Загородный дом Орсо вот уже больше пятнадцати лет служил членам семейства иестом отдыха в жаркие летние месяцы, и нигде нельзя было найти столь удачное убежище от безжалостного северного солнца, как в огромном здешнем саду среди фонтанов или клонившихся к воде пруда деревьев. Семья выезжала сюда каждое лето и обычно покидала виллу недели за две до Фуналиса, и желание Корнелия сейчас вернуться сюда в одиночестве сперва вызвало некоторое недоумение. Впрочем, к его дружбе с молодым чародеем-иностранцем родители уже привыкли относиться снисходительно, отчасти симпатизируя Фейнриэлю, отчасти полагая, что их сын поступает разумно, обзаводясь явно одаренными знакомыми, которые в будущем будут связаны с ним благодарностью и долгой дружбой. Так или иначе, Орсо-младший на неделю получил виллу в полное свое распоряжение и покинул Минратос в радостном предвкушении.
  С тем нетерпением, с каким Корнелий торопился устроить встречу с Фейнриэлем, обычно спешат на встречу с любовницей, чувства к которой еще свежи и горячи, однако мысли Орсо были далеки от любовного русла. Он встречался не предметом страсти и не с другом - его ждала встреча с добычей, которая уже потянулась к приманке и вот-вот попадет в силки. Несколько месяцев по заданию своего наставника, а теперь и командира Корнелий вел с Фейнриэлем разговоры об изменившейся обстановке в минратосском Круге, о новых мрачных тенденциях, о том, сколь незавидным становится и без того непростое положение учеников-эльфов. Недавно к этому добавились рассказы об "уродливой секте консерваторов, зовущих себя венатори, которая, по слухам, уже опутала своей паутиной Круг Вирантиума, а теперь подбирается и к столичному". Обвинения против донельзя либерального старшего чародея Аквилия, наставника Орсо, значительно чаще коллег бравшегося пестовать талантливых, но безродных, стали самой последней и самой важной темой бесед Корнелия с Фейнриэлем. Орсо то и дело сокрушался о судьбе талантливого мага и его не обладавших высоким положением учеников, которым многие пути окажутся закрыты, если выдвинутые их учителю обвинения подтвердятся, а попутно недоумевал и почти возмущался, почему же бездействует чародей Варен, человек мрачный и жесткий, но считавшийся ближайшим другом Аквилия. Неужели боится вмешаться? Или, не дай Создатель, метит на место коллеги и так жестоко его топит?.. Корнелий делал все, чтобы его тревоги, душевная боль и горестное недоумение были очевидны "доброму другу Фейнриэлю" и, как считал сам, вполне преуспевал. Сегодня предстояло сделать еще несколько шагов и, если все сложится, как надо они должны были стать решающими.
  Опасную для сегодняшнего разговора нервозность хозяин сумел унять только перед самым приходом гостя, задержался, приводя себя в порядок, и вышел встречать его в сад с некоторым опозданием.
- Фейнриэль! - улыбаясь, Корнелий вскинул руку в приветственном жесте и тотчас ускорил шаг, будто так соскучился по другу, что хочет как можно скорее оказаться рядом. Раб с подносом поспешал на почтительном расстоянии. Остановившись, он взял один из кубков с холодным щербетом. - Не передать, как я рад нашей встрече и возможности поговорить, наконец, вне душной библиотеки и сырого архива, - усмехнувшись, он слегка кивнул: - Непременно передам ваши слова матушке: яблони были её идеей, да и вообще ничто так не очаровывает её, как комплименты нашему саду. И раз на то пошло, не прогуляться ли нам до беседки в яблоневой рощице? На нее стоит посмотреть, до того кружевная, что, кажется, ветром унесет. И там очень тихо, - сделав приглашающий жест своему гостю, Орсо нетерпеливо махнул рукой рабу: - Поди прочь, Тит, ты нам не понадобишься.
  Шагнув первым в тень аллеи, ведшей к яблоням, Корнелий несколько мгновений напряженно хмурился и молчал. В самом деле, он ведь встревожен, взволнован, ни в чем не уверен, сомневается, имеет ли право подвергать друга лишней опасности. Потом, будто решившись, он негромко заговорил:
- Вы слышали, Фейнриэль? Мессера Аквилия отстранили от преподавания, ему запрещено покидать свою келью. Многие уверены, что это первый шаг к аресту. Ходят слухи о магии крови... - Орсо болезненно свел брови. - Его ученик - помните, Флавиан? - тоже под подозрением, как говорят. Его экзамен отменен, о статусе чародея не может быть и речи, - он невесело усмехнулся. - Ходят слухи, что мессер Варен предложил заменить ему покровителя, но... за недопустимую цену, - Корнелий не поднимал глаз от выложенной плиткой дорожки, словно ему было стыдно за близость к наставнику.
  А в голове у него крутилось одно: "Давай, глотай же! Не зря ведь и этого остроухого подвели под нож." Флавиан не только был одним из талантливых и безродных, он отличался легким и теплым нравом и, пользуясь высоким покровительством сам, с готовностью опекал более младших и слабых. А еще щеголял парой острых ушей, что, несмотря на лаэтанское происхождение, обеспечило ему немало несладких минут в Круге. Орсо очень надеялся, что всё это прозвучит для его сегодняшнего гостя нужным образом.

Орсо был весь воплощенная сдержанная печаль, горечь и спокойное достоинство. В ответ на слова Фейнриэля он только покачал головой, невесело улыбаясь и рассеянно покачивая в руке кубок со щербетом.
- Игры столь же очаровательные, сколь очаровательно и принятое в нынешнем Круге лицемерие, - он зло усмехнулся и поднял на собеседника мгновенно потеплевший взгляд: - Спасибо. Само это сожаление хоть немного согревает меня...
  Корнелий вел свою роль старательно и полагал, что пока справляется вполне успешно, вот только хищная радость, охватывавшая его всякий раз, как удавалось добиться очередной маленькой победы, могла мгновенно испортить все дело. Сейчас был один из таких моментов: когда Фейнриэль заговорил о незавидной судьбе Флавиана, по его тону мгновенно стало ясно, что наживку гость заглотил, и Корнелию стоило немалого труда не позволить дрогнуть ни единому мускулу на лице. На всякий случай печально опустив глаза, он кивнул:
- Да, я тоже слышал об этом. Флавиан не любит говорить о своем прошлом, уклоняется от вопросов, так что, боюсь, мессер Аквилий был его главной опорой и единственной защитой, - жестом пригласив гостя в беседку, увитую цветами, Орсо шагнул внутрь, опустился на невысокую резную скамью розового камня и, наконец, поднял глаза на Фейнриэля. Слабо улыбнулся, вздохнул, будто собираясь с силами, чтобы заговорить, но так и замер, когда гость опередил его.
  Корнелий нахмурился, подался к Фейнриэлю через невысокий мраморный столик, разделявший их сейчас. Молодой лаэтан так и подобрался, словно зверь перед прыжком, зеленые глаза горели тревожным нетерпением и зарождающимся понемногу воодушевлением. Сейчас Орсо даже не приходилось притворяться: он действительно испытывал все эти чувства, только причины были не такими, как мог бы предположить его гость. Все получалось, шло просто идеально, Фейнриэль даже сам, без всяких подсказок заговорил о том, к чему Корнелий собирался его подтолкнуть. Впрочем, это не значило, что уже пора хвататься за протянутую руку, пусть жаждущий помочь предложит ее еще более настойчиво, уверится, сколь необходима его помощь и как маловероятен счастливый исход без его вмешательства. И пусть при этом прозвучит искренняя забота об отважном спасителе Круга, это не может не пригодиться.
- Совершенно справедливо! Я согласен, - опасливо оглянувшись по сторонам, Корнелий придвинулся ближе, немного понизил голос и заговорил горячо и страстно: - Разумеется, по всем законам, людским и божественным, мы не должны подменять собой закон, но что остается, если закон просто стыдливо отворачивается, будто и нет на таких людей ни судей, ни обвинителей! - взмахнув рукой, он едва не опрокинул кубок и аккуратно сцепил руки в замок на столе. Медленно переведя дух, будто ему необходимо было успокоиться, Орсо продолжил, сдержанно и озабоченно: - Боюсь, устранить его - наш единственный путь, вот только... Фейнриэль, это... может быть опасно для тебя? Может каким-нибудь образом привести к тебе, если начнется следствие? Как именно ты предполагаешь это осуществить? - Корнелий нервно покрутил постепенно нагревающийся кубок и улыбнулся извиняющейся улыбкой: - Я так беспомощен, когда речь заходит о твоей силе, - и, пожалуй, это было едва ли не единственной правдой за сегодня: специализировавшийся на стихии электричества Орсо внутренне трепетал перед даром полукровки и терялся, соприкасаясь с ним.

Корнелий всматривался в полукровку заинтересованно, жадно, тревожно и мысленно благодарил судьбу за то, что разговор идет именно так, как идет: он даже под страхом суровой кары не совладал бы сейчас с собственным взглядом, но ситуация играла ему на руку, превращая хищную заинтересованность охотника в искреннее беспокойство друга.
- И в самом деле немногие, - Орсо ответил на улыбку Фейнриэля своей, мягкой и немного смущенной, словно выражал благодарность за оказанное доверие, и отвел глаза, будто не желая ни себе, ни собеседнику создавать хоть какую-то неловкость.
  А потом Фейнриэль заговорил, и стало окончательно ясно, что он уже пересек для себя нужную границу: если полукровку и беспокоили какие-нибудь сомнения или мысли вроде тех, которые только что высказал сам Корнелий, он явно считал их пренебрежимыми. Достаточно было послушать, как он спокойно и деловито говорит о готовящемся убийстве, как обдумывает вслух детали, взвешивает риски и прикидывает способы свести их к минимуму. Орсо едва сдержал довольную улыбку: ему было поручено просто заполучить полукровку, а потом направлять его действия, но, похоже, искусительного шепота хватило и почти ничего больше делать не придется, Фейнриэль со всем справится сам. Сам попадется в ловушку и сам ее захлопнет. Наверное, эта услужливость и готовность быть полезными у остроухих в крови, даже у полукровок.
- Верно-верно, - закивал Корнелий, сообразив, что несколько затянул паузу и изображая лихорадочную заинтересованность в обсуждении. - Ты гостил у меня, мы были вместе, это известно всему моему семейству и кое-кому в Круге - это само по себе прекрасная защита, - он помолчал, сосредоточенно хмурясь, потом кивнул одновременно и словам Фейнриэля, и собственным мыслям: - Что до снотворного Варена, то я кое-что припоминаю: один из алхимиков, с которым они вместе работали над каким-то экспериментом, пенял ему, что он в последнее время злоупотребляет с дозами, и, возможно, именно в этом причина того, что у него по утрам стало покалывать сердце. Думаю, об этом вполне могут вспомнить, а если и нет, то пустить подобный слух будет совсем нетрудно. До твоего протектора, как мне кажется, дойдут разве что разговоры о том, как талантливый исследователь сгорел до срока из-за своей чрезмерной увлеченности работой. Ничего необычного, увы.
  Изящная резная беседка полнилась ароматами вечернего сада и стрекотом ночных насекомых, и эта умиротворенная атмосфера резко контрастировала с тем хищным ликованием удачливого охотника, которое сейчас владело Корнелием. Еще совсем немного - и ему будет чем похвалиться перед наставником и соратниками.
- О, мессере Фейнриэль, это будет лучший ужин, на который способен повар моей семьи, - Корнелий с нарочитой церемонностью поклонился своему гостю и тут же доверительно прибавил: - К тому же у меня новые музыканты, ривейни, и, судя по тому, что я слышал, им есть, чем нас сегодня порадовать, - и сделав приглашающий жест, он поднялся и двинулся к дому, светившемуся теплыми огнями.

Надо отдать полукровке должное: его компания была приятна. Сведя с ним дружбу, Орсо не раз ловил себя на том, что наслаждается обществом сновидца - его сдержанностью, его мягкой манерой общения, умением поддержать беседу и ненавязчиво делиться знаниями и вести научную дискуссию, даже тем, как тонко и одновременно безыскусно он уклоняется от участия в чересчур экзотичных занятиях и развлечениях. Пожалуй, не будь Фейнриэль добычей и безродным полуэльфом, он, Орсо, не отказался бы и в самом деле стать ему другом. Интересно, сохранит ли полукровка свои приятные свойства, оказавшись в подневольном положении, или оно его сломает? Любопытно будет узнать.
  Любуясь танцем ривейни и то и дело прикладываясь к кубку с вином, Корнелий время от времени косился на Фейнриэля, всматривался в его профиль и чувствовал, что напряжение растет тем больше, чем дальше время клонится к ночи. Мысль о том, насколько удачной будет сегодняшняя охота и попадется ли дичь, становилась все неотступнее и навязчивее, и оставалось только надеяться, что его нервозность, чрезмерную веселость и лихорадочно горящий взгляд полукровка спишет на искреннюю тревогу в преддверии опасного предприятия. Когда Фейнриэль распрощался с ним и отправился к себе, Корнелий вздохнул с облегчением: теперь он, наконец, мог вздохнуть с облегчением и перестать лицедействовать. Позвав с собой двух ривейни помладше, он отпустил остальных и удалился к себе в покои: сегодня никакие травы не успокоят, так что, возможно, вымотать себя будет единственным способом хоть немного вздремнуть.
  Ривейни оказались искусны и неутомимы, а хорошо выдержанное вино, которое Орсо этой ночью пил, как воду, наконец, ударило в голову, и ближе к утру молодой маг все-таки забылся тяжелым сном, полным тревожных сновидений и странных, пугающих образов.

  Чужое присутствие в комнате Корнелий не столько услышал, сколько ощутил каким-то шестым чувством, свойственным охотникам и преступникам. Широко распахнув глаза, он вскинулся на кровати в тот момент, когда мягкая рука коснулась его ладони. Различил в предутреннем полумраке длинные светлые волосы и бледное лицо и, придвинувшись ближе к полукровке, сжал его руку едва ли не со страстью.
- Фейнриэль, друг мой, - хрипловатый спросонья голос звучал совсем негромко, будто его обладатель боялся быть услышан кем-то посторонним. Орсо слабо усмехнулся: - Ты напугал меня, я... несколько часов не мог вырваться из каких-то странных кошмаров, - он хмыкнул и жадно всмотрелся в лицо своего гостя. - Ну что? Как это было? Как ты себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь, чтобы отдохнуть или восстановить силы? - Корнелий мягко погладил Фейнриэля по плечу и тут же прибавил, будто хотел успокоить его: - Ждать долго не придется: я оставил своего человека в Круге, он даст знать, как только там произойдет что-то необычное, - он снова коснулся плеча "друга".
  Нетерпение разом согнало с Корнелия остатки сна. Молодого мага теперь едва ли не мутило от предвкушения и от лихорадочной тревоги о том, все ли удалось, как надо. Отпускать сновидца от себя ему отчаянно не хотелось, словно Фейнриэль был подраненной добычей, которая даже с подбитым крылом может попытаться вырваться и улететь.

Все удалось, все получилось именно так, как было нужно. Теперь самым сложным оказалось не выдать своей бурной радости. Разумеется, радоваться позволено, ведь они вместе с дорогим отважным другом только что избавили родной Круг от гнилостной заразы, уже давно подлежавшей уничтожению, вот только не стоит дорогому другу видеть хищную улыбку, готовую вот-вот расплыться по губам Корнелия.
- Не за что извиняться, Фейнриэль, - мягко, почти ласково проговорил Орсо и снова слегка погладил сновидца по плечу. - Ты только что избавил мир от ядовитой гадины, и я уж как-нибудь переживу неудобство в виде нескольких часов не слишком спокойного сна, - заметив движение гостя, он подвинулся в постели, чтобы дать ему место. - Верно, полежи со мной, тебе нужно отдохнуть, - Корнелий молчал несколько секунд, пока Фейнриэль устраивался, сам укладывался поудобнее, потом продолжил совсем тихо и немного задумчиво: - Сила всегда пугает, друг мой, и, как мне кажется, всегда имеет темную сторону, нам ли не знать. По-моему, важно только не уходить по этой темной дороге слишком далеко. И ты не уйдешь, ты лучше многих из нас, - Орсо слегка улыбнулся, старательно играя смущение.
  То, что убийство далось Фейнриэлю легко, то, как он сейчас говорил об этом, действительно пугало и заставляло Корнелия снова почувствовать себя беззащитным и слабым перед этим полукровкой. От этого ощущения становилось неуютно в собственной спальне, и помогала против него только одна мысль: совсем скоро, как только придет подтверждение случившегося, роли определяться, и сомниари будет душой и телом принадлежать ему. Не совсем ему, разумеется, найдутся птицы повыше полетом на роль хозяина такой драгоценности, но отчего бы не пофантазировать в утренней полудреме? На губах Орсо играла светлая улыбка, когда он засыпал, слегка приобняв своего гостя.
 
  Рассветные сумерки превратились в яркое солнечное утро, медленное, полное приятной, спокойной неги и неторопливых разговоров. В другой день Корнелий непременно получил бы удовольствие и от этого времяпрепровождения, от общества в котором ему предавался, однако сегодня нетерпение и тайное беспокойство слишком мешали любым наслаждениям. Орсо прилагал все силы, чтобы гость не заметил в его поведении ничего подозрительного, а потому уже не находил в себе сил радоваться ни вкусу спелых фруктов, ни прохладе тенистых аллей, ни беседам и к обеду извелся так, будто весь день лицедействовал на сцене.
  Письмо из Круга появилось как нельзя более кстати, и, читая его, Корнелий все-таки позволил себе улыбаться, счастливо и победительно: им ведь было что праздновать, Фейнриэль и сам должен к нему присоединиться. Орсо поднял взгляд от бумаги, чтобы встретиться глазами с сомниари, и настороженно замер, увидев, как тот изменился в лице.
- Фейнриэль, что... - начал было Корнелий, но получил ответ раньше, чем успел задать вопрос.
  По-прежнему ничем было нельзя себя выдать или спровоцировать подозрений. Закусив губу и чувствуя, как пол словно шатнулся под ногами, Орсо шагнул к своему гостю, участливо положил руку ему на плечо и заглянул в лицо.
- Дыхание Создателя, друг мой, я, конечно, слышал о войне, но и подумать не мог, что она завершится чем-то подобным. Ведь это... настоящий хаос для Юга, верно? - горестно нахмурившись, он опустил взгляд, потом вскинулся и подался ближе к сомниари: - Этот Конклав - там был кто-нибудь дорогой тебе? Ты знаешь связи отца и дяди: я мог бы что-нибудь разузнать. Мне в любом случае нужно съездить в город - и по семейным делам, и по нашим, чтобы окончательно все выяснить в Круге - и я мог бы задать для тебя несколько осторожных вопросов. Я узнаю все, что смогу, а вечером мы вместе, наконец, отдохнем от треволнений, - он слабо улыбнулся, демонстрируя одновременно и усталость, и готовность потратить еще немного сил, чтобы помочь другу.
  Пожалуй, эти новости сомниари получил очень кстати: так будет только удобнее объяснить небольшую отлучку, которая необходима Орсо, чтобы сообщить своему подлинному наставнику об успехе миссии и передать в его руки поводок, который скоро затянется на шее полукровки.

Необходимость отправляться в город вместе с полукровкой нервировала Корнелия: он был взвинчен, устал за прошедшие сутки и сомневался в своей способности должным образом держать себя в руках и ничего не дать Фейнриэлю ничего заподозрить, если тому вздумается вести разговоры о случившемся. Однако опасения оказались напрасны: сомниари, похоже, был полностью поглощен новостями с Юга и погружен в свои мысли и не слишком стремился вести в пути беседу. Для того, чтобы продемонстрировать утомление и озабоченность практически не нужно было притворяться, и Орсо попросту смотрел в окно кареты всю дорогу до Минратоса.
  В столице, едва распрощавшись со спутником, Корнелий заторопился на встречу с человеком, которому был обязан отчетом и перед которым трепетал, как бы ни старался скрыть это. Молодого лаэтана выслушали сдержанно, но весьма благосклонно, пообещали, что награда не заставит себя долго ждать, и под конец насмешливо разочаровали, когда он заикнулся о том, будет ли сам иметь какую-то власть над полукровкой. Впрочем, известие о том, что дело пока не закончено, и он, Орсо, все еще должен играть определенную роль в происходящем, отчасти утешало в этом огорчении.
  Отчет и беседа по его результатам заняли несколько больше времени, чем предполагалось, и, когда Корнелий осторожно напомнил о часе встречи с сомниари, обнаружилось, что давно пора бы поторопиться. Четверть часа спустя ему и его спутнику оседлали лошадей, и вскоре посетители квартала роз уже расступались перед двумя всадниками, приближавшимися к одинокой фигуре бродившей вокруг изящного беломраморного фонтана.
  Корнелий придержал коня, почтительно пропуская своего спутника вперед, и едва не задохнулся от возмущения, когда тот, спешившись, бросил ему поводья, словно слуге. Впрочем, возразить Орсо не решился: он сейчас сопровождал человека, спорить с которым было опасным, едва ли не самоубийственным делом. Леонт Альбиний, альтус, блестящий выпускник минратосского Круга, рыцарь-чародей, герой Сегерона и один из самых молодых членов Магистериума, всего несколько месяцев назад унаследовавший от отца место в Сенате и титул, не любил дерзости. А вот приятные сюрпризы, диковины и ценные приобретения ему наоборот очень нравились, и на Фейнриэля, в нескольких шагах от которого он остановился, магистр Альбиний смотрел именно так - с тем восхищением, с которым смотрят на дорогую, но по-настоящему ценную покупку.
- Мессер Фейнриэль, приветствую и рад знакомству, - он склонил голову, но насмешливые ноты в голосе скрыть даже не пытался. - Мы, увы, не знакомы лично, но, думаю, вы обо мне слышали: магистр Альбиний, к вашим услугам. Любезный Корнелий согласился представить меня, чтобы я смог удовлетворить свой жадный интерес и познакомиться поближе с чудесами магии, недосягаемой, увы, для большинства из нас, - цепкий, оценивающий взгляд магистра прошелся по Фейнриэлю с головы до ног. - И, разумеется, я надеюсь, что вы не откажетесь на вместе с нашим другом утолить любопытство выпускника, далекого от своих нынешних наставников, относительно случившегося в Круге, - в голосе Альбиния зазвенел метал, когда он прибавил: - Составьте мне компанию, прогуляемся подальше от лишних ушей, - магистр улыбался, и в этой улыбке не было ни тени искренней симпатии или веселья.
  Корнелий, так и не решившийся подступить ближе, сверкал глазами, жадно всматриваясь то в Фейнриэля, то в человека, от которого теперь зависела судьба их обоих.

Шагая по извилистым аллеям сада рядом с Фейнриэлем и то и дело свысока поглядывая на своего спутника, Альбиний улыбался, все той же искусственной улыбкой без тени тепла. Он давно научился чуять в людях страх, как охотничий пес чует кровь подраненой добычи, и сейчас физически ощущал, насколько не по себе собеседнику. Это сулило не только успех дела, но и небольшую игру, которую можно позволить себе прежде, чем привести все к финалу.
- Разумеется, любой, кто приложит усилия, способен читать звездное небо, - легко согласился магистр и поднял глаза, словно на вечернем небе уже можно было разглядеть светила. - Но ведь какими бы одаренными астрономами не были Дариниус и Талсиан, мы ценим их не за то, что они нанесли на карту Сервани или Фульменос, не так ли? - он насмешливо хмыкнул и слегка понизил голос: - Оставьте ложную скромность, мессер Фейнриэль, вам не идет. Нам всем известно, что чудо снов выше чуда звезд, озаряющих их.
  Чем больше Альбиний и его спутник углублялись в сад, тем больше отставал от них Орсо, инстинктивно ощущавший, что магистр желает играть свою партию сам по себе и вряд ли будет доволен молчаливым присутствием незначительного компаньона. На очередном повороте молодой лаэтан, повиновавшись небрежному жесту патрона, отстал окончательно, а сам Альбиний, теперь державшийся к Фейнриэлю ближе прежнего, немного сбавил шаг.
- Вот как? Бедный Варен. В самом деле, мне говорили, что всему виной не то корень смерти, не то какая-то разновидность лотоса... - в голосе магистра звучала неприкрытая насмешка. - Разумеется, скончаться во сне и ничего не почувствовать - не худшая участь, но как же иронично теперь звучит его присловье о том, что нет лекарства лучше сна, верно? - Альбиний весело сверкнул глазами. - Потеря и впрямь невосполнимая, однако смерть иногда только открывает новые перспективы. Да утешит это нас в скорби, - он склонил голову, словно благонравный церковный владыка.
  Несмотря на редкую для себя многословность, цепкого внимания Альбиний не растерял: он внимательно наблюдал за полукровкой и видел теперь не только напряжение и страх, но и попытки - не самые безуспешные - сохранить присутствие духа и держать лицо. Несмотря на то, что бледность и неестественная улыбка выдавали куда больше, чем позволил бы себе показать опытный интриган, и магистр не мог не счесть, что это достойно внимания и проверки, результаты которой можно будет использовать по-разному.
- Корнелий? - брови Альбиния взлетели вверх. - Мессер Фейнриэль, молодой Орсо, конечно, весьма талантлив в работе с электричеством, но я совершенно не интересуюсь протекцией лаэтанам-стихийникам, пусть даже одаренным. Иное дело вы, - жесткий взгляд темных глаз уперся в полукровку, и улыбка, игравшая на губах магистра, стала кривой. - Мне всегда нравились редкости, я их даже коллекционирую. Редкость, знакомство с которой так плачевно дорого стоила почтенному Варену, безусловно, достойна внимания. Я наблюдал за ним и порой сомневался, что все завершится именно так, но вы умеете быть на высоте, - магистр скрестил руки на груди. - Я впечатлен. И у меня есть для вас предложение: вы - мой, разумом, душой и телом, на некоторое время вперед, - оценивающий взгляд прошелся по Фейнриэлю с головы до ног. - Для нескольких весьма деликатных услуг. После мое покровительство - ваше. Вы знаете, сколь во многом я, будучи сейчас на вершине, могу быть полезнее досточтимого Маэнаса. Сила же, которую я представляю, многократно превосходит и мои возможности. Расцветите партию рокировкой? - Альбиний рассматривал Фейнриэля насмешливо, но с подлинным интересом: ему было действительно любопытно, так ли полукровка невинен, как расписывал Орсо и сунет ли голову в капкан по доброй воле.
  Темнело, в глубине притихшего сада завел песню соловей.

Альбиний рассмеялся, легко и беззаботно, словно мальчишка, забавляющийся веселой шутке сверстника.
- Полка, цепь - какие затейливые фантазии, мессер Фейнриэль, - непроницаемые темные глаза снова в упор смотрели на полукровку. - Не думаю, что вам пойдет ошейник, однако если вам нравятся подобные украшения, кто я, чтобы спорить? - длинные, цепкие пальцы будто невзначай скользнули по шее Фейнриэля: так запрсто и походя прикасаются к неодушевленному предмету или к животному, которое уже числят своей собственностью. - В любом случае вам, полагаю, имеет смысл помнить: с рук я кормлю особенно вкусно.
  Разумеется, это было иносказание, однако забава могла бы выйти любопытной. Альбиний прекрасно помнил, где заканчиваются его полномочия, и начинается власть организации, однако не собирался отказываться от развлечений, которые причитаются дрессировщику, сумевшему обуздать и приручить диковинного зверя.
  Тем не менее, сам вид Фейнриэля говорил о том, что до приручения еще очень далеко. Альбиний молчал, изучающе разглядывая полукровку, не мешал ему самостоятельно осознать свое положение и все его перспективы и видел, как именно юноша это принимает: нехотя и с достоинством, неожиданном в безродном ублюдке с Юга. Это было интересно и обещал много интересного и, вероятно, еще больше сложного. То, как мало Фейнриэль заинтересовался туманными предложениями и возможной "рокировкой" лишь подтвердило впечатление магистра и вывод, который тот успел сделать: полукровка, как ни жаль, будет скорее узником, чем слугой или добровольным подчиненным.
- Если со временем вы более верно оцените свои возможности и перспективы, мессер Фейнриэль, дорога, которую могу проложить я, возможно, покажется вам куда привлекательнее собственной, - Альбиний снова светски улыбнулся, потом слегка пожал плечами. - Немота Корнелия всецело зависит от моего слова, и я непременно его скажу, как только мы закончим беседу. Что же до меня, то я никогда не прошу невозможного, - улыбка магистра стала почти вкрадчивой. - Несколько месяцев на моей загородной вилле в качестве дорогого гостя и несколько ночных прогулок, подобных совершенной вами сегодня - что может быть для вас проще, не так ли? - Альбиний скользнул взглядом по цветку, который Фейнриэль держал в руках, отстраненно отметил, до чего сильно сегодня в саду пахнет розами и, залюбовавшись красной каплей, окрасившей лепестки, слегка усмехнулся: сочетание показалось очень уместным.

Магистр был доволен результатами сделки: несмотря на неопытность, ненужную горячность и жадность молодого Орсо, тот сумел верно разыграть все карты, а полукровка оказался то ли слишком горд, то ли слишком осторожен и боязлив, чтобы прятаться за спину Люциуса Мэнаса и решительно шагнул навстречу своей судьбе. На взгляд Альбиния судьбу эту даже можно было назвать завидной: Фейнриэль был замечен организацией, стремительно набиравшей силу в Империи, мог ей послужить и при этом не оказаться в канаве с перерезанным горлом, когда выполнит свои функции, более того, он жил не столько в рабстве, сколько под домашним арестом, порой пользовался почти привилегиями почетного гостя, а в будущем ему, возможно, даже не откажут в покровительстве, если он будет ценен и послушен.
  Об этом покровительстве Альбиний время от времени размышлял, слушая заунывный осенний ветер за стенами своей виллы и наблюдая, как сомниари листает бесценные книги из его библиотеки с таким видом, будто обо всем позабыл. Порой казалось, что этот тихий, сдержанный юноша не станет сопротивляться, и его нетрудно будет привязать: натяни посильнее поводок - и вот уже у тебя свой ручной сомниари. Однако ловя порой на себе взгляд настороженных золотистых глаз, магистр уверялся, что тешится самообманом, и дело может оказаться куда как труднее. И это еще больше увлекало, заставляло строить планы на будущее, когда работа Фейнриэля на благо венатори уже будет закончена.
  К началу этой работы Альбиний готовил сомниари тщательно, почти заботливо: расспрашивал о Тени, о том, какова она глазами сновидца, о необходимых для транса травах, даже сам готовил юноше концентраты, не доверяя чужим рукам. Первые успехи пробудили в магистре странный азарт, будто это он сам стал "ночной смертью": он дежурил возле сомниари, когда тот вступал в теневой мир, помогал ему вернуться обратно и встречал с таким искренним и жадным интересом, что порой даже изменял своему привычному высокомерно-насмешливому тону. Всякий раз сообщая о гибели очередной цели, он испытывал и удовлетворение, и гордость, словно и сам приложил к этому руку.
  Первый провал Альбиния раздосадовал, однако не был воспринят им чересчур серьезно: сомниари мог устать, не рассчитать, столкнуться со слишком серьезной защитой, которой славился хитроумный и подозрительный советник архонта. Встретив своего пленника в недремлющем мире, магистр сквозь зубы отчитал его, однако позволил немного отдохнуть и только потом вернуться к прежней работе, а сам отправился разбираться с последствиями его неудачи.
  Новый провал оказался сокрушительным, и не только потому что не удалось устранить нужную цель, а потому что Альбинию пришлось столкнуться с насмешками соратников: те, кто прежде завидовал его необычайному оружию, не упускали возможности поглумиться над тем, каким несовершенным и не безотказным оно оказалось. Магистр не привык проигрывать и тем более не привык ловить на себе злорадные насмешливые взгляды. Сейчас, направляясь к комнатам, отведенным сомниари, он прямо-таки источал холодную змеиную ярость.
  Дверь широко распахнулась перед хозяином дома, и Альбиний переступил порог, ища взглядом своего невольного гостя.
- Мессер Фейнриэль, - голос магистра мог заморозить не хуже ледяной хватки. - Надеюсь, вы пребываете в добром здравии? Поскольку разговор, который нам предстоит, потребует ваших сил и собранности, - он прошелся по комнате и остановился, скрестив руки на груди. - Вам хорошо известны условия нашего договора, не так ли? Вы сознаете последствия уклонения от него, верно? - Альбиний выдержал паузу, холодно, зло улыбнулся, и голос его внезапно изменился, став мягким, почти вкрадчивым: - Так как же понимать то, что происходит в последнее время? Понимаете ли вы, в какое положение себя поставили? И как скоро намерены исправить ситуацию и вернуться к деятельности, которая делала вас столь неоценимо значимым? - цепкий, изучающий взгляд скользил по лицу полукровки, обшаривая с головы до ног и подмечая малейшие детали: магистр Альбиний заново переоценивал свое недавнее приобретение.