В полумраке склепа пульсация элувиана была подобна сердцебиению древнего существа ― такого же древнего, как спящие в пыли теперь уже костяные драконы.
Морриган проделала долгий путь в поисках артефакта; изучила множество трактатов только для того, чтобы найти его и еще большее множество – для того, чтобы пробудить от многовекового сна.
И вот теперь сила, заключенная в темной, гипнотизирующей глубине, манила её, взывала к ней… но все же Морриган медлила, не решаясь ступить в портал.
Киран на ее руках спал слишком беспокойно: сжимался всем телом каждый раз, когда дрожало от переполнившей его спустя века энергии зеркало; хныкал, стоило Морриган коснуться обжигающе горячей в сравнении со своей ладонью жидкой поверхности элувиана.
Он чувствовал, возможно? Чистая душа Древнего Бога, заключенная в хрупкой, несовершенной оболочке годовалого ребенка, инстинктивно пятилась от черной магии, пробудившей артефакт?
Бог или нет, но ведьма прижала беспокойное дитя к себе теснее, свободной ладонью рассеянно размазывая липкую кровь по зеркальной раме.
Ей нужен был ключ, но сотворить его Морриган смогла лишь силой собственной крови.
Древнее зеркало исходило рябью, темнело, подобно штормовому морю; пело, завывало пургой в Морозных Горах, но ведьма не спешила проходить сквозь его вязкую поверхность. Не из страха и не из опасений найти по ту сторону древнее зло вместо обещанного долийским фолиантом убежища, отнюдь: чутье, грызущее изнутри одичавшим вмиг зверем, просило ее подождать.
Ей давно казалось – нет, она едва ли не физически ощущала – что кто-то неустанно идет за ней, подобно охотничьей ищейке; злится, щерится, не в силах поймать ее ускользающий след. Не Флемет, нет: ее угнетающее присутствие Морриган даже при большом желании не спутала бы ни с чьим другим. Злость и раздражение присущи были природе человеческой иль животной, Флемет же – ни то, ни другое.
Неуклюже дернувший ногами в полудреме Киран насильно вырвал Морриган из наваждения: сморгнув, ведьма мягко отступила на шаг от живого портала, нехотя отняв пальцы от росчерка теплой крови на раме.
Близость древней силы – не единственное, что могло его так тревожить. Хотя бы потому, что Морриган знала, кто именно идет за ней. Кому хватило бы сил – и безрассудства – пробиться через сектантов, гадюками заполонивших кладбище. И умертвить стража элувиана, мимо которого проскользнуть незримой было сложно даже ей, Ведьме Диких Земель, вооруженной знаниями, украденными из старых эльфийских текстов.
Наивной Морриган не была никогда и понимала, что потребует ее преследователь не только расплывчатых ответов.
О скором приближении возвестило ее не покалывающее ощущение близости кольца, оставленного ведьмой на прощание не из сентиментальности, но из осторожности, а громкий собачий лай.
Конечно, без грязной псины своей он не то, что в поход – из палатки носу не сунет.
Вместе с усталым вздохом Морриган выдохнула почти беззвучное: «Тише» на ухо сыну и, устроив его голову на своем плече так, чтобы из мрачного любопытства никто не мог заглянуть в детское лицо, обернулась.
Страж пришел не один. Впрочем, на несущую возмездие плутоватой ведьме роту его малый отряд не походил даже отдаленно, но Морриган знала, что ежели он и возжелает мести, сполна воздаст ей своими руками.
От своих соратников предводитель «преследователей», что ожидаемо, откололся, направляясь к ней. Ее ответы – если таковые будут – не для чужих ушей; ребенок, в теле которого заключена сущность древняя в той же степени, сколь и опасная – не для чужих глаз.
И все же, она не дала ему приблизиться.
– Ни шагу дальше, – в ее спокойном, громком голосе не было ни угрозы, ни приказа. – Лишь повод дай – и я ступлю в портал. Ждала лишь потому, что о приближении твоем кольцо мне нашептало.
Только предупреждение.
Руку, которой она придерживала оплетшего ее ногами и руками Кирана, уже сводило от напряжения, но хватки Морриган не ослабила: только перехватила спящего ребенка крепче, уже обеими руками. Если из страха пред грядущим пришел Страж за душой, его когда-то не убившей, теперь ее он не получит.
– Зачем явился ты сюда? Просила я не следовать за мной – в том уговор был наш, – Морриган опасно сузила глаза и зеркало, поддернутое сизым дымом за ее спиной, словно вторило раздражению, сквозящему в ее голосе.
– Уговор, что нарушаешь ты сейчас.
[AVA]http://cdn1.share.slickpic.com/u/AnnaViller/DAAbyss/org/morri_23443774146_o/web.jpg[/AVA]

Пути их не должны были пересечься вновь, но волею судьбы и бесконечного упрямства, пересеклись. Как смерть, что должна была ледяной хваткой оборвать жизнь Стража еще в последней битве с Архидемоном, но вынужденно отступила перед силой древнего, темного ритуала.
Истекающая ядом правда ему предпочтительнее благого неведения, как и исполненная лжи жизнь – смерти? Что же, хорошо.
Киран, затихший на ее груди, сделался до странности неподвижным: Морриган могла поклясться, что он не дышит – настороженно вслушивается в чужой для него голос, словно понимает сказанное, ловит каждое слово.
Не знай Морриган истинной природы своего сына, обеспокоилась бы. Сейчас – только изогнула бровь в издевке, с трудом удержавшись от соблазна разбудить ребенка.
Потому что Страж боялся. Не ведьмы, ускользнувшей из под его носа изворотливой гадюкой, не таинственного элувиана, преломляющего редкий свет, падающий на него во тьме руин, о нет: он боялся Древнего Бога.
Морриган вдруг страсть как захотелось хрипло расхохотаться. И только из опасения потревожить Кирана она поскупилась на смех, ограничившись лишь неприятной усмешкой:
– Пришел сюда затем ты, чтобы посетовать на то, что королева расточала комплименты героям, но обделила лаской тебя? – у самой ведьмы во рту словно скопилась желчь, и с каждым выплюнутым словом ее становилось не меньше – больше. – Полагаю, надеялась она на то, что, будучи растерзанным когтями Архидемона трупом, на пир ты не явишься и речь заведомо готовила погребальную, но никак не торжественную. Была она разочарована, не так ли? – Морриган склонила голову вбок, дернув уголком губ в насмешливой ухмылке. – Впрочем, не говори. Ответ могу прочесть я по твоему лицу.
Лицу, не дрогнувшему при виде демонов Тени и порождений тьмы, но оледеневшему при взгляде на невинного ребенка. Морриган находила это ироничным, если не забавным.
– И, сдается мне, горчил не пунш, а твоя слюна, отравленная застарелой скверной. Уж я-то знаю, поверь, – ведьма не говорила – заливала уши сладчайшим ядом, словно змея, обернувшаяся вокруг жертвы и готовая вот-вот сдавить шею в тисках чешуйчатых колец. А если и не сдавить, то хотя бы потравить как следует.
И этого обмена ядовитыми колкостями ей хватило, чтобы насытиться, волей-неволей вспомнить былое. Вспыхнувший в желтых глазах огонь улегся, вновь сменившись холодным спокойствием.
– Желаешь ответов? Так спрашивай, не медли, – Морриган небрежно повела плечом, свободным от ноши в лице неподвижного Кирана. – Прошла я долгий путь, чтобы найти и активировать портал. Не продержится он долго.
Элувиан потрескивал, исполненный магии, как переспелый фрукт: того гляди взорвется, взбунтовавшись, темная, цвета волчьих ядов, глубина, затопив замшелые драконьи кости густым туманом. Но связывающая Морриган с зеркалом нить магии крови услужливо нашептывала ей о том, что время еще есть.
Киран вдруг щекой потерся о ее плечо и Морриган, словно пробужденная этим жестом, вдруг растянула губы в полуулыбке – таинственной, мягкой и одновременно гадкой полуулыбке:
– Уж не о ребенке ли желаешь ты меня спросить?
[AVA]http://cdn1.share.slickpic.com/u/AnnaViller/DAAbyss/org/morri_23443774146_o/web.jpg[/AVA]

Ей, ведьме, одной из немногих, кто не робел, выдерживая на себе жесткий взгляд Стража, сложно было не отступить, когда он шагнул вперед, ведомый… любопытством ли? Порыв, побужденный далеко не страхом, но естественным, свойственным и людям, и зверям инстинктом защищать.
И лишь из непоколебимой гордости и упрямства Морриган не отступила – только ревностно прижала Кирана теснее к своей груди.
Если одно присутствие Стража наполняло ее черным ядом, как мясной мешок с гнилью, прилипший к холодным стенам оскверненной башни Круга Магов, то Киран и его тихое, размеренное дыхание, щекочущее ей шею, действовали на Морриган едва ли не умиротворяюще.
– Боишься ты, что новым Архидемоном обернувшись, набросится подросшее дитя с ордою порождений на твой любимый Ферелден? – ведьма фыркнула, разочарованно качнув головой. – Если это тебя преследует в кошмарах, то выдохни спокойно. Ребенок невинен и угрозы не несет в себе. Судьба иная уготована ему.    
Морриган лгала.
Не обо всем: ей было известно, что при должном надзоре и обучении силу, таящуюся в детском теле, можно будет сдержать и сделать подконтрольной самому «сосуду». Но это требовало времени, изоляции – как раз того, что мог дать элувиан.
Лгала она о другом – об «уготованной» Кирану судьбе. В свое время не уверенная до конца в успехе ритуала, Морриган опасалась, что выношенный ею плод, не выдержав напора древней сущности, и вовсе родится мертвым.
Дитя выжило. Здоровый и вечно голодный, Киран вел себя не как наследник темного могущества, но как обычный ребенок. Морриган получила не только Древнего Бога – и теперь не готовила ему никакой судьбы.
Она лишь желала оставить его, Кирана, при себе.
– По старой дружбе упрежу тебя я о другом: не Мора опасайся, но перемен грядущих, что мир на части разорвут, – ведьма смотрела прямо, спокойно и, что было ей несвойственно, без утайки – словно вещала о том, что так или иначе должно было случиться, с ее пророчествами или нет. – Когда страна твоя от страха взвоет, моим словам поверишь ты, если не веришь им сейчас.
Мутный туман элувиана, как влажный морок, то подступал к ногам и лип к ладоням, то вновь рассеивался, напуганный глубоким голосом колдуньи и ярким свечением жидкого зеркала.
– Мир жаждет перемен, – тень загадочной улыбки вновь скользнула по ее острому лицу. – Из страха будет каждый тем переменам всеми фибрами души противостоять, но они необходимы.
Зеркало за ее спиной вновь угрожающе загудело, но гордая, торжествующая Морриган не шелохнулась. Только Киран на ее руках тихо засопел, привлекая к себе внимание.
В медленном, с трудом уловимым в чарующем сиянии артефакта движении, ведьма прижалась щекой к голове ребенка, с пугающей сосредоточенностью глядя Стражу в глаза. И, усмехнувшись на свою ядовитую манеру, добавила, вплетая в свой ровный голос отзвуки элувиана:
– И я должна уйти, дабы к переменам этим ребенка подготовить.
[AVA]http://cdn1.share.slickpic.com/u/AnnaViller/DAAbyss/org/morri_23443774146_o/web.jpg[/AVA]

Соблазн расчертить на земле под ногами Стража руну паралича был велик: велик настолько, что ладони, придерживающие Кирана, начали зудеть от прилившей к пальцам магии, но Морриган сдержалась. В который раз.
Сейчас остатки их былого с Кусландом понимания были ей предпочтительнее вражды.
– Об этом, – ведьма нахмурила тонкие брови, напряженно наблюдая за приближением Стража, – я сказать не смею. Даже тебе. Довольствуйся лишь знанием о том, что дитя не вернется в Ферелден. Как и я.
Ухмылка Стража ей была знакома: раньше Морриган хватило бы не то, что взгляда – касания обжигающе горячих пальцев к тонким губам, чтобы понять, что в действительности скрывается за ней.
Осознание того, что лицо, непроницаемое и жесткое для прочих, для нее оставалось таким же читаемым, как прежде, льстило ведьме безмерно.
– О, Флемет, – Морриган горько хмыкнула, вновь пробуя на вкус имя «матери», каждое упоминание которой отзывалось в ней вспышкой бездумной отравляющей неприязни. – Раз опасаешься, тогда, возможно, стоило тебе к ее смерти все же руку приложить, м?
Прорезавшиеся в ее голосе глухие отчаянные нотки лучше прочего говорили о том, что Морриган корила себя. Корила за то, что ей недостало ума и сообразительности, чтобы раньше догадаться об истинной природе Флемет; выведать о ее планах, целях:
– Мне верилось, что жаждет мать моя бессмертия, но я ошиблась. Так ошиблась, – ведьма в злости качнула головой. – Она не маг крови. Не одержимая. И даже не человек на самом деле.
Горькое «и неизвестно мне о том, что преследует она теперь» Морриган пожелала оставить невысказанным, застрявшим в горле зазубренным ножом.
Ведьма обернулась через плечо, скользнув быстрым взглядом по зеркалу: было бы легче оставить Кусланда и без затянувшихся объяснений ступить в рябь нестабильного портала.
Но лишить себя роскоши в последний раз взглянуть на хмурое лицо, вытянувшееся в удивлении? Никогда.
– Уйти туда, где выследить меня не представится возможным. Ты же опасайся того, чего никогда не мог понять: магии, – ведьма усмехнулась, не отрывая гипнотизирующего взгляда. – И Тени, из недр которой та магия черпает силы.
У нее совсем не осталось времени. Цвета черешневой мякоти глубина элувиана стремительно темнела и морщилась – только каменные стражи по обе стороны зеркала оставались недвижимы.
– Не могу я более мешкать. Пришла пора проститься нам.
Ведьма заговорила тише – не было нужды теперь сотрясать воздух громкими угрозами. Да и будить Кирана, в кой-то веки подозрительно притихшего, она находила неразумным.
Для охотника, выслеживающего свою добычу отмщения ради, Страж держался и расспрашивал ее слишком спокойно. Не без любопытства Морриган смотрела на него теперь: «Отпустит ли?»
Из того же любопытства ведьма пошла на риск: разделяющее их ничтожное расстояние она преодолела сама, по-кошачьи мягко, осторожно сделав шаг навстречу. И шепотом, словно произнесенное – есть страшная тайна, проговорила:
– Так позволь же мне уйти.
[AVA]http://cdn1.share.slickpic.com/u/AnnaViller/DAAbyss/org/morri_23443774146_o/web.jpg[/AVA]