Утро не задалось с самого начала, в этот раз на лесопилке в качестве сторожа, повара и уборщика - оставили Андерса. Маг уже в который раз проклинал себя за то, что решился полгода назад добавить несколько трав, найденных в лесу, в пищу. Это привело к ужасающим последствиям: посчитав, что от целителя больше пользы, когда тот занят готовкой - его чаще других начали привлекать к подобной работе. Андерс, наверное, даже обиделся бы, если бы не всеобщее счастье, с которым вечером его напарники набрасывались на рагу. Люди тут были не любопытствующие, да и держащие все догадки при себе, так что последние два месяца целитель ходил на охоту со своим волчонком, стараясь наконец научиться не шуметь и используя свою магию для добычи пропитания. Чаще всего целитель просто пускал в животное заряд молнии посильнее, чтобы суметь парализовать, а волк старался прикончить добычу. Не всегда успешно. Впрочем, стабильно снабжать ребят мясом - у мага получалось блестяще. Впрочем, летом целитель старался обходиться живностью поменьше, на жаре все быстро портилось, а своего погреба у лесорубов не было, мотаться же каждый раз в деревню, оставляя у кого-нибудь сердобольного продукты - откровенно надоедало.
С уборкой маг покончил достаточно быстро, больше всего пришлось повозиться, чтобы убрать остатки их с Райго изысков: опилки, бракованная фигурка ястреба, кривая лисица, почему-то с четырьмя ушами. Маг, посмеиваясь, рассматривал эти кошмары и в очередной раз не нашел в себе сил их выбросить, грузил к себе на полку, где места было катастрофически мало. Его собственная коллекция уродцев, хотя прогресс явно наблюдался. Может, не такой хороший, как хотелось бы Андерсу, но вполне заметный.
Первое время целитель любил оставаться наедине с собой, но сейчас он отчетливо ощущал легкую тоску и одиночество. С тех пор, как они с Духом смогли начать мирно сосуществовать, отступник вспомнил, какое это удовольствие - говорить, о чем угодно, с кем угодно. После года жизни бок о бок с этими удивительными людьми, целитель оттаял, перестал чураться, перестал сводить на нет все попытки разговоров, открывать прошлое он все так же не смел, а они и не спрашивали. Но Андерс сам не заметил, как с упоением начал рассказывать о свойствах различных трав, рассказывая о их применении в лечебных целях, а не только кулинарии, неожиданно понял, что с удовольствием и легко шутит, не стараясь никого поддеть. Даже помог Берверу с обольщением одной милой селянки, как раз в начале весны у них была свадьба, на которой Андерс лихо отплясывал с кем-то, пил что-то градусное, лихо дающее в голову, смеялся и дал себе полную волю. А потом месяц вздрагивал в страхе, вдруг сболтнул лишнего или сделал, зная себя, целитель мог ведь устроить самое настоящее магическое светопредставление на радость молодоженам. Слава богу, но за это время привычка использовать магию только для охоты дала результат, так что ничего ужасного не случилось, за исключением пьяных бредней вроде «а я с другом на дракона ходил». Все восприняли это как пьяную похвальбу перед красивой девушкой, девушкой которую бедный маг и вспомнить толком не мог, а при осторожных попытках выяснить, не затащил ли кого на ближайший сеновал нарывался на безудержный смех товарищей, которые пытались найти убежище под ближайшей лавкой. Ужасные личности. Впрочем, это был первый раз, когда воспоминания не принесли магу горечи разочарования в себе, мире и бесконечного чувства вины.
Окончив уборку, маг вышел из дома, стаскивая на ходу грубую рубаху зеленого цвета и кидая ее на лавку, устремился к бочке с водой. Андерс любил лето и тепло, слабо реагируя на высокие температуры, разве щурился от слепящих лучей, как все прочие. Взяв ковш, маг несколько раз облил себя, довольно отфыркиваясь и зябко поводя плечами, вода была еще достаточно холодной, спрятанная под навесами и закрытая хвойным лапником, как раз самое то в жаркие дни. Целителю, впрочем, хотелось больше не охладиться, а избавиться от пыли и запаха пота, неистребимое чистоплюйство как оно есть. Кто-то ткнулся в ноги отступнику, прямо под колени, и едва не свалил в бочку. Андерс с сердитым рыком уставился вниз, на наглую серую морду, волк смотрел совершенно невинно, но точно ликовал. Не питомец, а один сплошной кошмар.
Живот призывно заурчал, нарушая идиллию, тихо хохотнув, целитель отправился к дому, не заботясь о мокрых волосах, не собираясь искать полотенце, он накинул вновь рубаху и отправился на поиски провианта. Досадливо откидывая липнущие к лицу светлые пряди волос, маг занялся подготовкой обеда. Отрезав кусок вяленого мяса, прихватив хлеба и флягу с травяным отваром, маг вновь покинул уютную прохладу и сбежал жариться на солнце. С удобством устроившись на лавке, целитель впился зубами в жестковатое мясо, напрочь игнорируя нагло лезущего к нему волка, пытающегося лишить хозяина всей его нехитрой снеди. В очередной раз отпихивая эту наглую рожу, недавно в одиночку прикончившую двух кролей (и куда только влезли, спрашивается?), Андерс невесело размышлял о своем будущем. Ему, бесспорно, нравилось здесь, в этом тихом и уютном месте, где люди не пытались вытрясти из него душу, терпеливо ожидая, когда нервный маг сам пойдет им навстречу. Здесь было как-то особенно хорошо и спокойно, так просто и понятно, так легко, так... реально, а от того еще более сказочно. Никакой демон, никакая иллюзия не могла создать места лучше. И все же воспоминания тяжким грузом лежали на плечах. Имел ли маг право после всего совершенного упиваться и дальше этим спокойствием, практически счастьем? Нет. Тем более, после того, как последний заезжий торговец поделился свежими сплетнями. Поговаривали, что будет собран Конклав, где, вероятно, будет решено будущее магов. Эти истории тревожили отступника, как и странное, неясное, но очень знакомое чувство, которое ему было так сложно описать. Ему бы радоваться, но упорно зудело и жгло ощущение чего-то большего. Так примерно маг дергался, когда они в костной яме нашли высшего дракона. Спасибо Гаррету за незабываемый опыт.
Однако мыслей о том, что делать дальше - не было. Маг понимал, что ему следует окончательно разобраться с Духом, раз и навсегда, поговорить с ним, окончательно понять, где начинается один, где заканчивается другой. Сам целитель не мог сделать этого, Справедливость хранил его от кошмаров Стражей, от скверны в крови, которая порождала ужасающие видения, от демонов Тени. Целитель просто спал, без каких-либо видений, что гарантировало телу стабильный отдых. Но по той же причине в Тени был только Дух, но не сам маг, это выяснилось в ходе веселого эксперимента с одним мальчишкой, которого Гаррет решил выручить. Ощущения, мягко говоря, не самые приятные. Это было странно - помнить происходящее, видеть отблесками в чужом сознании, но не иметь никакой власти вмешаться.
Андерсу нужен был кто-то, достаточно безумный, чтобы согласиться ему помочь и достаточно надежный, чтобы не перерезать целителю горло. Для этого магу следовало покинуть лесопилку, что и было главной проблемой. Отступник прекрасно осознавал свои силы, любая попытка выйти в свет - сведет на нет все усилия, мужчина не обманывался больше на свой счет, его воли и сил не хватит. Гнев опять заполнит его до краев, и он помчится разыскивать ближайших храмовников и магов, одних карать, а другим добро причинять. Однако целитель так же понимал, оставшись здесь - так и не сдвинется с мертвой точки. Были ли у него варианты? Ждать чудо, вероятно. Погруженный в невеселые думы, мужчина пришел в себя, почувствовав, как жжет кожу на носу и что волк подозрительно пропал из поля зрения. На автомате залечивая легкий ожег, мужчина сразу же уставился на лавочку, где на тарелке должно было лежать мясо, но не увидел даже тарелки, которая вскоре была обнаружена за спиной у целителя. Там, прячась под ступенями, ведущими в дом, волк счастливо уничтожал обед хозяина.
- Ты же сырым мясом питаться должен, там специи, травы! - возмущенно заорал маг, питомец на момент замер, смешно фыркнул и продолжил прерванное занятие, наглядно показывая  - все это ему не помеха. Беспомощно проведя рукой по почти высохшим волосам, целитель только весело усмехнулся, проклятый блохастый вновь обставил его и был весьма этому рад. Допив травяной отвар и прибравшись за собой, отступник наконец был готов приступить к последнему поручению. Следовало бы утром заняться этим, а не в самую жару, но, как и всегда, хороший план приходит слишком поздно в голову мага.
Скептически поглядев на свои латанные штаны, Андерс с неудовольствием подумал о своем внешнем виде, что тоже стало для него характерно совсем недавно, помнится после объединения собственная внешность вообще не волновала целителя, главное, что чистый и гладко выбрит, хотя со вторым тоже были проблемы. Вот и сейчас маг раздраженно почесал щеку, уколовшись о собственную щетину. Просто победитель! Оставалось надеяться, что это придает ему более внушительный вид. Надеяться.
Глядя на это резное великолепие, целитель мрачно костерил Райго, который с ехидной улыбочкой просил его занести в дом старосты это творение мастера. Нет, столик, может, и не был сейчас неподъемным грузом для мага, который наравне со всеми перетаскивал стволы деревьев, колол дрова и привык к физической нагрузке подобного рода. Но к старосте не хотелось. Дочка у него была, как это и бывает, первая красавица в их поселении, хотя, по мнению Андерса, это наглая ложь, немногочисленная косметика и какие-никакие, а все же отличающиеся от селянских, наряды. Первая модница смотрелась совершенно бледно для мага, который видел настоящих аристократок, побывал во множестве деревенек и городов и знал совершенно разнообразных женщин. Часто он бывал с ними знаком близко и тесно, с милыми застенчивыми цветочками, с бравыми воительницами. Маленькая жеманница не могла переплюнуть даже рыжеволосую Вельну, свою соседку, очаровательные веснушки и пронзительные зеленые глаза, делали эту особу с острым языком и почти мальчишеской фигурой - особенной, придавали изюминку. Но ребята были свято уверены, что влюбленная дочка старосты - это то, что доктор прописал их иногда слишком вежливому другу, любящему выражаться длинно, путано и красиво, что девушкам крайне нравилось, конечно, но не приводило ни к чему.
С тоской думая о предстоящей пытке в обществе слишком уверенной в себе зазнайки, целитель подхватил столик и, не особо обращая внимания на припекающее солнце, отправился навстречу чудовищу. Пусть это и была девушка, которой недавно исполнилось восемнадцать, но глядя в хитрые жадные глазищи местной красотки, что хищно осматривала его и была уверена в том, что благодаря отцу можно заполучить все... О, Создатель, люди, женщины, все везде одинаково. Что в маленькой деревне, что в столице.
Достаточно небольшое поселение почти на берегу реки, располагалось в пятнадцати-двадцати минутах ходьбы, так что расстояние это маг преодолел легко и играючи. Ну почти. Под конец не выдержал, поставил столик прямо перед крыльцом дома старосты, переводя дух. Из-за дома послышались голоса, а после навстречу ему вышли и сами хозяева. Высокая, худощавая женщина устремилась к нему первой, жена старосты шла быстро, стремительно и непреклонно, ее пшеничные волосы, еще не тронутые сединой, были собраны в тугую косу, а в уголках ее глаз и губ было много морщинок, тех, что бывают у людей, что часто улыбаются. Карин нравилась магу, она была достаточно образованна, немного суетлива, и в ее голосе проскальзывал едва слышимый акцент, опознать который мужчина так и не смог. Следом шел ее муж, невысокий, полноватый и весьма сердечный мужчина, Андерс с радостью пожал старосте руку, вежливо склонился перед его женой. Вся нерешительность о входе в их дом испарилась, стоило Карин шепнуть ему насмешливо, что ее дочь сегодня у подруги. Магу совершенно не хотелось ссориться с семьей старосты, но их дочь - это действительно настоящее испытание, впрочем, родители были на стороне целителя, может, считали, что немолодой уже лесоруб не лучшая партия. Сам отступник не стал бы с ними спорить в этом и разубеждать, хотя холостой лесоруб - это точно лучше, чем опасный, разыскиваемый отступник. К тому же еще и одержимый.
Торжественно внеся в дом стол, маг вежливо распрощался, и поспешил ретироваться, пока первая красавица не вернулась; надо отдать девушке должное, та умудрялась появляться совершенно невероятными и необъяснимыми способами подле него всякий раз, когда маг оказывался в деревне. Это еще одна причина, из-за которой тот старался пореже сюда заходить, предпочитая покой, лесной антураж и наглого волка, единственного, способного оградить своего хозяина от чересчур любвеобильных девиц.
Солнце решило спрятаться, и маг досадливо цыкнул, глядя на темную тучу, что так неожиданно выползла из-за холмов. Следовало поспешить и вернуться - скорее всего, скоро пойдет дождь. Привычный предгрозовой воздух, душащая духота и легкое напряжение, электрическими зарядами пробегавшее по коже - были верными признаками того, что вечером волк опять будет горестно завывать, слушая, как стучат капли по крыше, беся этим всех окружающих и самого Андерса.

Отредактировано Андерс (15-08-2015 13:20)

Бредя вдоль главной дороги (да и было-то тех дорог в деревеньке не так много), целитель с неудовольствием подмечал, как запылилась обувь, покосился забор у Инги, обещая магу новую порцию работы и чрезмерной заботы любвеобильной вдовы, и как за спиной слышна поступь лошади. За эти годы целитель привык не дергаться на этот звук, да и привычный шум от доспехов отсутствовал, в большинстве своем, все, что не в тяжелых латах с пламенеющих на них мечом - не так опасно. Послышавшиеся, впрочем, после шаги, едва ли не переходящие на бег, заставили подозрительность поднять голову и неодобрительно зашипеть на мага, отступник уже собирался обернуться, когда...
Споткнулся и едва не улетел на землю, здороваться с ней носом. Сердце взяло бешеный ритм и так билось о грудную клетку, словно стремилось пробить ее и вырваться наружу. Андерс дрожал, то ли от шока, то ли от страха, он чувствовал, как его потряхивает, а во рту становится мучительно сухо. Голос из прошлого, такой же, каким был раньше, столь же спокоен и привычен, как и в любой день в лечебнице, когда Гаррет звал заработавшегося мага, с головой уходившего в какое-то дело (и бывшего в такие моменты подарком для храмовника). Раньше целитель мог только подпрыгнуть, словно в зад ужаленный, и стремительно обернуться к Хоуку, чтобы пару секунд сдерживать рвущиеся с языка ругательства, а после со смешком устремиться навстречу. Сейчас для этого не было сил: страх, отчаянье и затаенная радость - накрывали мага с головой, руша его оказавшийся таким хрупким самоконтроль, ломая все, что целитель так долго и упорно выстраивал; гармония маленьокго уютного мирка разрушалась от нескольких простых слов. Ощущение вины затопило Андерса с головой, он прятался здесь, словно имел на это право, он все еще стоял спиной к лучшему другу. Другие сгорали в собственном огне, маги погибали ради свободы, в то время как сам отступник столько лет потратил на то, чтобы научиться сдерживать себя. И посмотрите, как ничтожны были эти поступки. Похоже, это уже крест на всю жизнь, он вечно будет убегать, не важно, почему, от чего и зачем.
Хоук случается, случается, когда вы прячетесь от мира и себя, когда вы уже готовы сдаться и остаться в деревне, где точно не причините никому вреда. Он случается так неожиданно, что ощущение собственной беспомощности не отпускает и на миг, самоедство вгрызается с небывалой силой. Потому что Гаррет может быть идеалом, кем-то, на кого хочется походить, а не отсиживаться, забившись в самый дальний угол. Отступник оборачивается резко, стремительно, но так и не смеет смотреть в глаза другу. Отмечает запылившуюся одежду, лошадь, что явно прихрамывала и сейчас осторожно поджимала ногу, подкова то ли слетела, то ли износилась до такой степени, а может, и вовсе была плохой и повредила бедному животному копыто. Маг думал о всевозможном бреде, сосредотачивал свое внимание на мелочах и страшился поднять взгляд выше заросшего подбородка. Так, мужественная борода на месте, в бороду отшельника не превратилась.
Следовало что-то сказать, а не изображать статую, но маг не мог, он был беспомощен, как слепой котенок, не в силах найти нужные слова. Просить прощения за все грехи, наброситься на друга с беспокойством и выпытать, все ли хорошо и цел ли он сам, а может, и вовсе стоит вновь бежать, чтобы не увидеть горького разочарования в чужих глазах или презрения. Маг был готов ко всему, что Хоук со временем возненавидит отступника, который сорвал и его планы, и всего мира в целом, ждал, что его уход воспримут точно так же. Хотелось оправдаться, отчаянно  захлебываясь, рассказывать об этих годах, о том, что они со Справедливостью пытаются, что у них почти получилось!
Та, редко просыпавшаяся, часть сознания, которая отвечала за работу мозгов, упорно требовала посмотреть Гаррету в глаза и перестать истерить. Целитель очень редко прислушивался к этой своей стороне, и, видимо, зря. Это был все тот же Хоук, таким, каким его запомнил Андерс, может, пара новых морщинок, может, в глазах нет какого-то огонька, но это был его друг. Бесспорно крайне уставший и смотрящий прямо на него, так легко и спокойно, словно для него не было этих лет. А может, целитель просто хотел так думать.
- Гаррет, - маг думает, что должен сказать что-то еще, важное и правильное, но даже имя друга дается ему с огромным усилием, а голос хриплый, болезненный и тихий. Чувство ирреальности, неправильности всего, захватывает отступника с головой, нужно было сделать что-то, чтобы не сорвало окончательно остатки здравого смысла, укусить себя или Хоука, нырнуть в бочку с водой на худой конец. Впрочем, рядом не было бочки, начинать себя грызть на глазах у друга после столь долгой разлуки - не лучший вариант, равно как и пытаться укусить его. Вряд ли поймет и оценит.
Следующее решение приходит к нему спонтанно. И так же, без любых предупреждений и слов, шагнул навстречу, стремительно сокращая то небольшое расстояние, что еще оставалось, и сразу же маг-лесоруб с силой стиснул друга в объятиях и, кажется, в запале даже приподнял его над землей. Это потом пришло смущение, а так же неловкость, отчего Андерс поспешно отпустил Хоука и отступил на несколько шагов, где кулак и оружие его не достали бы.
- Я... так рад увидеть тебя, - это было, скорее, признание самому себе, как неоспоримый факт, с которым нужно смириться, все чувство вины, все треволнения мира поблекли, потому что Андерс был просто рад вновь говорить с другом, рад, что тот не запустил в него камнем или заклинанием или и тем, и другим при встрече и стоит сейчас рядом со взбалмошным отступником, запыленный, уставший, с лошадью такой же уставшей и явно недовольной своим состоянием.
- Послушай, деревня не лучшее место для разговора, может, дойдем до лесопилки? - жалобно произносит целитель, не желая отпускать Гаррета и боясь, что наконец уснул и попал в Тень, где подсознание решило сыграть с ним такую злую шутку, хорошо, если только подсознание.
- Все вернутся только к вечеру, - затараторил целитель, которого словно прорвало на эмоции и слова, причем, в этот раз даже конструктивные, хотя продолжал уже на совершенно бешеной скорости, едва не проглатывая окончания, - так что ты сможешь даже с чистым сердцем съездить мне в рожу не на глазах у милой старушки, что тут живет, о, Создатель, пожалуйста, Гаррет, пойдем со мной.
Андерс выдохся и перевел дух, нервно пригладил еще влажные волосы и ощутил себя полнейшим дураком. Слишком сильно сказалась на нем встреча после долгого покоя, слишком сильно выбила из колеи, подобную неловкость целитель не испытывал даже в тот раз, когда лишился невинности с очаровательной девицей, старше него на два или три года, решившей провести пару практических занятий для симпатичного новенького. Это было еще более непонятно, чем конспекты Карла по энтропии и гораздо, гораздо более неожиданно, чем высший дракон, безумие Орсино, и Мередит, превратившаяся в статую в казематах, выжженная самим лириумом изнутри. Даже когда после побега целитель ночью залез не в девичью спальню, а в казарму к храмовникам, он не ощущал себя таким идиотом. Эмоциональные качели, которые они с духом, казалось бы, преодолели, вновь подлетели до небес, пробуждая и воспоминания, и былые привязанности, поднимая со дна страхи, заставляя смотреть на мир прежним загнанным зверем. Паршивое чувство, от которого он, как казалось ему, избавился уже давно.