7 Солиса, 9:41 ВД. Бесцветны души, но кровь ещё красна
«Все грехи прощены! Все
Преступники помилованы!
Пусть ни одна душа не знает вины!
Пусть ни одна душа не жаждет
Справедливости!
Волею Создателя я возвещаю
О гармонии всего.
Пусть равновесие будет восстановлено
И миру будет дана вечная жизнь».
Смолкают песнопения у жрицы в устах, но звучат слова эхом, долго еще отражаясь от стен и усеянных мозаиками потолков. Многие из прихожан улыбаются, окрыленные надеждой на всепрощение - радостна эта благая весть, но печально то, что окончена служба. И они расходятся восвояси, оставляя в стенах Церкви самые сокровенные из молитв. Ведь каждая песнь имеет начало. И каждая - свой конец.

«В этот день жаркий зной стал тяжестью его королевской мантии, а мигрень - колючим обручем короны.»

Себастьяну привычна тяжесть его обыденной ноши. Обязанности, что день ото дня не меняются, не оставляя монарху времени даже на сон. Но не это тревожит его. Его тревожит Владычица Лаура - умудренная опытом женщина, вставшая во главе Стакхевенского собора, презревшая политику Джустинии подобно самому принцу. Но ее советы с каждым днем все больше походят на указания, а просьбы - на великие жертвы. И когда она требует отдать сына Горана Ваэля под ее опеку, Себастьян теряет под ногами опору. Ибо Церковь неподвластна ему более - так вещает Лаура не словом, но делом. И принц боится, отчаянно страшится раскола.

«- Я давно хотел вас спросить. - продолжил он, переводя невидящий, немигающий взгляд на выложенную аккуратными плитами аллею, чуть дальше - скрывающуюся в зеленых стенах пышно цветущего лабиринта и голос его слегка дрогнул. - Что вы думаете о Владычице Лауре?»

Его вопрос страшнее любого удара, звонче любой пощечины. Себастьян терзается мыслью - все ли советники согласны с его опасениями? И словно желая убедиться в своей правоте, всего лишь мучаясь жаждой понимания, желанием услышать хотя бы намек на одобрение, он первым делом обращается к Флоре. Но в ответ она молвит о том, что Лаура опасна и принц понимает, что нет иного выхода, кроме как раз и навсегда покончить с грозным соперником, что однажды может подмять своею алчностью королевский престол.

«Она словно бы испытывала терпение принца. Не столь безграничное, как могло бы показаться стороннему наблюдателю. О нет! Себастьян I был весьма нетерпелив как человек и крайне требователен - как монарх. И изредка, предаваясь тоске, он задумывался о том, правильно ли поступает, подпуская Флору так близко к своему сердцу. Кто знает, как глубоко она может вонзить отравленный ядом предательства нож. Способна ли на это леди Хариманн? Принц не знал ответа. И знать, пожалуй, не желал. »

Речь Флоры то лестна, то колка, до того беспардонно изменчива что Себастьян не в силах понять - каковы ее истинные замыслы. Ему кажется, что это подобно предательству. И пусть эта мысль скоропалительна, а в обвинении нет никаких доказательств, он в каждом слове силится найти намек на расправу. Паранойя терзает его острыми, будто когти коршуна, лезвиями. Но в конце-концов, советница соглашается с каждой смутной тревогой, с каждыми подозрениями. И это льстит принцу, отвлекает от тяжких дум.

«Этот день запомнится ему не кошмарным сном о бесконечной череде дел и расчетливых дум, но с леди Хариманн разговором - осторожной, почти малодушной игрой полутонов и теней, недомолвок, что на деле ясны им обоим. В этот день он принял решение, пришедшее проще, чем принц ожидал поначалу. Не замечая, как дается это несчастной Флоре, но принимая ее сделку с совестью как должное. Как непреложную истину, непогрешимую и неизменную.
В этом поединке он одержал практически бескровную победу.»

Владычица Лаура умрет - так решил Себастьян, обеспокоенный упадком веры, что настиг его родной Старкхевен. И решение это, жестокое и бесчеловечное отчасти - не его приговор, но их общая тягота, разделенная с леди Хариманн на двоих.

Отредактировано Себастьян Ваэль (25-10-2015 20:35)