Когда-то Табрис свадьбы любил, даже очень: там всегда бывало красиво, вкусно кормили, а иногда и поили, если удавалось убедительно приврать старшим о возрасте, было много музыки и танцев и ему почти всегда удавалось найти желающих плясать с ним, пока не начнут отваливаться ноги. Потом он побывал на собственной свадьбе, и вкус к таким развлечениям как отрезало. Впрочем, хороший эль всегда эль, а жирный гусь с пряностями - это всегда сытно и вкусно, так что если не играть в героев и не продешевить с платой, можно даже в спасении шемленского праздника найти что-то приятное. К тому же они идут туда вдвоем с Нерией, и можно немного повоображать, что это такая совместная увольнительная, беготня за генлоками - дело второе, и, когда все закончится, можно будет славно провести время вместе. При мысли об этом Илан расправил плечи, выпрямляясь, улыбнулся и энергично закивал своей спутнице:
- Едой - хорошее дело, - он задумчиво подергал себя за мочку уха и тут же сосредоточенно нахмурился. - Только, по-моему, одного гуся маловато, пусть двух дают или гуся и каравай, если нескольких генлоков найдем. А если к ним еще и гарлока, то двух, каравай и кувшин эля. У них сегодня снеди много, не обеднеют, - весело ухмыльнувшись, он подмигнул Нерии и прибавил шагу: они уже входили в деревню, так что до дома счастливых новобрачных и их еще более счастливых старших родичей оставалось всего ничего.
  Округа пахла расцветающим летом и сейчас, на закате, это чувствовалось особенно остро. Слабый ветер разносил над полями густые, пьяные ароматы цветов и трав, смешивал с ними запахи теплой земли, испеченного специально для свадьбы свежего хлеба, эля и вина, щедро сдобренного пряностями. Илан дышал полной грудью и чувствовал себя странно: за почти десять лет жизни в башне и здешней службы к деревне он себя так и не приучил, остался чужим в таких местах. Сколько бы ему ни случалось бывать в деревнях или на дальних хуторах, всегда становилось немного не по себе, и ни праздники, ни редкое гостеприимство дела не меняли. Сейчас и здесь все было как-то иначе: то ли общее хмельное веселье уже растворилось в воздухе и лезло в нос вместе с запахом эля и перебродившего меда, то ли все эти наряды и ветви в честь Дня лета на такой лад настраивали, но было почти уютно, хотелось присоединиться и предложить присоединиться своей спутнице и уж точно совсем не хотелось, чтобы все испортили генлоки, которых поманило летом и которым тоже до зарезу приспело поздравить молодых.
  По правую руку от улицы нежный, как у церковной певчей, голосок выводил старую песню о благословении Пророчицы посевам, по левую кто-то возбужденно обсуждал за высоким забором, к добру ли, что Стражи по голову тварей остроухих прислали, и не наведут ли эти остроухие какую порчу на деревню, а впереди открывался свободный путь аж до главной деревенской площади - никто не стремился заступать путь тем, кто щеголял грифоньим гербом на груди. Одним словом, ничего необычного, Илан усмехнулся, подмигнул жавшемуся у дальней хижины мальчишке, и тот опасливо отступил в тень.
- Пирог - это очень бы хорошо, - искренне согласился Табрис с Нерией, и его живот тут же согласно заурчал. - А еще хорошо бы, чтобы они мясом поделились. Я чую, что они его жарят, где-то там, за церковью, - он хотел еще что-то сказать, но Нерия его опередила, неожиданно огорошив вопросом.
  Табрис слегка нахмурился: стало вдруг непривычно неловко, он потерялся в том, как бы получше ответить, и тут же разозлился на себя за эту растерянность. Что сказать-то? Обычно о своей несостоявшейся свадьбе Илан не распространялся, говорил только, что ее сорвали, а он, не поладив с толстосумами, подался в Орден, но сейчас почему-то никак не мог решить, сколько слов будет мало, сколько - много, а сколько - в самый раз.
- Да, бывал еще дома, в Денериме, - неловко усмехнувшись, он взъерошил себе волосы и неожиданно брякнул: - Разок даже сам чуть не женился, но... не получилось, в общем. Не доженился, - он искоса посмотрел на Нерию: - А ты? Есть подруги замужние? - и тут же мысленно сам себе дал пинка: ну какие у магессы из Круга замужние подруги? А ее знакомых Стражей он и сам наперечет знает.
  От еще большей неловкости вконец недовольного собой Табриса спас краснолицый крестьянин в ярко-синем кафтане, появившийся со стороны основательного двухэтажного дома впереди и слева по той же улице. Краснолицый бежал вперевалку и явно не жалел сил, желая поскорее добраться до гостей из Башни.
- Стражи! - задыхаясь, гаркнул он еще издали и призывно замахал руками. - Да заждались же, да что ж так долго!.. - он сократил расстояние между собой и эльфами еще на несколько шагов. - Тварь эта... порождение... опять показалась, - остановившись, наконец, прямо перед Нерией и Иланом, краснолицый замах руками, что твоя мельница: - Порождение, черное такое, в этот раз одно, видать, соглядатай какой. Вышло, значит, с полей, потопталось по грядкам с капустой и луком, а потом пошло за бараньи загоны. И бараны с тех пор блеют, как полоумные, а за загонами урчит и рычит что-то, - он перевел дух, шумно сглотнул и вдруг без перехода прибавил: - Может, запалить загоны-то? Но мясник против. А у вас кто за старшего? - теперь, когда основные сведения были выданы, и первый шок прошел, краснолицый переводил взгляд с одного эльфа на другого с явным подозрением и недоверием.
  Настороженно хмурясь, Табрис смотрел в сторону упомянутых бараньих загонов, где уже начала собираться не большая толпа, и пытался сообразить, что могло бы там понадобиться "черному порождению" и как бы поаккуратнее убрать оттуда уже изрядно подвыпивших местных, от греха подальше.

Сконфузиться рядом с Нерией всегда было делом плевым и неприлично быстрым, а уж если ей случалось пошутить или как-то его поддеть, пусть даже и совсем беззлобно, Табрис мгновенно тушевался. Вот и сейчас вышло, как всегда: спутница иронично улыбнулась, и Илан мгновенно потерялся, лишившись на время своей волшебной способности "вы ему слово - он вам десять".
- Нет, я не это! Не про замужних... То есть, я... - он бы, наверное, так и дальше мямлил, как раскаявшийся грешник перед преподобной матерью, если бы не примчавшийся крестьянин, чье появление позволило перевести дух и вздохнуть с облегчением. Пока есть дело, он, Табрис, на своем месте, и опасность ляпнуть что-то не то или выставить себя болваном куда меньше обычного.
  Так что теперь Илан был нарочито серьезен, даже суров и взирал на краснолицего так, словно поставил перед собой цели удачно подражать и Командору, и Мак-Тиру разом. Впрочем, одним суровым видом дела не сделаешь, а он не эрл Амарантайна, чтобы своим видом заставить присмиреть и слушаться перепуганных деревенских или обратить в бегство отряд порождений. Хотя эрл не эрл, а в сегодняшней вылазке командование явно легко и бестрепетно отдали ему. Кому другому Табрис, может и не сказал бы спасибо, но Нерия, как ему казалось, поступала верно: народ и так в последнее время чародеями перепуган дальше некуда, лучше не заставлять их слушаться магессу-эльфийку, даже если у нее на груди грифон блестит.
- Все верно, я за старшего, - коротко кивнув спутнице, он посмотрел на крестьянина. - Но если она вдруг почует какую магическую дрянь, слушаться ее, как святую матушку, а то оглянуть не успеете, как от вас вместе с овцами мокрое место останется, - сделав внушительную паузу, он прибавил на всякий случай: - А палить сами будем, если понадобится. Пошли, посмотрим на ваше порождение... черное такое.
  Как всегда, в редких случаях, когда приходилось в одиночку иметь дело с людьми да еще и отдавать им какие-то распоряжения, Табрис невольно внутренне тушевался, чувствовал внутреннее напряжение и страшно злился на себя за это злость заставляла расправлять плечи, гордо задирать подбородок, да и вообще вести себя наглее и агрессивнее обычного. Сейчас тоже без всего этого не обошлось и, когда "люд честной" расступился-таки, впечатленный молниями, посыпавшимися с навершия посоха Нерии, голову Табрис держал так высоко, будто был не остроухим рядовым из Башни, а законным наследником Мэрика Освободителя.
- Слушать, что вам сказано! - пасмурно потребовал он и прибавил для большего веса: - А то глазам моргнуть не успеете - вся деревня скверной зарастет, что твое болото ряской, - в толпе послышались испуганные перешептывания, и несколько человек попятились и от Стражей, и от пугающих загонов.
  Табрису вдруг стало смешно: разом вспомнились веселые вечера в тавернах и борделях, где подвыпивший народ приставал к Стражам с расспросами о "войне с тварями", и с помощью небылиц иногда можно было получить бесплатно лишнюю кружку эля, иногда - снять девицу покрасивее, а иногда и угомонить разбуянившегося головореза. Судя по устремленным на него сейчас взглядам крестьян, при желании от присутствующих можно было бы добиться и того, и другого, и третьего. Табрис тихо хмыкнул и снова напустил на себя суровость.
- Значит так, - обстоятельно начал он. - Тут вот какое дело: пошли все вон отсюда. Все, все! Даже хозяин, прибавил Илан непререкаемым тоном, услышав робкие возражения, потом обернулся к Нерии и деловито заговорил вполголоса: - Предлагаю вот что: как они уберутся - пойдем туда, куда показали, я посмотрю, что у нас за след. Если и впрямь похоже на порождение, пойдем к загонам, шуганешь его магией, чтобы вылезло, а я уж напрямую встречу. И потом скот посмотрим, не подцепил ли что. А если не порождение, просто рожу начистим, - хмуро закончил Табрис и поднял на Нерию глаза: - Ну как, что думаешь? - он деловито почесал ухо и осмотрелся по сторонам, прикидывая, как будет удобнее при случае вести за собой тварь, чтобы побежала в поле, а не в деревню.

Услышав про силок, Табрис с трудом проглотил с десяток забористых ругательств и так набычился, как будто собирался одним своим видом довести ретивого охотника с курятиной до апоплексического удара. Илан уже открыл было рот, чтобы задушевно поведать старичку, где он, Страж с десятилетним опытом, видел его способы охоты на порождений и куда деревенскому герою следует с ними пойти, когда вкрадчивый голос Нерии решил дело без лишних свар.
- Так их ничем, кроме скверны, и не уймешь, - смущенно хмыкнул Табрис в ответ на похвалу и опустил глаза, без нужды проверяя в очередной раз, хорошо ли ходят в ножнах только сегодня идеально начищенные кинжалы. Подняв на Нерию глаза, улыбнулся чуть смелее: - Ты вовремя про загон сказала: я уже думал его с потрохами жрать. И вместе с его курицей. Эх, где я - там драка, - не то с сожалением, не то мечтательно вздохнул эльф и кивнул своей спутнице: - Идем тогда, попробую... покомандовать.
  Командир из Табриса был так себе, и уверенно в этой роли он совсем себя не чувствовал, но доверие очень хотелось оправдать. Гуся и каравай, впрочем, хотелось тоже, поэтому Илан хоть и сомневался в улове, все-таки почти надеялся, что хоть какой-нибудь завалящий плохонький генлок порадует их своим появлением.
  Со стороны загонов, к которым они приближались доносилось не блеяние даже, а настоящий бараний хор, перемежавшийся дробным постукиванием копыт скотины, искавшей, похоже, выход из негостеприимного дома, а потом к этим звукам примешался еще один - странный негромкий рык, похожий не то на рычание генлока, не то вовсе на медвежий храп.
  Недоверчиво нахмурившись, Табрис по привычке положил руку на эфес кинжала и прислушался к себе. Ни малейшего голоса скверны, ничего похожего на близость порождений.
- Я тоже не чувствую, вообще ничего, - кивнул он Нерии. - Странно все это. Чего всполошились... - крадучись Илан сделал еще несколько шагов к загонам и, полуобернувшись, поделился со спутницей: - Знаешь, может, не врут. Говорят, в позапрошлом году в Гварене трактирщик поутру с пьяных глаз трубочиста за гарлока принял. Может, у них тут тоже кто ретиво трубы чистил? Так чистил, что потом свои не узнали? - Табрис ухмыльнулся и следом за Нерией сперва выглянул, а потом и вышел из-за угла.
  Двери в загоны и в самом деле были так широко распахнуты, как будто овцам не позволяли убежать, а прямо-таки приглашали их это сделать. Из овчарни несло навозом и чем-то еще, теплым и сладковатым, но внутри было кслишком темно, чтобы толком рассмотреть хоть что-то. Уши Илана заинтересованно дернулись и так и прижались к голове, как это часто бывало в предвкушении чего-то любопытного.
- А пошли. Нас двое - оно одно. Чем бы оно ни было... - на всякий случай он все-таки потянул кинжалы из ножен. - Проводим на свежий воздух.
  По неискоренимой привычке всегда держаться впереди мага перед боем и в бою Табрис шагнул в овчарню первым. Впереди виднелось аккуратно уложенное сено, прислоненные к стене вилы и лопаты и еще что-то, издалека похожее на внушительных размеров поилку. В поилке лежало нечто черное и бесформенное, как раз и издававшее, видимо, богатырский рык, пугавший овец. Илан перехватил кинжал так, чтобы удобнее было дотянуться и осторожно потыкать это нечто острием, и тут рык стих. Бесформенное существо вздохнуло, перевернулось на другой бок, издавая навозную вонь, и принялось подниматься из поилки. Табрис отпрянул: на секунду ему показалось, что кожа у существа и в самом деле черная, как говорили селяне, и надо разбираться с ним без дальних разговоров. Обитатель овчарни в свою очередь тоже не жаждал говорить с эльфом: открыв маленькие опухшие глаза он уставился на Нерию, сделал к ней шаг и вдруг явил способность к внятной речи:
- Девица пригожая в пене морской... - сиплым голосом нараспев продекламировал чернолицый. - Друг к другу нас нес... нес... бродяга-прибой... - на этом чтец осекся, на лице его отразилась глубокая задумчивость и он замер, покачиваясь, протянув к Нерии руку и явно пытаясь вспомнить продолжение любовной песни.
  Ошарашенный Табрис вложил кинжал в ножны и в сердцах сплюнул себе под ноги: за эту пьяную рожу точно не дадут гуся.

Табрис не вполне разделял воодушевление Нерии: по его глубокому убеждению за навозного менестреля никто не дал бы и дохлой сухой мухи - сам эльф точно бы не дал - так что рассчитывать приходилось скорее не на вознаграждение, а на какую-нибудь пустую похлебку на прощание да прохладные проводы. Какие уж тут золотые яйца. Тем не менее, в ум и изобретательность Нерии Илан верил почти так же крепко, как в святость Андрасте, поэтому сходу спорить с магессой и выставлять себя болваном не хотел. Вдруг она и в самом деле видит какой-то идеальный путь к их общему богатству и сегодняшней сытости?
- Золотые? - с сомнением проговорил Табрис, рассматривая благоуханного соблазнителя своей спутницы. - По мне, так навозные, а этого добра в Башне и без него хватает, но если ты считаешь... - он осекся, с удивлением наблюдая за тем, как Нерия заботливо склоняется к чудесно спасенному, невзирая на вонь и зрелище, омерзительное во всех отношениях. При виде этой картины Табрис даже позволил себе ненадолго представить, что его сослуживица совсем не так нежна, хрупка и трепетна, как то обычно казалось насчет магов Круга, но додумать эту мысль не успел, поскольку был на редкость быстро и споро увлечен в дальний угол овина.
  План Нерии был прост, прекрасен и дерзок, смущало только то, что, на взгляд Илана, на несчастную жертву со столь грязными целями не польстились бы даже гарлоки, очень уж вонючий и мордой кривой. С другой стороны, если кто-нибудь усомнится в том, что Стражи говорят правду, можно будет спасенного потихоньку пнуть, так, чтобы это было незаметно окружающим, он еще раз выступит с любовной балладой, и тогда нетрудно будет привлечь всеобщее внимание к тому, как страшно бедняга повредился в уме от пережитого. В сочетании с искренней заботой, которую так умело изображала Нерия, и героическим видом, который рассчитывал убедительно напустить на себя сам Табрис, должно было очень даже получится.
- Согласен, - Илан воодушевленно кивнул и на всякий случай повторил, чтобы ничего не забыть: - Тела сожгли, изнасиловать - свиньей. Предлагаю еще вот что, - покосившись на навозную жертву, он тоже для верности понизил голос: - Если кто засомневается, скажем, что он умом повредился от ужаса, поэтому теперь стихи городит при виде всех - остроухих, деревенского старосты, овец, пугала. Ну и можно еще добавить что-нибудь про храбрость, например, отбили мы его от шести, а еще двоих он сам завалил. Деревенские такое любят. Скажем, лопатой, - он кивнул на немалых размеров лопату, прислоненную в углу, а потом неприязненно уставился на будущий источник золотых яиц. - Ты к нему близко не подходи, - сморщив нос, посоветовал Табрис Нерии. - Я его потащу, а ты лучше рядом держись и кричи про всякие ужасы и про то, какие мы были Стражи-герои. У тебя лучше получится, - он чуть было не брякнул "Ты больше красивых слов знаешь", но вовремя прикусил язык: желание не выставлять себя болваном все еще было при нем.
  Глубоко вздохнув и стараясь не думать о том, каково будет потом отчищать доспех, Табрис шагнул к навозной жертве, по-прежнему покачивавшейся по среде овчарни, и закинул ее руку себе на плечо.
- Идем, друг, - он очень надеялся, что голос звучит проникновенно. - Все закончилось. Мы вернем тебя к твоей семье.
- И на берегу!.. - растерянно отозвалась жертва и попыталась упереться ногами в пол, чтобы не дать сдвинуть себя с места, однако эльф сдаваться не собирался.
- И там тоже, - легко согласился он, поднапрягся и, переломив сопротивление, поволок "спасенного" на выход.
  На этот раз вокруг загонов и даже просто поблизости от них никаких зевак не обнаружилось, что не могло не радовать: некому было подсмотреть, а потом рассказать, жгли ли на самом деле остроухие Стражи трупы порождений. Табрис удовлетворенно кивнул и поволок свою ношу дальше, как муравей гусеницу. И только повернув на ближайшую улицу, подал голос:
- Добрые люди! Вы можете выходить из домов и дворов! Больше нечего бояться! Твари побеждены, и скверна вам не угрожает! - переведя дух, он через плечо обернулся к Нерии: - Ну вот, готово. Сейчас набегут. Готовь песню про свинью, - и весело, по-мальчишески улыбнулся.
  Изрядно потяжелевшая ноша у эльфа на плече негромко хрюкнула, всхрапнула и обвисла окончательно: пережитое явно не только пробудило в спасенном поэтическое безумие, но и повергло его в беспробудный сон. Со стороны деревенской площади начали постепенно подходить самые смелые и любопытные.

Как ни странно, самым трудным было не удерживать на ногах всхрапывавшего и то и дело принимавшегося сползать на землю шемлена, не уворачиваться, когда он начинал устраиваться поудобнее и тянулся разукрасить навозными узорами не только форму, но и лицо эльфа, и даже не оставаться трезвым, вдохнув пары, которые он источал. Самым трудным оказалось не ржать. И от того, что "спасенный" частично закрывал ему обзор, и представление приходилось больше смотреть, чем слушать, становилось только труднее.
  У Нерии был до того хорошо подвешен язык, а Табрису досталось от Создателя до того живое воображение, что сейчас озвучиваемые магессой картины так и вставали перед у Илана перед глазами. Хуже стало, только тогда, когда на помощь воображению пришел еще и пытливый ум, подхлестнувший Илана задуматься и представить себе, а как же, собственно, могло быть осуществлено это кошмарное надругательство свиньей. На некоторое время эти размышления придали ему задумчивый, даже скорбный вид, но потом Табриса, на его беду, озарило: пятачком! При определенной ловкости, удаче и относительно небольшом пятачке вполне может получиться. Покосившись на "спасенного" и окинув его оценивающим взглядом, эльф живо нарисовал себе картину, которую они с Нерией должны были застать в овчарне - и позорно провалил задачу не ржать. В последний момент, правда, удалось обуздать абсолютно не подходящий к печальному моменту гогот и превратить эти жуткие звуки в странную смесь кашля и глухого горестного стона.
  Какой-то смелый парень, успевший подобраться поближе к Табрису, чтобы получше рассмотреть его пострадавшую ношу, испуганно отпрянул и сделал шаг в сторону.
- Ты это чего? - опасливо поинтересовался он.
- Так все еще... горестно, - нашелся Илан, поудобнее взвалив на плечо немалого веса тело. Скорбное выражение лица к нему уже вернулось: запах, источаемый "соколиком Эрвином", очень этому способствовал. Эльф сурово сдвинул брови. - Горестно, да, - уже тверже повторил он. - Уж сколько служу и чего только не видал на Тропах, но чтоб такое да белым днем!.. Да на поверхности!.. - сделав вид, что слов не хватает, он демонстративно сглотнул несуществующий ком в горле.
  Табрис не был вполне уверен, что из него получится хороший "ветеран, которого пробрало", но на парня, кажется, подействовало: тот внезапно стянул с головы шапку, отступил еще на пару шагов, а потом с истовой почтительностью уставился уже на Нерию, как раз повествовавшую о том,  какую роковую роль сыграла паленая самогонка в истории пленения Эрвина. Илан как раз успел подумать, что надо бы поддержать магессу не только молчаливым присутствием, но и пугающим, веским словом, выпрямился, приосанился, но тут произошло нечто жуткое: женщина, несколькими минутами раньше радовавшаяся возвращению "соколика" в пару богатырских движений прямо-таки погребла в своих объятиях Нерию, а потом угрожающе надвинулась на Табриса.
- Да это все Нерия, - попытался было оборониться эльф. - Я бы без нее... то есть мы бы оба... - закончить он не успел, поскольку оказался намертво прижат к необъятной груди шемленки и уткнулся в нее носом.
  Обычно Табрис только порадовался бы такому раскладу - женщина в порыве благодарности прижимает его к груди, не стесняясь односельчан и собственного мужа, наверняка ведь есть надежда и дальше зайти! Но это было бы обычно, сейчас же Табрису очень хотелось жить, а невозможность вздохнуть, невероятная смесь запахов самогона, застарелого пота, навоза и цветочной воды и звук хруста собственных костей никак не обещали здоровья и долгой жизни.
- Прилечь бы ему! - просипел Илан, прижав уши к голове и отчаянно высвобождая хотя бы голову. - Прилечь!.. А мне почиститься! А то кто его знает, что там, в навозе, - для верности он сделал страшные глаза прямо в лицо счастливой супруге Эрвина.
  Та, несколько струхнув и пробормотав что-то вроде "Ох ты ж!", споро избавила эльфа от ноши и немного попятилась. Табрис покрутил головой, приходя в себя после благодарственных объятий, задумался, как бы так половчее навести честную компанию на мысль об эле и гусе, покосился на Нерию, но тут из толпы к Стражам выступил высокий седой человек в на редкость нарядной стеганой куртке и венке, косо сидевшем на голове.  Похоже, он вызывал у собравшихся особое почтение. очень уж расторопно перед ним расступались.
- Дорогие Стражи! - зычно возгласил он, взглядом заставив собравшихся притихнуть. - Кто бы мог подумать, что в такой радостный день к нам к самому порогу беда придет. И какая! - человек, в котором Табрис запоздало распознал деревенского мэра, воздел руку к небесам и выдержал эффектную паузу. - Но не совладали с нами твари! А все почему? - он грозно зыркнул на толпу. - А все потому, что вы явиться успели! - теперь мэр поочередно сверлил взглядом то Нерию, то Табриса. - И теперь, значит, мы перед вами в долгу и, значит, свою честь уроним, если не отблагодарим! Во-первых, просим с нами к столу, мы на уши-то не смотрим, - шагнув к Нерии, он приобнял ее за плечи. - У нас тут праздник, дорогими гостями будете, о подвигах своих расскажете, - он упорно тянул Нерию к накрытым на деревенской площади столам. - А там уж и "во-вторых" будет, о награде хорошей поговорим да о том чего вам желается - еды, может, на дорожку, питья или там красоты какой. Уж честь не уроним, не поскупимся.
  Деревенские стали подступать ближе, понемногу окружая магессу и своего мэра. "Не уроним" и "не поскупимся" так и звучало со всех сторон. Табрис прислушался, нервно подергивая ухом, незаметно положил руку на эфес кинжала и подобрался поближе к Нерии, во-первых, чтобы вовремя ввернуть про баклагу эля, а, во-вторых, чтобы не скупились только на что-нибудь хорошее. А то известно, чем свадьбы кончаются.

Когда их потянули к расставленным на площади столам, Табрису показалось, что он свалился в бурную реку и теперь остается только не зевать и побыстрее перебирать руками-ногами, а то утонешь и костей твоих не выловят. Поначалу ему еще удавалось не выпускать из виду Нерию, но когда ему нахлобучили на голову на редкость пахучий венок из веретенки, хрустальной благодати и кровавого лотоса, который немедленно сполз на нос, с обзором стало гораздо хуже, и магесса куда-то пропала. Табрис занервничал, задергался, завертел головой, пытаясь высмотреть свою спутницу, и успокоился, только убедившись, что празднующий народ пока что настроен благодушно, и до свадебной драки еще далеко. А раз так, то, пожалуй, можно было и дать местным выразить свою благодарность, глядишь, при случае удастся и про гуся с элем напомнить.
  Впрочем, гусь был забыт, как только Илан оказался возле стола. Какие уж там гуси! Стол ломился от кровяной колбас и увесистых сырных голов, пирогов с почками и душистых свежих хлебов, пудингов всех сортов и больших мисок с соленьями, корзинок с первыми летними ягодами и жареного мяса во всех видах. От немалых кувшинов исходил смешанный аромат эля, пива и сладкого меда. Табрис так и застыл, сглатывая слюну и во все глаза глядя на это великолепие.
- Да ты что смотришь-то! - рявкнул у него над ухом рослый конопатый парень. - Ты не смотри, ты ешь давай, угощайся! Дурная примета - на свадьбу съесть не все, так что нечего тут, помогай, - и так хлопнул эльфа по спине между лопатками, что тот едва не приложился лбом о столешницу.
- Мне бы ну... почиститься сперва, - немного смущенно пробормотал Илан: плечо все еще пахло не слишком приятно после тесного знакомства с навозным соблазнителем.
- А это быстро, а это мы сейчас, - затараторила вынырнувшая рядо с ним из толпы девушка и принялась увлеченно тереть пострадавший доспех какими-то на редкость ароматными листьями. - ты листьями, давай листьями! Все враз отойдет, - как ни странно, но у нее и правда получалось.
  Увидев, что Страж попался на угощение, как мышь на сыр в мышеловке, а путь к отступлению ему отрезан, деревенские парни и девицы мгновенно обступили его, кто-то со снедью в руках, а кто-то - без всяких приношений, зато с кучей вопросов и жадным интересом к Ордену и вообще ко всему на свете.
- А правда, что Герой Ферелдена сначала летал на архидемоне, а потом убил?
- А ты огра видел? А верно говорят, что Страж огру может руками рога свернуть?
- А верно что вы головы порожденьев сушите и на Башню вешаете, чтобы другие боялись?
- А под землей шибко страшно или ничего?
- А правда, что Стражи по десять раз за ночь могут и при этом у них глаза горят? - это, кажется, все та же девица, которая отчищала его листьями.
  Табрис аж поперхнулся элем, которым невысокий даже для эльфа светловолосый собрат угостил его прямо из своей кружки. Он как раз собирался ответить, что, мол, да, конечно, могут, и по десять, и по двадцать, а глаза вообще светятся так, что будто днем светло, но тут его крепко обнял за плечи давешний конопатый парень.
- Да поесть-то Стражу дайте! - рыкнул он неожиданно зычным басом. - А ты, Афтон, вообще бесстыжая, - внушительно сообщил неожиданный покровитель девушке с листьями и поволок Табриса к столу, не обращая внимания на возмущение остальных.
  И Илан поел. Пожалуй, даже если  бы очень постарался, он не смог бы вспомнить, когда в последний раз съедал столько, да и выпивал тоже. Его сосед по столу сурово зыркал на каждого, кто пытался повертеться поблизости, а сам, судя по вопросам, собирался понемногу подобраться к вопросу о вступлении в Орден. Табрису говорить об этом не хотелось, как не хотелось и вспоминать сейчас свое Посвящение, поэтому он только мычал в ответ что-то невнятное. И вот когда собеседник уже, похоже, дозрел до прямого вопроса, над площадью грянул клич "Танцы!"
- Я танцевать! - мгновенно подхватился Илан, тыльной стороной ладони вытирая рот. - Ноги сами просят, не могу! - и нырнул в толпу, подальше от конопатого и поближе к Нерии, которую еще нужно было найти.
  Нашлась магесса на редкость быстро: толпа прямо-таки вынесла к ней Табриса. Сообразив, что их желания, кажется, совпадают, Илан засиял широкой улыбкой и крепко сжал руку Нерии.
- Приглашаю, конечно! - выпалил он. - Сто лет мечтал! - и потянул девушку за собой, напрочь забыв, что сапоги на нем совсем не для танцев, выпито многовато, а оружие - совсем не то, что в танце нужно.
  Скрипки и флейты настроились, где-то рядом брякнул бубен. Илан замер посреди площади, все так же улыбаясь и глядя на свою партнершу. И вот как тут понять, с чего вдруг дух перехватило? С того, что бежали слишком быстро или с того, что это Нерия и глаза у нее зеленые, как трава под конец лета, и горят ярче болотных огней? И улыбается она так, как будто он - и не он вовсе, а кто-нибудь вроде нее самой, с которым и поговорить есть о чем, и выйти в город не стыдно, и танцевать весело. И венок на ней смотрится лучше, чем на здешних шемленках. Табрис вдруг понял, что нынешний Молиорис очень-очень жаркий.
- Научу, конечно! - запоздало кивнул он и поспешно прибавил: - Я хорошо танцую, - и принялся отцеплять кинжалы и вечный пояс с бутылями. Избавившись от оружия, он шагнул к Нерии, помедлил, потом все же решился: обнял ее и притянул к себе. - Обними меня за шею и держись крепче, это "Сбор гороха", он быстрый. Когда надо, я тебя подброшу, ты только не отпускай меня, чтобы ну... не улететь, - скрипки неуверенно подали голос еще раз, а потом музыка зазвучала в полную силу и пары понеслись по кругу, стремительно ускоряя шаг.
  Табрису казалось, что его несет ветер. Он подставлял ветру лицо, крепко держал Нерию за талию, приподнимая, если под ноги подворачивался камень, все смотрел и смотрел ей в глаза и каким-то шесты чувством угадывал очередные повороты и ухабы, подворачивавшиеся на немощеной площади.