"Не мне сомневаться в твоей мудрости. Я пойду за тобой" - слова прозвучали, и смутная тревога, точившая сердце Талсиана, отступила, на смену ей пришла абсолютная, не омраченная ничем вера: милость великой сущности, обещавшей свои дары, в собственную силу, в архонта, в будущее Тевинтера, величие которого покуда невозможно вообразить, но однажды оно ослепит врагов и осветит путь послушным подданным.
- Твое доверие не будет обмануто, друг мой, - и голос Талсиана едва заметно дрогнул. - Награда, которую мы разделим, превзойдет самые смелые грезы, я знаю.
Прежде, чем начать ритуал, он слегка поклонился Дариниусу, а потом Тень распахнула перед ними свои незримые врата.
Изменчивые тропы казались сегодня особенными, совсем не такими, как обычно: они были будто живыми, пронизанными небывало мощной волей, и это заставляло их то вскипать под ногами, становясь едва ли не физически плотными, то наоборот бледнеть, истаивать и растворяться, как неверный сон на рассвете. Талсиан, чувствовавший себя сегодня не только одиноким странником в Тени, но и проводником и стражем, то и дело взывал к своей силе, чтобы проложить себе и спутнику гладкую дорогу, не пересеченную ничьими ненужными снами, свободную от любых опасностей и чрезмерных соблазнов.
А потом тишина изменилась. Это больше не было сонное царство, полное призрачных отзвуков, теперь здесь словно властвовал чей-то приказ о молчании и нарушить этот приказ было бы позволительно лишь долгожданному гостю, которому прощается то, что строго запрещено другим. Внутренним чутьем Талсиан распознал волю, отдавшую этому краю Тени такой приказ, и потянулся к Дариниусу.
- Наш путь окончен, мой архонт, - прошелестел он. - Здесь нас встретят.
И словно бы в ответ на его слова перед ними открылся вид на дворец, способный великолепием поспорить с главным минратосским храмом Думата, и вереница затейливых, переплетающихся друг с другом лестниц взвилась вверх и потянулась к широко распахнувшимся дверям, перед которыми остановился поприветствовать их сам хозяин этого царства.
Сердце Талсиана не могло не трепетать - от предвкушения, от восхищения перед ощущаемой силой, от смутного предощущения новых времен, которые начнутся сегодня, здесь, от радости верного слуги, который вот-вот вручит своему господину достойный дар. Он обернулся к архонту, и губы его слегка дрогнули в полуулыбке, а затем верховный жрец пригласил спутника следовать за собой.
Ему рады, здесь, где все иначе, чем в недремлющем мире, невозможно, кажется, не ощущать острее даже сами чувства, а здесь радушие никто и не пытался скрыть.
- Учитель, - Талсиан поклонился, почтительно, но не так глубоко, как при встрече с Дариниусом: никогда не следует выражать кому-то больше почтения, чем архонту Империи, на глазах у этого архонта, разве что вместе с ним преклоняешь колени перед божеством. - Я ждал встречи и счастлив вновь приветствовать тебя... Эльгарнан, - странное имя, непривычное для слуха и для языка. Но теперь его необходимо запомнить, приучить себя к ег странной музыке. - Столько раз выразив восхищение своим повелителем и другом, я не мог не подарить ему чудо встречи с тобой, - украдкой взглянув на Дариниуса, Талсиан слегка улыбнулся, словно перед обоими извинялся за минутный порыв. - Мы оба будем благодарны за отдых.
Зал сиял великолепием, и великолепие это было пронизано духом Империи. Только порой при взгляде на до странности плавные линии в резьбе капителей или лепнине, можно было заметить нечто чужеродное, и Талсиан задумчиво хмурился, рассматривая эти детали.
Голос звавшегося Эльгарнаном звучал размеренно, спокойно и в то же время был полон величия. Поверить в то, что это существо, исполненное силы и гордости и одновременно столь милостивое и снисходительное к своим смертным гостям, расточающее им похвалы со щедростью сильного, некогда властвовало над целым народом, было легко. Поверить в то, что подобное существо могло быть предано рабом и ввергнуто им в бессилие и вечное изгнание, было тревожно, почти страшно. Талсиан снова искоса посмотрел на Дариниуса, ловя отголоски его настроений.
В мысли о предательстве раба и низвержении оказалось погрузиться даже легче, чем в наслаждение щедрыми похвалами Эльгарнана. Глубоко задумавшись, Талсиан играл тремя сочными виноградинами у себя на ладони и упустил момент, когда учитель вдруг оказался совсем рядом. Очнувшись, он вскинул голову и встретился с Эльгарнаном взглядом.
- Магия крови - сила невероятная, и по мощи своей, и по сути, - Талсиан улыбнулся, глядя в нечеловеческие глаза. - Что до моих успехов, то... О, это и удовлетворение, и триумф! - глаза верховного жреца ярко вспыхнули. - Я пролил кровь для первого ритуала, которому ты научил меня, и мои заклинания обрели силу, которой не было никогда, стали вдесятеро мощнее против прежних. Я испытал власть крови на рабах, и один из них умер от боли, причиненной одной только магией, а разум другого открылся мне, как ларец со взломанным замком. Вот только после этого он обезумел, - Талсиан досадливо скривил губы, одна из виноградин лопнула у него в пальцах. Теперь он смотрел не на своего теневого учителя - на Дариниуса: - Я словно полон этой силой крови и первыми знаниями о ней, мой архонт, но порой мне кажется, что она, словно поводья норовистого животного, вырывается из рук и ускользает. Я хотел дать ее тебе в руки, но привести для этого к тому, кто в полной мере повелевает ею, - теперь взгляд верховного жреца снова обратился к стоявшему совсем рядом Эльгарнану.
Тень будто вибрировала от напряжения, будто бы пела необычайно чистым голосом.
[NIC]Талсиан[/NIC]
