Как и Дориан, долиец делал все для того, чтобы отвлечься от недавних событий, выкинуть их из памяти. Очень кстати подвернулось очередное задание - насколько "кстати" может быть пропавший в Морозных горах отряд. Несколько дней в горах, когда единственно важными вопросами становится как не замерзнуть и не быть съеденными, помогли очистить голову. В Убежище Йен вернулся собранным и деловитым, и беспокоило его только то, что исчезнувших разведчиков найти так и не удалось. В ближайшие дни отряд должен был выступить снова - на этот раз в Долы - и ему не терпелось поскорее покинуть опостылевшую деревню.
А потом все вернулось на круги своя. Творцы были достаточно милостивы к Лавеллану, чтобы не сталкивать его вновь с тевинтерцем, но недостаточно, чтобы избавить от напоминаний о нем. На следующий день после своего возвращения эльф невольно подслушал сплетниц, которые взахлеб обсуждали чужую личную жизнь. Это было скучно, грязно и неинтересно, и он с удовольствием отсел бы подальше, но таверна была набита битком, и волей-неволей приходилось слушать. Это чириканье почти уже усыпило его, когда среди прочих слов всплыло одно, болезненно царапнувшее: "тевинтерец". Йену не стоило это слышать, нужно было закрыть уши ладонями или попросту сбежать, но он остался. А кумушки меж тем смаковали подробности того, как остроухий разведчик по имени Сид провел две ночи в хижине "этого лощеного мага". По их словам, "за ним и раньше такое водилось", и все бы ничего, если бы только не с "этим жутким малефикаром!". После этого ужин отчего-то утратил свой вкус, а чай отчетливо отдавал желчью, и эльф поспешил убраться из таверны, по привычке уже забравшись на верхушку одного из требушетов.
Это место он облюбовал не так давно; забраться на орудие было не сложнее, чем на обычное дерево, но, в отличие от леса, это позволяло оставаться в пределах Убежища. К тому же никому и в голову не пришло бы искать долийца здесь, тогда как сам он видел все происходившее под его ногами. Сплетни о похождениях Дориана задели его куда сильнее, чем он мог предполагать - собственно, он вообще не понимал, почему они должны были его задеть. Тогда как в груди отчетливо зрело неприятное чувство - злое, душащее, мелкое. На такие чувства, должно быть, легко привлечь к себе внимание демонов, но об этом Лавеллан думал сейчас в последнюю очередь. Зато в красках представлял себе треклятого Сида - светловолосого, синеглазого, стройного. Вот он смеется довольно - усы шепчущего ему на ухо Дориана приятно щекочутся, вот его рука опускается на бедро тевинтерца, вот... Задумавшись, долиец едва не упал со своего насеста и зло, по-шемленски выругался. Очень хотелось кого-нибудь пнуть.
На следующее утро Убежище было разбужено еще на рассвете - истошными воплями, которые исходили от одного из домов, занятых разведчиками Инквизиции. Самые бдительные жители, прибежавшие на крики первыми, могли еще увидеть полуголого Сида с перекошенным от отвращения и ужаса лицом, а спустя некоторое время и услышать жуткую историю о постели, переполненной жуками-уховертками. И никому, конечно, даже в голову не пришло поднять глаза и заметить на крыше черного кота - странного кота, на морде которого застыла по-человечески удовлетворенная ухмылка.
Мелочная, глупая месть принесла успокоение лишь отчасти. Йен смог выкинуть из головы треклятого Сида, но вот отделаться от мыслей о Дориане было не так просто. И уж точно не помогали этому злосчастные нити, которые эльф не стал оставлять на седле Аласа и забрал с собой. Теперь в минуты задумчивости он ловил себя на том, что нашаривает их в кармане, поглаживает гладкие бусины и... улыбается. За это он тут же начинал себя упрекать, ругать, и содержимое головы долийца все больше походило на склянку с гремучей смесью, которую кто-то неразумный встряхивает раз за разом.
Очередной ритуал "перламутр-улыбка-мысленная оплеуха" пришелся на сегодняшнее утро, и, разозлившись на себя, Лавеллан выскочил из хижины, намереваясь проветрить голову. Вряд ли можно было придумать менее удачный момент для того, чтобы наткнуться на Дориана, и завидев его, долиец быстро развернулся на каблуках, надеясь остаться незамеченным, но... если уж не везет, то до конца. Остановившись, он глубоко вдохнул, пытаясь придать лицу обычное угрюмо-равнодушное выражение, и обернулся на окрик.
- Я слушаю, - как можно холоднее отозвался он, но тут же встрепенулся, услышав продолжение фразы. - О Лисасе? Что с ним? - беспокойство было искренним; с юным помощником Фионы Йен познакомился еще в Редклифе, а после того, как маги перебрались в Убежище, не раз общался с любознательным эльфом.

Отредактировано Йен Лавеллан (11-08-2015 21:18)

На замечание Дориана о мстительности венатори долиец только фыркнул, но возражать не стал - в конце концов, кому, как не тевинтерцу, лучше знать своих соотечественников? И все же он считал, что ярые последователи Старшего выбрали бы другую цель, если бы собирались ответить на действия Инквизиции в Редклифе.
Зато уже следующие слова шемлена вызвали в Лавеллане целую бурю эмоций, которые мгновенно отразились на его лице. То, что преследовало его всю его жизнь, то, что выводило его из себя, вызывая удивленные взгляды окружающих - излишняя опека, стремление оградить, защитить, укрыть. Руки эльфа сжались в кулаки, а глаза опасно вспыхнули, когда он ответил вкрадчиво, едва не шипя:
- А что, если в Убежище откроется разрыв, пока я здесь? Или на деревню нападет дракон? Мы все в опасности, шемлен - с того самого дня, как в небе появилась Брешь. Так, может быть, я сам буду решать, что более, а что менее опасно для меня? - отчеканив последние слова, он глубоко вдохнул, успокаиваясь, и бросил отрывисто: - Скажу иначе - я иду в Редклиф. С тобой или без тебя.

После холодности и отчужденности, которыми эльф угостил его при встрече, огонь полыхнувший в раскосых глазах, показался до того неожиданным, что Дориан едва не отшатнулся от этого яростного всполоха. А потом усмехнулся, азартно и немного хищно: так было естественно, привычно, Йен казался похожим на себя, а зарождающаяся перепалка - на их обычные разговоры при встрече, и это будто разом отогнало неприятный холод, хоть и не добавило настоящего тепла.
- А что, если тебя придушат, как котенка, когда ты сунешься в какое-нибудь место, опасное именно для тебя? Что, если виновник исчезновения Лисаса охотится на остроухих магов, и ты только приблизишь нас к опасности?! - Дориан фыркнул, выражая негодование всем своим видом, открыл было рот, чтобы снова заговорить, но в последний момент взял себя в руки: этак снова дойдет до рукоприкладства, а он обещал себе не опускаться до подобного. Пожав плечами, он хмыкнул: - Сам так сам. Но в Редклиф мы идем вместе. Прямо сейчас, я не хочу с этим затягивать.
Предупредить об отъезде Фиону, оседлать коней и выехать на дорогу оказалось делом недолгим. Уже перевалило далеко за полдень, зимнее солнце понемногу тускнело, по утоптанной дороге мела легкая поземка. И при виде этого пейзажа Дориану неволько вспоминалась прошлая поездка и интерлюдия между въездом и прибытием в Редклиф, которую по-прежнему не получалось окончательно выкинуть из головы.
Ведомый этими воспоминаниями и собственными не вполне понятными чувствами, Дориан вдруг обернулся к своему спутнику:
- Йен, - негромко и немного неуверенно позвал он и тут же продолжил громче, сердясь на себя за нерешительность: - Послушай, о той ночи в Вал Руайо. Я должен извиниться. Мне не следовало поднимать на тебя руку, это была... недостойная вспыльчивость. Могу я надеяться, что извинения будут приняты? - он внимательнее всмотрелся в профиль долийца.

Самый закономерный и очевидный ответ на слова Дориана - "А тебе-то что?!" - уже вертелся на языке, но Йен заставил себя его проглотить. Важнее было другое - шемлен поддался его ультиматуму и брал его с собой в Редклиф. Перспектива путешествовать в его компании несколько напрягала эльфа, но он строго наказал себе сосредоточиться на деле и не отвлекаться по пустякам.
Это оказалось не так просто, учитывая какой разговор завел Павус, стоило лишь немного отъехать от Убежища. От неожиданности и накатившего раздражения Лавеллан так сильно натянул поводья, что ошалевший от небывалой грубости хозяина Алас взвился на дыбы, едва не сбросив всадника. Насилу успокоив жеребца и снова пустив его размеренным шагом, эльф повернулся к тевинтерцу, нехорошо сузив глаза.
- Я не хочу ничего слышать о той ночи в Вал Руайо, - тоном долийца можно было бы замораживать птиц на лету, - ни одного слова. Так что будем считать, что ты принес извинения, а я их принял, и давай сосредоточимся на деле.
В действительности извинение Дориана привело его в смятение; у него никак не получалось винить шемлена в той злосчастной оплеухе, не покидало ощущение, что он ее всецело заслужил. И все призывы не отвлекаться от цели поездки разбивались о некстати всплывавшие воспоминания о Сатиналье.
Когда всадники еще только ступили на Редклифскую дорогу, Йен вдруг натянул поводья и кивнул своему спутнику на нечто, что привлекло его внимание. У обочины лежала перевернутая повозка, из которой по траве рассыпались разнообразные продукты, рядом невозмутимо щипал траву мул.
- Немного странно, да? - поделился своими мыслями Лавеллан, которого служба приучила обращать внимание на мелкие несоответствия. - Если бы это было ограбление, разве оставили бы здесь продукты и мула? Или хозяин повозки просто бросил ее и ушел?

совместно с Дорианом

Услышав слова Дориана о следах, Йен тоже спешился и приблизился, стараясь как можно меньше топтаться вокруг повозки. Мул выглядел совершенно спокойным, а значит, вряд ли стоит здесь очень давно. К тому же продукты заметил бы первый же путник и, конечно, не оставил бы их портиться в снегу. Присев на корточки и коснувшись кончиками пальцев притоптанного наста, эльф с сомнением покачал головой:
- Не думаю, что он бежал - скорее его тащили, - он указал на широкий протяжный след, который тянулся от обочины и поперек дороги. Пройдя вдоль него, долиец разочарованно покачал головой. - Кто бы ни уволок хозяина повозки, они догадались спутать следы. Странно, - снова повторил он, но потом решительно забрался обратно в седло. - В любом случае мы едва ли можем позволить себе роскошь отвлекаться на это. Мы ведь здесь ради Лисаса, верно?
Напоминать об этом требовалось не только и не столько Дориану, сколько самому себе. Присутствие тевинтерца держало в напряжении, заставляло следить за каждым своим словом, каждым жестом, каждым движением. "Всего один день", - уговаривал себя Лавеллан, - "а потом - в Долы на две или три недели. За это время все забудется. Должно забыться".
Редклиф казался сонным и ленивым - должно быть, так влияла на его жителей зима. Главный промысел деревни - рыболовство - откладывался до весны, и какую-никакую деятельность поддерживали только торговцы, зычно выкрикивавшие наименования своих товаров и сулившие доступные цены. Долиец, которому после многоголосья Вал Руайо это поселение казалось почти уютным, осмелел и схватил за рукав первого же мальчишку, который несся мимо с буханкой свежевыпеченного хлеба.
- Не подскажешь, где мы можем найти Ниссу?
- А ты кто таков будешь? - подозрительно прищурился шемлененок, косясь на острые уши своего собеседника.
- Я ее... брат, - неуверенно солгал Йен, молясь про себя, чтобы он не ошибся в своих выводах, и возлюбленная Лисаса действительно оказалась эльфийкой.
- Ага, брат, - на губах мальчишки появилась неприятная ухмылка, но он все же пожал плечами и ответил: - Третий дом по левой стороне за памятником Герою Ферелдена. Не пропустишь! - и умчался, на ходу впиваясь зубами в ароматную мякоть хлеба.
- Может... - долиец немного нервно покосился на Дориана, - в этот раз лучше говорить будешь ты?
Собственное фиаско в беседе со вдовой Грегори он все еще помнил очень отчетливо. И не обманывался на тот счет, что найти общий язык с остроухой Ниссой будет проще.

Конечно же, Йен не замечал ни скабрезной ухмылки мальчишки, ни понимающих взглядов мужчин, а если бы и заметил - вряд ли понял бы, что они означают. Мысли его занимали примерно те же, что и Дориана - как провести разговор с Ниссой и ничего не испортить. Собственное молчание было бы неплохой гарантией, если бы эльф был уверен в тевинтерце и его длинном языке.
Дверь открылась далеко не сразу; судя по несколько растрепанному виду эльфийки, возникшей на пороге, гости прибыли не очень вовремя. Простое домашнее платье на завязках спереди было не до конца зашнуровано и кокетливо обнажало одно плечо. Волосы были небрежно собраны на затылке, и из них выпадали отдельные каштановые пряди. Нисса была красива - не так, как обычно бывают красивы представительницы эльфийского народа, - она была ухоженной. Чистая кожа, блестящие волосы - странно было видеть такой жительницу деревни, еще и эльфийку. Чуть раскосые синие глаза были тонко подведены, а на щеках играл румянец явно не естественного происхождения.
- Ко мне все по делу приходят, мессир, - с веселой улыбкой отзвалась Нисса, оглядывая внимательно своих гостей. - Хотя по двое еще не приходили, - посторонившись, она пропустила их в дом и кивнула на пару стульев возле стола.
Это, конечно, был не дворец, и даже не зажиточный особняк, но все же дом эльфийки был ей под стать - ухоженным. Мебель недорогая, но добротная, новая - никакого старья, никакой поломанной рухляди, которая держится на веревках и честном слове. Самым роскошным предметом в комнате, которая, очевидно, была одновременно и столовой, и кухней, было кресло, в которое Нисса грациозно опустилась, из-под полуопущенных век разглядывая Дориана и Йена.
- Итак, кто вам рассказал обо мне и что именно? Знаете, не все, что говорят обо мне - правда, я все-таки очень разборчива, - лукавый взгляд оценивающе скользнул по Лавеллану, отчего тот тут же стушевался.

Когда подруга Лисаса открыла перед ними дверь, Дориан не сдержался, даже брови вскинул от удивления: девушка не просто была хороша, она выглядела ухоженной, изящной, знающей себе цену. Такую трудно себе представить где-нибудь за стойкой деревенской таверны или за ткацким станком и невозможно - на покосе или за починкой рыболовных снастей. Дориан украдкой бросил взгляд на тонкие руки эльфийки и подметил гладкую кожу и обработанные ногти девушки.
"И чем же это, интересно, живет такая красавица?"
- Мы многое делаем вдвоем, - он лукаво, несколько заговорщицки улыбнулся девушке и переступил порог. - И любим разнообразие, - рука тевинтерца будто невзначай коснулась плеча Йена.
Дориан пока совсем не был уверен в том, что говорит и делает, и действовал скорее по наитию, но подхватить игривый тон Ниссы показалось правильным. Оставалось надеяться, что Йен не сделает какой-нибудь неверный ход, и у них будет возможность осмотреться здесь и разобраться в происходящем.
Окинув быстрым взглядом сперва комнату, потом хозяйку, Дориан опустился на стул напротив кресла Ниссы и вальяжно вытянул ноги.
- Так и мы абы каких знакомств не водим, - он слегка подмигнул Йену, молясь про себя, чтобы тот поддержал эту странную игру, потом снова посмотрел на Ниссу, улыбнулся: - Маги о тебе много говорят, те, что тут жили, пока не ушли в Убежище. Лисас - так просто соловьем поет, какая ты чудесная, да как вам хорошо вместе. Я слышал, он любой возможностью пользуется, чтобы тебя повидать. Что, правда так хорошо? - Дориан рассматривал Ниссу из-под полуопущенных век, так же, как и она его, и старался уловить малейшие изменения в выражении ее лица.
Чем дольше он был в этом доме, тем настойчивее ему казалось, что либо Йен, по невинности своей, не понял, какую "подругу" имеет в виду остроухий маг, либо сам Лисас неверно понимает суть своих отношений с этой красоткой.

Чем больше Йен слушал, тем больше убеждался, что ничего не понимает. Казалось, что у всех произносимых слов - с обеих сторон - есть какой-то второй смысл, уловить который он не может. И это лишь укрепило его в намерении молчать и не вмешиваться - может, хоть с его наблюдений выйдет какой-нибудь толк.
- За разнообразием ко мне обычно и приходят, мессир, - с ленцой протянула Нисса и небрежно закинула ногу на ногу, отчего подол задрался и обнажил тонкие лодыжки. Девушка явно чувствовала себя спокойно и уверенно, не тушевалась от неожиданного визита и не собиралась ни от чего отнекиваться. Ровно до того момента, как прозвучало имя Лисаса - всего на мгновение лицо эльфийки точно окаменело, а взгляд лихорадочно метнулся к двери, но набежавшая тень тут же исчезла, и Нисса вновь лучезарно улыбалась Дориану, отвечая с приятным воркованием. - Ах маги... Эти господа были добрыми друзьями мне все время, что жили здесь. А Лисас - до чего милый мальчик! Цветы носил, стихи читал. Все-таки даже в наше время живет в сердцах романтика! - циничная улыбка, скользнувшая по губам эльфийки, странно сочеталась с этими словами.
Йен, заметивший как изменилось лицо Ниссы, снова ничего не понял. Конечно, это выглядело подозрительно, но в чем подозревать бедную девушку? Сложно представить, чтобы она сделала что-то дурное своему возлюбленному, о котором так хорошо отзывается...
- Ваш друг очень молчалив, мессир, - томный взгляд синих глаз снова скользнул по Лавеллану, остановился на валласлине. - Может быть, он немой? Или он здесь только для того, чтобы посмотреть?
"Посмотреть на что?" - недоуменно спросил сам себя долиец и с надеждой покосился на Дориана. Может быть, тот и правда назовет его глухонемым?

совместно с Дорианом

Отредактировано Йен Лавеллан (18-08-2015 01:27)

Йен и сам был рад убраться из этого дома - из-за разговоров, которые как ни в чем не бывало вели между собой Нисса и Дориан, в большей мере, чем из-за появления двух громил. Он все еще кипел от праведного негодования, когда тевинтерец увел его из хижины, и в первую очередь, оказавшись за порогом, тряхнул рукой, высвобождаясь из его захвата.
- "Проснуться"? - шагнув вслед за шемленом к коновязи, он порывистыми, нервными движениями расправлялся с тугим узлом, стягивавшим вожжи. - "Похожи"? - шипение становилось все громче, а руки заметно подрагивали. - "Двойное удовольствие"?! - он повторил те слова, которые больше всего задели его, глядя на Дориана яростно и точно ожидая от него объяснений. - Если ты так уж хотел вываляться в грязи, обязательно было тянуть и меня следом?!
Даже если все это было игрой с целью выведать у Ниссы что-нибудь полезное (хотя непохоже, что удалось выяснить что-то, кроме того, что Лисас, по всей видимости, не знал и половины правды о своей подружке), это не отменяло того, что сказанное Дорианом было по меньшей мере полуправдой. И эта скользкая грань между игрой и реальностью одновременно смущала и раздражала Лавеллана, отчего он и накинулся так на шемлена, едва они остались вдвоем.
- Ничего я не заметил, - наконец неохотно буркнул долиец, вспоминая, что они здесь все же по делу и пора бы взять себя в руки. - Но головорезы и правда подозрительные. Что если их "заморыш" - это наш "заморыш"? - подумав еще немного, он добавил: - Я мог бы попробовать проследить за ними.

Дориан, сосредоточенно размышлявший, что предпринять дальше, и в задумчивости безнадежно запутавший поводья своего коня, удивленно вскинул голову.
- Что? - растерянно переспросил он, уставившись на Йена. - О чем ты говоришь? В какой грязи?
Долиец шипел, как разъяренный кот, и на несколько секунд Дориан почти поверил, что тот сейчас накинется на него уже совсем не словесно и в кровь раздерет лицо. Недоумевая, Павус рассматривал своего сердитого собеседника, и тут до него, наконец, дошли причины этого праведного гнева. И было это до того очевидно и забавно, что удержаться от смеха оказалось невозможно.
- Ты в самом деле думаешь, что я устроил бы такую пошлую торговлю с этой... деревенской куртизанкой? И сделал бы тебя частью этой торговли? А потом устроился у деревянной койки за занавеской посмотреть и поучаствовать? - Дориан уже справился со своим весельем, но в глазах по-прежнему вспыхивали лукавые искры. - Ты, похоже, все еще слишком плохо знаешь мои манеры.
Справиться с искушением подразнить Йена еще и снова послушать это шипение, посмотреть на него без суровой долийской маски, оказалось непросто. Только напомнив себе о деле и о том, как мало они пока продвинулись, Дориан посерьезнел.
- Их "заморыш" - наш "заморыш"?.. - задумчиво проговорил он. - Боюсь, в этом может быть смысл... - он слегка нахмурился. - Как ты собрался за ними следить? И почему один? - Павусу инстинктивно не нравилось это место, а сгущавшиеся сумерки внушали смутную тревогу, и отпускать от себя Йена вдвойне не хотелось.

На какое-то короткое мгновение очень захотелось этими самыми поводьями тевинтерца и задушить. Не насмерть, конечно, просто чтобы стереть с его лица эту ухмылочку и заставить наконец замолчать! Похоже, все эти желания очень красноречиво читались на лице долийца, но вместо страха ожидаемо вызывали смех.
- Твоих манер вполне хватило на то, чтобы обсуждать мою неопытность с этой... женщиной, - пересилить себя и сказать бранное слово в адрес эльфийки Йен все же не смог. Упрямо тряхнув головой, он выставил ладонь, показывая, что не желает больше об этом говорить, и перешел на нарочито серьезный тон. - Пока что это единственная зацепка, которая у нас есть, так что если только у тебя нет других идей... например, попробовать поторговаться мной еще с кем-нибудь, - ядовитые  нотки все же проскользнули в голосе Лавеллана, этим же ядом были наполнены и следующие его слова. - Действительно - почему один? Я совсем забыл, что ты можешь превратиться в птицу и проследить за ними с высоты, не потеряв из виду и оставшись незамеченным... Ах нет, погоди! Это Я могу.
То ли общество тевинтерца так дурно влияло на эльфа, то ли скверным характером его наградила природа, и просто раньше не было возможности раскрыться всем этим качествам, но, кажется, столько он в жизни не язвил. Он собирался добавить еще несколько емких и красочных комментариев, но сбился, отвлекшись на громкий женский плач. Две женщины стояли возле соседней хижины, и их разговор не достигал даже чутких эльфийских ушей, но когда одна из них принялась причитать и плакать, не заметить их стало сложно.
- ... а он говорит "ну ушла и ладно, гулящая она была". Да только я же свою Лию знаю, в жизни она не гуляла! Тихая, скромная, замуж выйти мечтала... Цветы к озеру носила, где... где... где дух живет! - последнее женщина выдала вместе с отчаянным рыданием, и дальнейшие слова растворились в потоке слез.
Йен передернулся; чужое горе было настолько отчетливым и явным, что ему стало неуютно. Он заметно понизил тон, вновь обращаясь к Дориану.
- Возьми лошадей и отправляйся к Перекрестку - пусть они решат, что мы оба ушли. А я останусь, прослежу за ними и вернусь за тобой. Идет?

совместно с Дорианом

Дориан ушел, а долиец еще какое-то время смотрел ему вслед, пытаясь понять, чего испытывает сейчас больше - раздражения от чрезмерной заботы шемлена или любопытства о причинах, ее вызывавших. Так и не определившись, он упрямо тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и отправился бродить по деревне, стараясь не выпускать из поля зрения домик Ниссы - превратиться на глазах у жителей было бы неразумно. Наконец ему удалось найти укромный уголок, и меньше чем через минуту на крыше напротив хижины эльфийки устроился крупный ворон, привлекающий не больше внимания, чем обычные его собратья.
Ждать пришлось не очень долго: уже через десять минут громилы покинули дом Ниссы, причем тот что поменьше, внимательно огляделся вокруг, и перевертыш только порадовался, что настоял на своем плане. Когда головорезы направились к воротам деревни, ворон снялся с насиженного места и взмыл в небо.
Не упускать "добычу" из вида оказалось не так просто - шемлены явно решили срезать путь, а на пересеченной местности слежке очень часто мешали деревья. Ворон то снижался, то вновь взлетал выше, едва выделяясь на фоне ночного неба. Когда разбойники наконец остановились, Лавеллан понял, что финальной точкой маршрута оказалась Хафтерова чаща - место глухое и неприятное, даже по меркам беспокойных Внутренних земель. Спешившись и взяв лошадей под уздцы, шемлены медленно пробирались сквозь густо растущие деревья, пока не остановились, уткнувшись в то, что с первого взгляда показалось тупиком. Устроившийся на ветке перевертыш с удивлением рассматривал плотно сомкнувшиеся, заснеженные еловые лапы и все меньше понимал, зачем громилы пришли сюда. Наконец один из них, тот что постарше, уверенно развел колючие ветви в сторону, и всего на одно мгновение взору Йена предстал узкий проход, какие-то ящики, факелы, освещающие путь - по всей видимости, это было целое логово, заботливо укрытое от чужих глаз. Он уже собирался вернуться на Перекресток, чтобы поделиться с Дорианом всем, что видел, но что-то заставило его помешкать - может, звериное чутье, а может, простое желание передохнуть - длительный полет утомлял ничуть не меньше, чем бег.
Как бы то ни было, ожидание оказалось вознаграждено довольно скоро; тяжелые еловые лапы разомкнулись снова, и показались все те же головорезы, которые волоком тащили за собой два трупа. В том, что эти люди (и люди ли?) были мертвы, Лавеллан не сомневался - жизнь не могла задержаться в том, что осталось от них. Истерзанные, разорванные, с выпадающими внутренностями, тела, казалось, лишь недавно попали под когти и зубы каких-то жутких, яростных зверей. Дожидаться и смотреть, что станут делать шемлены с трупами, долиец не стал. И без того понятно - либо сожгут, либо бросят подальше, чтобы падальщики довели дело до конца.
До Перекрестка Йен добрался уже изрядно уставшим. И все же, заприметив Дориана и приняв рядом с ним привычный облик, в первую очередь заговорил отнюдь не о себе:
- Надо спешить! - и только переведя дыхание, кое-как пояснил: - Нашел логово. Сколько их там - не знаю, и что внутри - тоже не знаю. Видел, как избавлялись от тел - таких изувеченных, что, даже если среди них был Лисас, я бы его не узнал, - сведя брови на переносице, эльф посмотрел на тевинтерца почти с мольбой. - Я не знаю, что там происходит, и имеет ли это отношение к Лисасу, но это надо остановить!

- Но ждать нельзя! - тут же возмутился Йен, но все же позволил усадить себя и даже взял предложенный пирожок, в который мгновенно вгрызся зубами. Проглотив свою добычу за  несколько секунд и едва ли ощутив вкус, он снова поднял на Дориана недовольный взгляд. - Нечего рассказывать. Логово упрятано в Хафтеровой чаще - если не знать, в жизни не заметишь. Ну сам подумай! - долиец снова загорячился и принялся методично загибать пальцы. - Пропавшая девушка в Редклифе, исчезнувший посреди дороги купец и наш Лисас - все здесь, во Внутренних землях! А теперь добавь к этому трупы... - он передернулся и повторил очень тихо: - Нельзя ждать. Сколько еще прибавится трупов, пока мы тут рассуждаем?
Эльф ожидал, что Дориан продолжит спорить, приводя все новые аргументы, почему не стоит идти на такой риск, но тот неожиданно согласился. Йен пару раз хлопнул растерянно глазами, точно силясь понять, не подменили ли тевинтерца за время его отсутствия, но  решил не испытывать лишний раз удачу и не расспрашивать его, не заболел ли он. Усталость отступила куда-то на второй план, уступая беспокойству и какому-то странному азарту. Подобное Лавеллан испытывал раньше разве что в теле зверя, когда выслеживал и гнал добычу, точно зная, что охота увенчается кровью.
Путь до Хафтеровой чащи верхом занял, конечно, больше времени, чем на крыльях, но долиец хотя бы немного восстановил дыхание, пока длинные ноги Аласа отмеряли ярд за ярдом. Когда деревья сомкнулись так густо, что пришлось спешиться, Йен предложил привязать лошадей и дальше отправиться на своих двоих, чтобы не привлечь к себе нежелательного внимания. Сверху чаща все же выглядела несколько иначе, и пришлось немного поплутать, прежде чем удалось найти нужные деревья. Еловые лапы, скрывавшие ход, оказалось легко опознать - с них осыпался весь снег, и эльф уже собирался привлечь к этому внимание своего спутника, когда почувствовал, что его нога зацепила что-то, скрытое под снегом. Дальше все произошло молниеносно и, к стыду и сожалению, совершенно не зависело от их попыток сделать хоть что-то. Огромная сеть рухнула откуда-то сверху, накрыла обоих и подсекла, вздергивая в воздух пойманными в своеобразный мешок.
- Venhedis! - громко выругался Лавеллан и тут же с досадой закусил губу - они находились слишком близко от логова разбойников, чтобы позволять себе так шуметь.

Отредактировано Йен Лавеллан (24-08-2015 12:35)

Все произошло так быстро, что Лавеллан не сразу понял, что же именно произошло. Только что он твердо стоял на ногах и готовился с гордостью продемонстрировать своему спутнику найденный проход в логово разбойников, и вот уже висит в огромной сетке на дереве, практически обездвиженный и накрепко прижатый к тевинтерцу. Последнее хоть и несколько смущало, явно не было самой большой головной болью на данный момент.
И все же эльф вздрогнул, когда ухо обожгло горячим дыханием, и застыл, не решаясь вдохнуть. Да что же это с ним, в самом деле? Ситуация - хуже не придумаешь, их в любой момент могут найти головорезы, установившие тут ловушку, и где-то совсем рядом, возможно, прямо сейчас умирают люди. А он краснеет, как девица, от ощущения чужого тепла за спиной и не может даже выдавить из себя пару слов в ответ!
- Есть, - наконец сдавленно отозвался Йен, - но я не могу до него добраться - руки прижаты. Сейчас...
Миниатюрному эльфу приходилось в ловушке совсем туго. Сеть оказалась довольно крупной, и, пытаясь найти опору, он то и дело проваливался в дыры руками и ногами, лишь еще больше запутываясь. Решив наконец, что для того, чтобы добраться до закрепленного на поясе ножа, неплохо было бы сначала отлипнуть лицом от сетки, он попытался развернуться. Попытки сопровождались сдавленной руганью сквозь зубы и ерзаньем на месте, и каждое движение лишь еще теснее прижимало его к Дориану, от каждого только больше пылали лицо и уши. Какая там суровая ферелденская зима и морозы! Долийцу было так жарко, словно он сидел у костра посреди лета.
И когда ему все же удалось развернуться к шемлену лицом, одна рука безнадежно запуталась в сетке, а вторая просто не доставала до  ножа. Хуже того - правая нога оказалась отведена в сторону и едва не обнимала бедра Дориана, а нижняя часть тела была прижата к нему так тесно, что эльфу оставалось только взмолиться всем своим богам, чтобы глупое тело не среагировало на чужую близость слишком уж очевидно и совершенно несвоевременно.
- Venhedis! - в сердцах повторил Лавеллан и поднял взгляд на тевинтерца - глаза того оказались так близко, что он снова невольно вздрогнул. - Попробуй ты. Он справа на поясе.

Каждое слово вырывалось изо рта Дориана с облачком пара и обжигало лицо долийца. Сейчас Йен, наверное, впервые проклинал эльфийское зрение - он видел все в мельчайших подробностях: оливковые глаза тевинтерца с неправдоподобно расширенными зрачками; темное пятнышко родинки, невольно притягивающее взгляд; чуть приоткрытые, подрагивающие губы, которые даже на вид казались теплыми и мягкими. Но муки доставляло не только зрение - Лавеллан буквально изнывал от близости шемлена. Все тело горело и вместе с тем сковывало некой странной тяжестью; теперь уже эти ощущения были ему знакомы, но Йен все равно боялся их и стыдился. Он ведь был зол на Дориана, совсем недавно! С легкостью обдавал его холодом, возводя между ними непреодолимую преграду, так куда же все это делось, стоило проклятому шемлену оказаться слишком близко?!
Короткий, невнятный вздох сорвался с губ, когда по телу скользнули чужие руки. Позабыв о том, что Дориан тоже может видеть его, долиец кусал губы, чтобы только не выдать себя пошлым, неуместным стоном. Хотя об этом беспокоиться было, пожалуй, уже поздно - его вполне выдавало тело, а отстраниться хоть на дюйм не было ни малейшей возможности. Когда тевинтерец навалился на него, прижав к дну сетки, Йен уже мог думать только о том, как приятно ощущать на себе его тяжесть (снова!), а потому не сразу понял, что он пытается сделать, настойчиво вкладывая нож в его руку.
- Д-да... - неуверенно прошелестел эльф, сжимая подрагивающие пальцы на рукояти ножа.
Он попытался вновь сосредоточиться на главном - разбойники, пещера, необходимость выбраться из ловушки - но получалось из рук вон плохо. Судорожно втянув воздух сквозь сразу будто сжавшееся горло, Лавеллан принялся упорно резать ножом веревку, находившуюся возле его руки. Когда та с треском лопнула, сетку вновь качнуло, и его слегка подкинуло, так что губы его прижались к скуле Дориана. Теплая, гладкая кожа. Он хорошо помнил, какова она на вкус, но не смог удержаться, чтобы не попробовать вновь - вслед за губами по скуле осторожно скользнул язык, лаская так заворожившую долийца родинку. Кажется, это было последней каплей, после которой самообладание окончательно покинуло Йена - он накрыл губы шемлена жадным поцелуем и даже не заметил, как пальцы разжались, роняя нож.