«О, друзья мои, как опасен и сладок сильный яд этого «А ты помнишь?»; как горек напиток из этого «А как-то раз…», когда вокруг тебя носятся старые, забытые голоса и спрашивают и ласкают: «Ты ли это?», и манят, и ласково шепчут: «Все было не так», и насмешничают, и плачут: «Все прошло… прошло…»
Э.М. Ремарк

  Горизонт раскинулся перед взором несостоявшегося короля угрюмыми серыми полями, покрытыми завесой унылого мелкого дождика и ленивой белесой дымкой. Ферелден вызывал у своего изгнанного сына чувства жалости и стыда: жалости в связи со всем тем, что перенесла его испещрённая ранами страна, стыдом от того, что он ничего не предпринял раньше, чтобы свою родину защитить. На Алистере была ответственность, кровяными жилами оплетающая и сковывающая его тело, а запрет на возвращение на родину... Давайте не будем детьми. Алистер не раз и не два уже пересекал границы своей скальпированной земли, хотя всякий раз это давалось ему с трудом. Каково смотреть на расколотую войной бедствующую страну, зная, что в твоих руках была сила исправить если не всё, то хоть что-то. Мучаясь стыдом, Алистер ходил по деревням, за еду ил вовсе бесплатно предлагая свою помощь населению, но не надо обманываться - поступки эти были продиктованы не столько героическими порывами, сколько эгоистическим желанием хоть как-то успокоить рыдающий голос совести. А оставался на ночлег Алистер исключительно в  самых грязных борделях, в целях конспирации. Ферелден запомнил его святошей, не способным за один приём сказать девушке "Привет, как дела?", и последним местом, где его должны были искать в случае раскрытия - дома разврата.
  Более того, Алистер отрастил бороду и волосы, став ещё менее узнаваемым, однако решение это едва не вышло ему боком: обросший бастард стал до опасного похож на своего отца, и ему пришлось отказаться от водных процедур и гигиены, чтобы спрятать по грязью и вшами облик молодого Мэрика, чьи портреты он в изобилии видел в Редклиффе и Денериме. Прилипшие шмотки грязи, грязные жёлтые волосы до плеч и потрёпанный, но верный пластинчатый доспех делали своё дело, нисколько не напоминая сверкающую серебром могучую фигуру отца на дымчатом боевом коне - в каком виде и законсервировал его образ Ферелден. Да и кто бы узнал в хмуром бородатом лице прежнего гладколицего красавчика? Глубокая вертикальная борозда теперь змеилась между его светлых бровей, молодые сечёные шрамы нежно бледнели на щеке и лбу, всё чаще забитые грязью. Нет, узнать короля-изгнанника было решительно сложно.
  Он только что истребил стаю волков, излишне приблизившуюся к маленькой плохоохраняемой деревеньке, и ворующую оставшихся овец, кур и даже живность покрупнее. Две волчьи туши Алистер дотащил до лачуги старой вдовы, которая и пожаловалась ему  на волков, пусть разделает их - шкуры зимой лишними не будут. Маленькая плохо пахнущая старушка накормила его горячим супом, а потом проводила к его привязанного у забора коню, сжимая в трясущихся костистых руках платочек с сыром и сушёной рыбой.
  Алистер распустил поводья, приговаривая:
- Я оставил на деревьях отметки, в ближайшие пару дней может быть ещё сможете найти других волков, - он развернулся к старой женщине. - Времена сейчас суровые, не то что волки, я и сам скоро на скот охотиться начну.
- Как, говоришь, тебя зовут-то, милый?
- Алан, - не глядя на старую, ответил Алистер.
  Старуха рассмеялась беззубым ртом, протянула Алистеру платочек с припасами, и вдруг приблизилась к Алистеру, привстав со скрипом на носочки. Глаза её масляно по-старчески блестели, скомканный рот улыбался.
- Я знаю, кто вы такой, Ваше Величество, - прошипела она совсем тихо, и Алистер мог почувствовать её зловонное дыхание, говорящее о том, что регенеративные процессы в её теле остановились с приходом старости, и она уже начинала портиться изнутри. - Вы не оставляете нас в эти сложные времена, я это вижу. Но я никому не скажу, обещаю.
  Ошарашенный, Алистер долго смотрел в грязное старухино лицо, стискивая зубы и молча шевеля челюстью. Она была совсем крохотной, едва достающей до его груди. А потом он взял её мозолистыми руками за маленькие трясущиеся плечи и склонился, долгим поцелуем отметив морщинистый лоб, как будто не видел снующих между редких волос на её голове вшей, как будто не чувствовал на губах солёный привкус старческого пота. Старуха эта была ему ближе сейчас, чем когда-либо был близок хоть один человек из его семьи. А она, положила свою птичью руку на его предплечье, которое несколько часов назад терзал клыками волк, и Алистер почувствовал, как разливается по руке тепло, как начинает чесаться рана, и как проходит боль. Целительница,  - подумал он, отпуская её и потирая здоровое теперь запястье. - Отступница. Она узнала его секрет, и поделилась своим, и Алистер не сомневался, что она никому не расскажет.
  Старуха, не попрощавшись, зашаркала обратно в свою хижину, и Алистер не двинулся с места, пока ветхая дверь за её спиной со скрипом не захлопнулась.
  "На моей голове может и нет куска золотого металла, оформленного в корону, но я и есть король, и я буду делать то, что делает всякий хороший король". Эта мысль не делала Алистера благородным героем, помогая ферелденцам, он помогал себе. Таким образом он знал, кто он такой, откуда пришёл и куда направляется. Он нужен был Ферелдену, Ферелден нужен был ему - а быть нужным кому-то - большая роскошь, которую не всякий может себе позволить.
  Оседлав своего худосочного коня, Алистер дёрнул поводья и тронулся по недолгому пути в Денерим, чтобы провести ночь в "Жемчужине". Там его укрывала Санга, сама не подозревающая о том, кого именно она у себя привечает. Проституция - вот самый постоянный бизнес. Какие бы времена не настали, в храмах подпольной любви всегда был спрос, и даже Алистер изредка валял здешних шлюх по грязным простыням - молчаливо и без интереса, а другой любви ему отведать не приходилось. Но сегодня его мысли были заняты только одним - вшивой старушкой из пригорода, узнавшей в нём наследника Мэрика. Он был уверен, что его не просто узнать, но произошедшее вызывало волнение. Сколько ещё человек узнают его?
  Вернувшись в бордель грязными закоулками и прокручивая в голове произошедшее, Алистер, поздоровался с мужиком в приёмной и поднялся наверх, толкнув дверь своей комнаты.

Отредактировано Алистер Тейрин (14-08-2015 09:45)

Неадекватного вида сектанты, дурацкие загадки Стража и холодные своды заброшенного храма. Когда Алистер подоспел, сестра лотерингской церкви уже лежала в остывающей луже собственной крови у ног возвышающегося над Урной Оливера. Скандал, едва не дошедший до новой драки, был быстро сведён на нет. "...Она сама напала, Алистер. Она была чокнутой, прямо взбесилась вдруг."
  Ты пролила свою кровь напрасно, Лелиана, потому что сектантов в конце концов тоже пришлось убить, и осквернение праха ничему не послужило. Я даже не успел тебя похоронить, только запачканными в крови руками всё пытался прикрыть веки широко распахнутых глаз, и даже из этого ничего не вышло - я лишь испачкал их красным. Мне было стыдно, но я оставил тебя гнить в компании пары скелетов таких же неудачливых приключенцев."

  Алистер замер на пороге, когда скупое освещение из нескольких масляных ламп высветило знакомое по давним событиям лицо, - и не то, чтобы изгнанный король его не узнал, просто... ну вы же сами понимаете, она была мертва. 
- Дыхание Создателя... 
  Всё те же рыжие короткие волосы, по-орлейски точёные черты лица, едва заметная картавость, когда гостья произносила своё орлейское "р". Правда она больше не была милой. В плавности её очертаний больше не сквозило весёлое природное кокетство, уступив место уверенной в себе нежности в спокойных движениях опавших на подол накидки белых ладоней.
В первую нашу встречу, ты показалась мне... ну, немного "того". Вроде тех церковных фанатиков, которые преподавали мне Песнь Света в монастыре, утверждавших как Создатель снова посетил их за обедом. Но как показало время, в отличие от них, своей веры ты никому не навязывала, только старалась жить по совести, не давая чёрному прошлому проступить в твоих поступках. И за моими добродушными шуточками и подколами насчёт твоей религиозности я не скрывал симпатии. Мне нравилось, что в этом мире, наполненном болью, кровью и страданиям есть ещё место красоте без подвохов.
 
  Чему Алистер так и не научился, так это прятать свои эмоции, и Лелиана могла без особых затруднений проследить, как недоразумение сменяется на лице изгнанного короля недоверием и сомнением, которые в свою очередь наконец уступили... восхищению? О, за это короткое мгновение Алистер уже успел придумать тысячу и одно объяснение появлению Лелианы в своей каморке. Она могла быть демоном, как-то затащившим его в тень, сестрой-близнецом Лелианы из прошлого или... Ревенантом? Однако правда в кои-то веки была намного соблазнительней любых домыслов, ведь возвращение рыжего орлейского барда означало что забвение и тьма не всегда берут вверх.
  - Ты ли это? - сбросив намокшую от дождя котомку, Алистер с несвойственной ему прежде предусмотрительностью наркепко запер за собой дверь и подошёл к своей незванной гостье, явно не доверяя своим глазам. - Лелиана, ты же...Я сам видел!
  Он замолк, вдруг испытав волну горячечного стыда. Андрасте, да он же проверял! Он же видел, как она побелела на его глазах, чувствовал, как под холодеющей кожей исчезает пульс, и у него не было и грамма сомнений в том, что оставляя Лелиану в храме, он оставляет лишь хладный труп.
- Я проверял, я был уверен, что ты умерла. Но мы так спешили, что я... Не успел. Прости, что... не похоронил тебя, - Алистер знал, что порет сейчас абсолютную несусветицу, а потому рассмеялся своим словам - и от облегчения, что старый тяжёлый груз вдруг так неожиданно свалился с плеч. - Извини, что несу такую чепуху, я как раз собирался написать речь на случай, если мой умерший товарищ навестит меня в борделе.
  Алистер давно не ощущал столь позитивных эмоций. Увидеть то, что казалось бы было навсегда потеряно - есть ли бОльшее облегчение? Сколько раз он мечтал о том, что случайно встретит где-нибудь на улицах Марки Дункана, и как тот скажет ему: "Это всё слухи, Алистер, я жив". Сколько раз представлял, как в Денерим заявится Мэрик Спаситель. Но когда видишь перед собой бездыханное тело, надежда умолкает даже перед лицом мечты.
Мужчина снова усадил Лелиану на вяло скрипнувшую кровать, обдав её запахом дождя и конского пота, а сам подтянул к ней покосившееся кресло и сел в него, подавшись вперёд корпусом. Он всё ещё боялся, что появление Лелианы обернётся какой-нибудь мерзостью, но характер не позволял ему из-за сомнений превратиться в излишне подозрительного безэмоционального типа. Я имею право порадоваться, и оно того стоит, даже если радость потом обернётся полынным вкусом горечи на языке. И всё же он не снял со спины щита и не убрал с пояса меча Дункана, потому что беспечности себе Алистер не позволял уже с очень давних пор.
  - Господи, да расскажи же, что случилось? Как это вышло? Ты изменилась... Где ты была всё это время?
  Алистер хорошо понимал, что перегрузил Лелиану вопросами, но слишком нереальным было её возвращение. И боясь, что всё вдруг оборвётся и утонет в  новой череде кровавых событий, Алистер не терял времени почём зря. Он хотел знать всё.

Отредактировано Алистер Тейрин (18-08-2015 20:06)

"Думаешь, мои люди - единственные, кто узнал тебя в этом... обличье?". Мои люди, сказала она, подметил Алистер. По всей видимости служение Создателю Лелиана прекрасно совмещала со шпионской деятельностью, и почему-то мужчина не удивился. Он замечал, как в молодости светлая и тёмная стороны Лелианы борются за правом овладеть её характером, и к настоящему времени результаты битвы должны были уже стать известны: счёт добра и зла в её характере уровнялся в ноль-ноль. Наверное, нет, конечно она убивала, своими руками или нет, Алистер не думал. Но чистая совесть во время Мора - явление столь же редкое как вежливое Порождение Тьмы. А у Лелианы должно было иметься за пазухой хорошее извинение: это ведь во имя Создателя. Андрасте, будь проклято это время! О нет, Алистер не осуждал её, но мысль эта вселяла в него грусть, быстро вызревшую в тугой комок злобы, который пришлось проглотить. Она прекрасно пела, но Мор и обостоятельства превратили этот её дар в ненужное умение - здесь не до песен. А ещё она хорошо убивала и хорошо подкрадывалась, и так уж вышло, что в этом мире подобные таланты пришлись очень кстати, и раз сестра Лелиана уже имеет в запасе "своих людей", значит она вышла на новый уровень своих возможностей. Она оставалась Лелианой, но уже не той, что могла бы беззаботно поболтать на тему туфель, спеть песню у костра или рассказать красивую историю. Это слишком очевидно, Алистеру не стоило надеяться встретить ту самую старую знакомую, только не после собственной смерти, но мы ведь всегда совершаем эту самую ошибку.
Разъяснение с чудесным возвращением к жизни поставило Тейрина в ступор, что сразу же отразилось на его лице:
- Оу, Андрасте... Я... Мне, конечно, сложно в это поверить, сама понимаешь. Но если это правда, твоя миссия должна быть очень важной. В конце концов прах Андрасте ведь тоже действительно помог Эамону хотя ни я, ни Кусланд на это особенно не надеялись. Как бы это не случилось, ты настоящий счастливчик, ты получила драгоценный второй шанс, не часто встречаешь людей, способных этим похвастаться.
  Информация, что преподнесла Лелиана заставила Алистера задуматься: может, Кусланд промахнулся, ударив её? Он в этом сомневался, потому что удары Оливера всегда были скорее точными, нежели сильными. Да даже если бы и промахнулся, рана всё равно должна была быть смертельной. Чтож, если даже сама Лель не знает причины, то и я наврядли до неё додумаюсь...Так что можно подумать на досуге.
  - О чём я думал? Что это значит, о чём я думал? Ты видела, что творится там, за порогом? Страна, которую я должен был оберегать по долгу происхождения, купается в крови и каких-то странных явлениях, а мне прикажешь отсиживаться моря и ждать чего? Что кто-то придёт с армией и за ручку приведёт меня к трону? Или просто сидеть, дрожа над своей жизнью? - голос хотелось повысить, но ведь в борделях и у стен, и у дверей с окнами есть уши, а этой информацией сорить напропалую было жизненно опасно, и пересилив себя, Алистер опутился до шёпота. Встав на ноги, мужчина подошёл к двери и заткнул замочную скважину оторванным краешком бинта, затем снова вернулся к кровати, оставаясь стоять:
- Ты думаешь, мне опаснее жить в Ферелдене, нежели где-то в другом месте? Чёрт с два, Лелиана, агенты Кусланда преследовали меня повсюду, включая самый Андерфелс - не такой уж он идиот, чтобы оставлять в живых настоящего наследника Ферелдена, пусть и за тридевять земель.
  Хмурый, он уселся обратно, упираясь локтями в колени и опустив длинноволосую голову:
- Здесь я могу хоть как-то помогать своему народу, Лелиана. Я делаю что-то настоящее, я создаю разницу, пускай и маленькую - в пару-тройку сохранённых жизней, - голос его смягчился, Алистер снова посмотрел женщине в лицо. Совсем тихо, дрожащим голосом мужчина добавил. - Я слышу Зов, Лелиана. Когда я один, а я почти всегда один, он заполняет мой череп, напоминает, что час близок. Но я не хочу идти на Глубинные Тропы, чтобы перед смертью убивать порождений. Я пришёл в Ферелден, чтобы сделать для него так много, как смогу, пока скверна в моей крови не возьмёт вверх. Более того, я, - он стал говорить очень чётко и вкрадчиво, будто пытаясь утвердить смысл своих слов, - возьму своё наследие. Я стану королём. Именно это даст мне больше всего возможности хоть что-то исправить. Если мне суждено умереть, то я вытяну из предоставленного мне времени максимум. Круги хорошо показали, что совершенно исчерпали себя и не способны продуктивно исполнять свою функцию. Многое нужно изменить, многое утвердить. И оставить после себя достойную замену. Это из-за меня Кусланд сидит теперь на троне, и я должен исправить свою ошибку. Не так давно я встречался с Зевраном, и он готов поддержать меня. Гаррет Хоук, Защитник Киркволла, тоже принял мою сторону. Это уже началось. Теперь я должен связаться с Эамоном и Тиганом, они не откажут мне в помощи, однако я пока не знаю, как подобраться к ним поближе. Они на самом виду у Кусланда... Но я сделаю всё и больше если понадобится. Я итак потерял достаточно времени, а теперь Ферелден нуждается в добром короле как никогда раньше.
  Алистер накрыл руки Лелианы своими одубевшими от мозолей ладонями - неловко и грубовато, потому что уже давно не брал в руки ничего нежнее рукояти меча Дункана. Он знал, что на Лелиану-то он без сомнений может положиться из всех - она бы уж точно не выдала бастарда с его заоблачными планами Кусланду, не после того, что он сделал с прахом Андрасте. И эта уверенность была блаженной: не было нужды сомневаться, можно было говорить свободно, и в кои-то веки разум Алистера был спокоен. Он не знал будет ли хорошим королём, но он знал, что будет добрым королём, и он чётко и ясно видел перед собой: что правильно, а что нет. Он был готов нести ответственность и принимать решения.
- Как видишь, я уже умею произносить вдохновляющие речи - неплохо для начала, если ты хочешь начать королевскую карьеру, - усмехнулся он вдруг, и потом добавил:
- И что ты здесь делаешь? Только дело могло привести тебя в Денерим, могу поспорить. И если бы... Если бы я мог помочь тебе в чём-то, то можешь на меня положиться.

Отредактировано Алистер Тейрин (24-08-2015 09:25)

- Не моё право крови меня волнует, а жизнь Ферелдена, - тяжёлым взглядом проводив Лелиану, промолвил Алистер. - Когда нужно будет принять битву с демонами, вышедшими из Бреши в Ферелдене, к кому ты пойдёшь за помощью? К Оливеру? Станет ли вмешиваться в эту битву Герой Ферелдена? И Порождения, которых время от времени замечают, прущими из-под земли? Насколько я помогу миру, если просто пойду биться с демонами и Порождениями? Один, без поддержки Стражей, разыскиваемый Кусландом, вынужденный прятаться? Я умру, а этой мрази меньше не станет. И подумай, сколько полезного я смогу сделать, если сяду на трон. Мне нужен максимум моих возможностей и свобода действий, только тогда я смогу изменить хоть какую-то частичку того, что происходит. Человек, у которого в руках есть столько силы, сколько дал мне мой отец, не имеет права не использовать её во благо, когда вокруг творится столько ужаса, - голос Алистера понизился, к концу речи. - Я не могу больше молча за этим наблюдать, думая, что хоть что-нибудь могло бы пойти лучше, если бы я не ушёл тогда от ответственности.
  Разговор этот был ему не по нраву, и на языке почему-то обозначился вкус горечи. Свинцовый взгляд его серых глаз застывал на плечах отошедшей Лелианы. При чём здесь вообще жажда власти? Алистер знал себя, и знал, что власть не была его целью, но оставалась средством. Хотя, угрюмо подумалось ему, храмовник, подсевший на лириум, говорит о своём наркотике так же.
  Витязь был рад перемене темы. Да, нескладное на его слух имя Маржолен запомнилось ему. Более того, он помнил день, когда Лелиану почти настигла смерть от рук прихвостней Маржолен; когда раскрылась правда, что вдохновленная сестра из Церкви хранит в своём прошлом дремучие тайны. Он не знал всего, но того, что он знал о Лелиане было для него достаточно чтобы не сомневаться в своём желании её помочь, более того, Алистер полнился готовностью к оперативным действиям - запал в нём оставался всё тот же, что и в юности.
- Я помогу тебе с этой проблемой. Не знаю, что у вас там за разборки, но одна ты не пойдёшь в лапы к этой Маржолен. И тебе может понадобиться пушечное мясо, а я уже давно эксплуатирую себя в этом ключе. Мы можем пойти этой ночью, не думаю, что она будет ждать тебя именно сейчас. Ты знаешь, где её искать? 

Отредактировано Алистер Тейрин (31-08-2015 23:09)

Алистер верил Лелиане, но не слепо. Он помнил чем обернулась просьба такого мудрого с виду Затриана о помощи в истреблении злобных и нехороших оборотней - оборотни в этой истории оказались жертвами, Затриан - трусом, кой факт никак не повлиял на Кусланда в его решении всех оборотней перебить. С тех пор Алистер всегда устраивал феерическое расставление точек над проблемой - чтобы, не дай Андрасте, не учинить несправедливости. И даже рассмотрев в коротком взгляде Лелианы что-то вроде нерешительности, он задавил в себе зарождающуюся жалость и по жиле вытянул некоторые подробности той истории, пока они пересекали рыночную площадь Денерима. Лелиана не смогла бы обвинить его в чёрствости, ведь свои участие и сочувствие Алистер выразил своей полной готовностью ей помочь. Просто с некоторых пор мужчина отказался от роли слепого ведомого другими щенка; и в том, что скупо поведала ему Лелиана Алистер быстро и ясно разглядел свою позицию. Но даже несмотря на это, первой его целью было дать Лелиане возможность завязать с Маржолен разговор. Он всегда разбирался в проблеме, прежде чем рубить узлы. И визит их к орлейскому барду в гости должен был окончательно помочь королю-изгнаннику определиться.
- Такие предательства нельзя оставлять без последствий, - с некоторой черствостью в голосе, негромко произнёс мужчина, когда его спутница всё-же обрисовала для него суть их с Маржолен истории. - Если подлость сходит человеку с рук, он воспринимает это как разрешение действовать так же и впредь. Нужно заставлять их жалеть о своей жестокости, либо хотя бы дать понять, что их подлость будет встречать настоящее сопротивление.
  Алистер научился не стесняться выражать свои мысли, которые могли звучать излишне серьёзно и самонадеянно. А говорилось это легко по той причине, что король свои убеждения применял на деле, а, значит, мог выражаться без зазрений совести.
   Он смутно представлял, что их ждёт в этом не по-орлейски простеньком домике, но не сомневался в себе, потому что знал - действует по совести. Лелиана в последний момент тоже вся подобралась, дав понять, что действо началось и занавес открыт.
  Алистер был готов к тому, что дверь придётся взламывать, когда глухое дерево перед ними легко отворилось от одного прикосновения его ладони. Мельком глянув на Лелиану, Алистер кивнул ей и вошёл в прихожую, где у следующей двери негромко переговаривались два здорового вида охранника с тяжёлыми ножнами на бёдрах. При виде открывшейся двери, они лениво выпрямились и встали по своим местам, не удостоив вошедшую пару ожидаемой битвой, что изгнанному королю совсем не понравилось. Ох, права была Лелиана, ничего Алистер Тейрин не знал о Маржолен. Зато Маржолен знала вполне себе достаточно, чтобы так открыто ожидать визита своей учиницы в сей поздний час.
- Тебя ждут, - солидно пробасил один из охраны,  латным кулаком ударил во вторую дверь, и та послушно отворилась на хорошо смазанных петлях, обдавая Лелиану и Алистера теплом хорошо протопленной комнаты. До слуха спутников донеслась тихая приятная музыка и негромкий певчий голос, приятно пахнуло свежезаваренным кофе, хорошим, изысканным табаком и каким-то горьковато-сладким парфюмом - запах подкупающий, приятный, но ненавязчивый. Цветочно-травяной запах волос, шеи и одежды Маржолен, не менявшей своих хорошо подобранных, точно выбранных духов с тех самых пор, как Игра вовлекла её в свои водовороты. 
  Она сидела в большом кресле рядом с невысоким столиком, с достоинством и точной деликатностью поднося к тонкогубому рту чашку тонкого фарфора, из-под покоющегося на острых коленях пледа выглядывали по этикету скрещенные тонкие лодыжки в странных на алистеров туфлях. Она постарела. Губы её, всегда выражающие деликатную улыбку, были теперь окружены тонкими трещинками морщин, у внешних уголков глаз лучились гусиные лапки. Чёрные короткие некогда волосы убраны косами, в сплетении которых можно было угадать редкую раннюю седину. Чопорная её худоба выделяла высокие скулы на костистом лице, и это её старило, хотя Маржолен не так давно перешла четвёртый десяток.
- А, Лелиана, девочка моя! - с неподдельным гостеприимством в голосе воскликнула орлесианка, не выпуская изящной чашки из тонкопалых узких ладоней. Орлейский акцент её был страшен непривыкшему уху, и всё же голос её - высокий, с едва заметной хрипотцой располагал к себе. - Ты наконец пришла, извини, что встречаю тебя в таком виде. Вечерний кофе в одиночестве - вот какую привычку я приобрела в Ферелдене. Ты знаешь этих собачников, они могу ввалиться к тебе в дом в любое время. Вот и ты совсем растеряла чувство такта, и даже Орлей из тебя этого не выбил. Ты можешь увезти собачника из Ферелдена, но не можешь вывезти Ферелден из собачника... Но это ничего, как видишь - я могу вас достойно принять. Может, тебе и твоему другу хочется кофе?
  Лет десять назад такая речь заставила бы Алистера пристыдиться, попросить у Маржолен прощения за столь поздний визит и понуро топтаться у входа. Но в тот момент, когда мужчина увидел, что дом этот ожидал их появления, не сложно было остаться уверенным в том, что женщина эта зломудра.
- Не заговаривай нам зубы, мы знаем, что это ты покушалась на Лелиану. Твои наёмники выдали тебя, - пылкий и гневный выпад Алистера отскочил от Маржолен как горох от каменной стены. Тонко улыбнувшись и изящно качнув черноволосой головой, она прицокнула языком и даже не взглянула на витязя:
- Что за манеры у твоего друга, так врываться в разговор? Я заметила, здесь так принято, - она поставила чашку в белое блюдце и взяла со стола каменный мундштук с тростниковой сигаретой, с танцующим на её конце сладковатым дымком. - Зачем же злиться на такую мелочь? Как видишь, Лелиана здесь и даже решила меня навестить. Я знала, что парочка наёмников для тебя ничто, моя красавица, это было своего рода приглашением. Я не хотела быть тривиальной, а ты ведь любишь поострее, о, Лелиана. Я доставила ей удовольствие, посмотри, разве она не довольна собой и тем, что "раскусила" меня? Я знаю свою прелестную девочку, знаю как саму себя.
  Её взгляд посланный Лелиане был долог, сквозил приятной томительной ностальгией, сквозил змеиной нежностью:
- Как ты изменилась, птичка моя, как похорошела. Ты была прелестным дитятком - увлекающаяся, страстная. А теперь... Ты расцвела, - бард глубоко затянулась своей сигаретой, и меланхолично склонила породистую голову. Музыка доносилась из-за закрытой двери соседней комнаты: там кто-то пел балладу и играл на лютне.
- А ведь я всё это время была с тобой. Я была рядом, когда ты была со Стражами, я видела твою трагедию, я слышала каждый твой шаг. Я ждала, когда же ты придёшь, и вот ты здесь. Нам ведь хорошо было вместе, да, моя певчая птичка?
  Алистер посмотрел на Лелиану, на грани понимания ощущая, что история между этими двумя женщинами явно была гораздо сложнее, чем он себе представлял. Он явно был лишним в этой истории, но оставлять подругу на съедение этой орлесианки, само собой, не собирался.

Алистер взирал на Лелиану, как младенец - на сложный фокус. Её ведь словно подменили; и злобная  усмешка, приютившаяся в уголке её губ давала недвусмысленные обещания. Если раньше Алистер плохо представлял в себе концепцию слова "бард", то именно ход Лелианы окончательно оформил для него этот размытый образ. Здесь при нём развернулась битва, стороны которой атаковали друг друга неожиданностями и защищались хладнокровием, и королю-изгнаннику это не очень-то нравилось. Гораздо проще разить противника мечом, чем подыскивать в памяти изысканный способ вежливо загнать его в угол. Одно слово: Орлей.
  Лелиана, слава Создателю, однако не юлила и не скользила как угорь между пальцев: она просто поставила Маржолен перед фактом и с умом связала и переплела все данные задачки: старое предательство, секретные документы, Алистер, политика. Ай да Лель! Витязь остался в восхищении. 
  Тонкие губы Маржолен сузились до ниточки, когда она укоризненно покачала головой:
- Господи Лелиана, ты вконец запачкалась этой пейзанской ферелденской прямотой! О леди так не говорят, во всяком случае в лицо, - лишь на долю секунды взгляд Маржолен замер неподвижно, и всё же женщина поднесла к губам мундштук, и глянула на Алистера с новым интересом. - Надо же, я слышала, что когда-то Лелиана путешествовала с бастардом короля Мэрика. Значит, это правда, и ты льстишь себе мыслью о троне? И Лелиана, конечно тебе в этом помогает. Я вижу, ты горячий молодой человек, но займи у Лелианы пару минут и поразмышляй о том, как ловко та, что называет тебя другом использовала тебя в своих планах. Посмотри, какая она хитрая, какая двуличная. Наверняка всего час назад она была самой прелестью и добром, а теперь глянь сколько в ней отравы. Когда-нибудь и ты поймёшь, что никогда её не знал на самом деле. 
- А мне кажется, что поразмышлять стоит твоим помощникам - не окажутся ли она когда-нибудь на месте Лелианы? - в свою очередь разродился не совсем изящным выпадом Алистер, сложив руки на груди. - Именем королевской династии Ферелдена: ты будешь арестована и доставлена ко двору Иператрицы Селины. Сдавайся, и все разойдутся по домам целыми.
Маржолен всплеснула руками и рассмеялась, элегантно прикрывая ладонью рот:
- Давно я не видела таких дурных спектаклей. Как ты опутала его, моя девочка, что он так покорно бежит на твоём поводке! Я знала, что у нас всё так кончится, Лелиана. Ты бы обязательно пошла против меня, ведь на твоем месте я бы сделала то же самое. Взять их!
  Алистер выхватил из-за спины меч, заслонился щитом и приготовился к битве как раз в то время, когда двое из прихожей ввалились в комнату с оружием наголо. Места для раздольной битвы в доме не было, и Алистеру оставалось только порадоваться кретинизму своих противников: ну кто же для битвы в закрытом пространстве бок о бок с союзниками выбирает двуручное оружие? И всё же охранники оставались непростой задачей, с которой пришлось бы считаться в любом случае. И устранять таких придётся первыми. Зато вторая комната признаков присутствия больше не подавала: лютня молчала. И судя по взгляду Маржолен, добра ей это молчание не сулило. Ведь в самом деле, зачем простым пешкам убивать бастарда короля Мэрика и впутываться в очень крупные политические игры, о которых в их контрактах ничего не говорилось? Лицо Маржолен потеряло свою расслабленность.
- Взять их! - едва повысив голос, повторила она, рванув дверь комнаты, когда её перебил голос Алистера:
- Не дай ей уйти, Лелиана! - под чем подразумевалось, что этих двух мужланов витязь берёт на себя. Особой уверенности их взгляды не выражали - они тоже слышали про бастарда Мэрика Спасителя, чьи черты запросто можно было разглядеть в окаменевшем лице витязя.
Разогреваясь, Алистер раскрутил клинок Дункана в своей кисти, и с боевым кличем принял бой, давая Лелиане шанс разобраться с бывшей наставницей.