Его высочество принц-консорт, эрл Амарантайна, Страж-Командор и наконец просто Герой Ферелдена изволили нажраться в зюзю. При всем его пристрастии к спиртному и пагубной привычке останавливаться, лишь завидев дно бутылки (не всегда первой), так пьян, как сегодня, он бывал нечасто. Это и стало причиной конфуза в борделе, когда несмотря на все старания рыжеволосой и очень умелой Шайи, гордый орел так и не взмыл к небесам. Самого Кусланда от длительной возни девушки - а особенно от ее причитаний о натруженной кисти - зверски разморило, и он решил выйти подышать "свежим воздухом".
Таковым его можно было назвать лишь из вежливости; бордель располагался далеко не в самом лучшем квартале Амарантайна, и у его стен витала привычная для местных обитателей, дивная смесь ароматов мочи, блевотины и помоев. Глубоко вдохнув этот славный букет и не почувствовав ровным счетом ничего, он пристроился у стены, с трудом справляясь с завязками на собственных бриджах.
- Тупая шлюха... Морской узел ты мне, что ли, тут затянула?..
Вряд ли его невнятное бормотание и впрямь долетело до окон второго этажа (как оказалось, он устроился прямо под комнатой, из которой вышел минутами ранее), но те распахнулись, и в проеме показалась полуодетая девица с растрепанными рыжими волосами.
- Проспись, урод! - рявкнула она и окатила Его высочество грязной мыльной водой из таза для умывания. - Или ступай к жене!
Не то, чтобы она не знала, кто именно стал гостем борделя маман Аделаиды, скорее пребывала в полной уверенности, что назавтра похмельная голова принца-консорта не сохранит некоторые детали минувшей ночи.
- Мне просто надо отлить, проклятая шлюха! - огрызнулся Оливер, обратив внимания на вылившуюся на него воду не больше, чем на жужжащих вокруг комаров, и только теперь вспомнил, зачем, собственно, столько воевал со шнуровкой. - Сейчас я закончу с этим, а потом поднимусь и зак-кончу с тобой...
- Закончи сам с собой, кретин! - парировала девушка и, продемонстрировав неприличный жест, с грохотом захлопнула окно.
К сожалению, вода, которая с легкой руки шлюхи пролилась на Стража, не была достаточно холодной, а потому никакого отрезвляющего эффекта на него не произвела. Летняя ночь была не по-ферелденски жаркой, и от этого мысли путались в голове, безнадежно увязая в хмельном тумане. Все заботы Башни Бдения, равно как и денеримского королевского дворца, остались где-то далеко позади, потеряв значение. Он прибыл в Амарантайн всего на день по делам, а закончив с ними, не пожелал отправляться в путь в ночь. Где же еще лучше убить время, если не в борделе?..
- Львов корабли Денерим осаждают,
Ох, вмажь ему,
Леди, вмажь! - хрипло и совершенно не попадая в такт, затянул Кусланд, заканчивая со своим нехитрым делом и  с трудом управляясь со шнуровкой.
- Король наш о помощи громко взывает,
Да вмажь ему,
Леди, вмажь! - он слышал, как эту песню лет двадцать назад распевали солдаты в Хайевере, хотя так и не удосужился спросить, о какой такой "леди" идет в ней речь.
- На Мэрика зов солдатик пришёл,
Ох, вмажь ему,
Леди, вмажь!
Тринадцать... тринадцать... тринадцать... - усиленно пытаясь вспомнить слова, Командор не замечал ничего - ни шороха шагов, ни тихого позвякивания металла, которое обычно издает оружие.
- Тринадцать душ за собою привёл.
Да вмажь ему,
Леди, вма...
Закончить ему так и не дали: мир, и без того нечеткий и размытый, вдруг заволокло темнотой, в ноздри пахнуло затхлой ветошью, а собственные ноги подвели, зачем-то заваливая бесполезное тело набок. Дезориентированный Кусланд так и не понял, что на голову ему надели мешок, а с ног сбили ловкой подсечкой. Четко размеренный удар чего-то тупого и тяжелого опустился на его затылок, боль на какое-то время смогла пробиться даже сквозь хмель, а потом все исчезло, и он благополучно провалился в забытье.

Пробуждение было не из приятных: Кусланда мутило, голова, казалось, вот-вот расколется на части, а тело ломило так, будето он много часов провел в крайне неудобной позе. Когда кое-как удалось разлепить опухшие веки - от первого же движения зрачков в голове взорвался фейерверк боли - он смог убедиться, что поза и впрямь была неудобной. Руки связаны за спиной, лодыжки - между собой. Во рту мерзкий привкус не то прогорклого масла, не то дешевого эля, не то просто грязи - видимо, этой тряпкой много чего вытирали, прежде чем использовать ее вместо кляпа для Его Высочества. Язык присох к небу, и больше, чем освободиться, Командору хотелось пить. И проблеваться.
Минуты сменялись минутами, часы шли за часами, но ничего не менялось. Хуже всего было то, что Оливер не мог вспомнить, что с ним произошло - в пострадавшей от удара голове сохранились лишь обрывочные воспоминания о встрече с баннами, бутылке бренди и... и... чьих-то рыжих волосах. От безуспешных попыток восстановить цепь событий снова разболелась голова, и Страж провалился в беспокойный сон, в котором Анора гонялась за ним со скалкой, Логэйн почему-то прыгал на деревянной палке, украшенной головой в орлесианской маске, а Хоу мерзко хихикал, сидя на королевском троне.
Кусланд проснулся со сдавленным мычанием на устах вместо стона и обнаружил, что кто-то на него пялится. Кто-то был бородат, грязен, а смуглая кожа, там и тут показывавшаяся в прорехах поношенной одежды, была испещрена татуировками. Отупевшему от всего происходящего принцу это не сказало ровным счетом ничего, как и тошнотворное покачивание, которое он принимал за еще одно проявление похмелья. Бородатая Рожа вытащил кляп, но прежде чем Командор успел произнести хоть слово, сунул ему в зубы флягу с водой. Это было лучше, чем бессмысленные вопросы, и Оливер не стал сопротивляться, поглощая воду жадно и давясь ею. Затем Бородатая Рожа исчез, и Кусланд снова остался один.
Он не знал, сколько прошло времени с момента его заключения, когда его уединение вновь оказалось нарушено. Заслышав чьи-то шаги, он с трудом разлепил веки и подобрался - насколько мог подобраться, учитывая, как онемело его многострадальное тело. Больше всего он боялся, что это будет другая бородатая рожа, которая снова оставит его одного в темноте, а потому забился в своих путах, яростно мыча и требуя внимания.
Он получил его сполна, хотя стоило рассмотреть лицо склонившейся к нему женщины, как брови Стража удивленно поползли на лоб. Последний раз он видел Изабелу десять лет назад, в "Жемчужине", и хотя та встреча, безусловно, носила самый приятный характер, сейчас особой радости он не испытывал. То есть хорошо, конечно, увидеть хоть одно знакомое лицо, от которого - возможно! - можно потребовать объяснений. Но все равно - какого демона происходит?!
Когда пиратка заговорила о его кляпе, мычание стало еще более энергичным, и Кусланд затряс головой, всем своим видом демонстрируя мирные намерения. Насколько это возможно, когда только и остается, что глаза таращить. Ненавистную тряпку убрали от его лица, и Командор с облегчением вдохнул и тут же закашлялся - свежим воздухом здесь и не пахло.
- Я был... в борделе, - голос слушался с трудом, и он скорее хрипел, чем говорил. - Я все еще в борделе?.. - глупый вопрос, конечно, но другие пока в голову не приходили. Впрочем, шестеренки в той, похоже, начинали работать как надо, хоть и со скрипом, и Оливер сложил наконец два и два. - Я на корабле?.. Какого демона я на корабле?! - он снова задергался, как истеричный шелкопряд в коконе, и прорычал: - Проклятье, Изабела, развяжи меня и объясни, что происходит!

- Естественно, я был пьян! - простонал в ответ Кусланд - каждое слово Изабелы било по многострадальной голове маленьким, но очень злым молотком. Это, похоже, и мешало оценивать ситуацию здраво - он все еще был уверен, что появление знакомой пиратки означает окончание всех его бед, а не их продолжение. И даже ее нежелание развязать его не заставило принца насторожиться. - Но, Создателя ради, откуда взяться благодетельной даме в борделе?.. - снова вспомнились проклятущие рыжие волосы, но как ни силился Страж, никак не удавалось вспомнить лицо под ними.
Оскорбил? Вполне возможно, она же шлюха - стихи он ей читать, что ли, должен был? Попытки вспомнить, что именно произошло в борделе и как он оказался на корабле, снова потерпели неудачу, хотя Оливер и подозревал, что это сейчас не так важно. Куда важнее избавиться наконец от веревок, смыть с себя запах блевотины (очень хотелось верить, что все же своей) и вернуться в состояние уважаемого члена общества. Ну, что-то вроде того.
- Шлюп? - слабо поинтересовался Командор, прикрывая глаза - оказалось, что так голова болит меньше, только тонкие мерзкие иглы то и дело прошивают затылок. - Посреди океана? Я вижу, тебе не терпится от меня избавиться.
Нет, так дело не пойдет. С трудом и проклятиями он все же смог поместить непослушное тело в полусидячее положение и оперся спиной о грязную бочку. Теперь хотя бы можно было смотреть на Изабелу не снизу вверх, точно молящий проситель у трона королевы. При воспоминании о последней боль усилилась, и Кусланд поспешил заговорить:
- Послушай, душа моя, давай будем рас... рас... рассутительными, - сложное слово далось не с первого раза, и его не покидало ощущение, что где-то он все же ошибся. - Твои ребята облажались, но я человек незлобливый и незлопамятный - будем считать, что я и впрямь заслужил это за дурное обращение с... дамой, - покрасневшие глаза многозначительно закатились вверх  - даже толкая дипломатичную речь во имя спасения собственной шкуры, принц не мог всерьез назвать шлюху дамой. - Я погорячился, они погорячились - с мужчинами такое случается. Так почему бы тебе не развязать меня, не развернуть свой корабль обратно к Амарантайну и не доставить мою королевскую задницу в целости и сохранности к вящей радости моей августейшей супруги? - даже улыбка при упоминании Аноры вышла кислой, как подгнивший лимон, но Кусланд честно старался. - Думаю, твои ребятки уже обобрали меня, как липку, и предложить тебе мне нечего - но дай мне добраться до Амарантайна или Денерима, и моя благодарность тебя приятно удивит.