там тело разведчика завернули в его же плащ, соорудив импровизированный саван, но дальше наблюдать за варварским ритуалом Второй не стал. Противная слабость наконец оставила его, и он поднялся на ноги - не очень уверенно, но по крайней мере самостоятельно.
- Захотелось примерить роль защитника угнетенных, шемлен? - вполголоса обратился он к Дориану. Если тот ожидал от него слов благодарности - напрасно. Зачерпнув пригоршню снега, Лавеллан стер с лица кровь - пульсация в разбитых губах стихала от прикосновения холода. Любопытство снова показало свой длинный нос, и Йен все же спросил: - Что же показалось тебе таким забавным во всем этом?

Несколько секунд Дориан отстранённо наблюдал за приготовлениями солдат к похоронам. От эльфа он пока далеко не отходил: опасался, как бы желание свести с остроухим счёты не оказалось в ком-нибудь из храбрых ферелденцев сильнее дисциплины. Дориан всё ещё не верил до конца, что оказался достаточно убедителен, несмотря на то, как члены отряда смотрели на него большую часть пути. Его слегка трясло - и после всего случившегося, и от собственной наглости - и он очень надеялся, что никто этого не замечает.
Слова эльфа, который, похоже, уже пришёл в себя после недавнего магического удара, вывели Дориана из оцепенения. Он резко развернулся к долийцу, разом утратив сходство с ледяной статуей.
- Может, придержишь язык, эльф? - по-змеиному прошипел Дориан, щурясь на проводника: - Лучше бы ты был разговорчив по делу и когда спрашивают.
Не то, чтобы он ждал благодарностей и восхвалений от угрюмого остроухого, но и получить оплеуху от того, кого только что, не без риска для себя, спас от казни без суда, оказалось неприятно.
Несколько секунд он смотрел, как эльф умывается снегом, рассматривал уже знакомое расписное лицо, прикидывая, что в нём изменилось, потом насмешливо хмыкнул:
- Да мне просто подумалось, что, если бы, несмотря на всё моё обаяние, они не прониклись пламенной речью, было бы очень иронично для тевинтерца закончить свою жизнь на древесном суку среди эльфийских руин в компании долийца, - он усмехнулся, а потом без перехода спросил ещё тише: - Что у тебя с лицом?
Если это не игра теней в свете костра и не обман зрения, то, возможно, сейчас его несуществующей скорби по Грегори ещё на порядок поубавится.

Совместно с Йеном

- А мне не нужно твоё приглашение! - мгновенно вспыхнул в ответ Дориан, словно только и ждал подходящего момента. Не успел даже устыдиться, что вот так, на базарный лад, сцепился с остроухим дикарём.
Кажется, он говорил ещё громче, чем эльф, потому что двое солдат, обернувшиеся на голоса, не только не спешили возвращаться к своим делам, но и пристально смотрели на двух чужаков. Ещё бы, эти двое воплощают собой самое мерзкое, что может прийти в голову честному южанину-андрастианину, доставляют хлопоты и беды на каждом шагу, а теперь ещё и проявляют непочтительность к погребальному ритуалу. Дориан тяжело вздохнул: надо бы держать себя в руках, а то второе убийство за ночь может не заставить себя долго ждать.
- Неверно, - отрезал он, вперив в эльфа взгляд недобро сощуренных глаз. - Хотя что это я. Вряд ли зловещему тевинтерскому магистру есть смысл тратить дыхание на морозе, распространяясь о своих мотивах. Так что да, я не хочу терять проводника. И буду рад, если он умерит прыть и не станет сам прыгать в петлю.
Чем больше времени проходило с момента ночного пробуждения и полусхватки с волком-перевёртышем, тем меньше оставалось испытанного тогда напряжения. На смену ему постепенно приходила усталость и некоторая горечь. Он, разумеется, не рассчитывал, что эльф смягчится или проявит благодарность, но быть в обмен на свою помощь мальчиком для битья оказалось довольно мерзко. Впрочем, за время пребывания на юге следовало бы привыкнуть.
- С тухлыми яйцами никто и не носится, - фыркнул Дориан, когда эльф опустил глаза. - Твоё чувство благодарности - последнее, что меня заботит, но до суда постарайся дожить, в противном случае нашу очаровательную миссию вряд ли можно будет считать законченной: мы же просто не дойдём до Убежища.
Как бы ни злила вся эта перепалка, она, помимо прочего, давала интересную информацию: наслушавшись туманных ответов собеседника, Дориан решил для себя, что будет следить за остроухим вдвое пристальнее, хотя бы для того, чтобы тот не решил опередить солдат и героически зарезаться или повеситься сам.