Нала, которая в одиночестве и тишине находилась крайне редко и, как говорится, только по праздникам, могла бы писать целые трактаты о суете, поскольку оной гномка успела нахлебаться еще во времена детства в трущобах: как она пагубно влияет на здоровье, нервное состояние, помогает воришкам спереть чужой кошелек и затоптать человека в слепой толпе. Но тут, в деревушке под не очень оригинальным названием Убежище, суета принимала совсем иной оттенок, по признакам вполне себе обыденный, однако менее раздражающий и какой-то даже приятный. Одно дело, когда наблюдаешь за имитацией работы, другое дело, когда та самая работа копошится во всем своем массово рабочем естестве прямо перед глазами. В конечном счете, несмотря на невыносимую приятность здешнего бытия, Ормольд начинала винить себя за излишнюю усталость – и, следовательно, леность – после прибытия в деревушку. Дорога выдалась нелегкая, но благо всем новоприбывшим давали время освоиться и только потом нагружали кучей дел. Гномка таким расположением решила воспользоваться сразу, мирно перебирая старые записульки, письма и ненужное хламье. Только вот работа нашла ее быстро и совершенно внезапно, вестимо, пчелиная аура каким-то чудом успела приземлиться и на ее рыжую макушку.
Ормольд сначала опешила от конкретности и монотонности вопросов, затем вспомнила элементарные навыки приличия и кивнула в знак приветствия, – ну, все же элементарные, а не совершенные – затем пораскинула мыслями в голове, стоит ли такой ворох информации выдавать в стиле вотпрямщас. К выводу просилось однозначное «нет», да и вообще Хартия вызывала не самые приятные воспоминания, но от прошлого бежать глупо, а дело, видать, срочное. Поэтому гномка скомкала последний ворох записулек, с блаженным празднеством в лице кинула в костер и обернулась к нынешнему лидеру Инквизиции:
– Здрасте. Нала Ормольд, – наверняка высокая дама с крепким телосложением (ради разговора с которой гномке пришлось изрядно задрать голову вверх) и без того знала ее имя, раз обратилась за такой информацией именно к рыжей. Хотя, ну, вы знаете, эти предрассудки. Гномы пьют исключительно эль, исключительно из ведер, все поголовно торговцы и контрабандисты, а женщины их ходят с бородой круглый год. Впрочем… Где-то и правдой пахло. Ну да ладно. Нале тут, один черт, как большому нагу в тесном лабиринте, слишком уж много разномастных новых знакомых. – О Хартии знаю много. Так много, что могу рассказать это Вам по пути в Валаммар, потому что это место мне тоже знакомо. – «Более чем». – Приходилось иметь дело с тамошними обитателями.
***
Рассказ гномки, надо сказать, был не столь долгий, не трудный и совсем не прерывался на тяжелые вздохи-ахи былых разочарований – Нала довольно четко разделяла свое прошлое и настоящее, хоть за некоторые поступки ей и было стыдно, но что поделать, если стояла крайняя необходимость как-то карабкаться из бедности и выживать. Другими словами, Ормольд в увлеченном повествовании о Хартии в целом, на словах касающихся ее собственной роли в преступной шайке ограничилась емким: «Работала в прошлом, чтобы обеспечить семью. Другого выбора не было».
Валаммар же представлял из себя некий подземный улей-перевал для контрабандистов. Идеальное место, чтобы спрятаться – древние, когда-то давно покинутые гномами развалины теперь стали домом для синдиката, активно извлекающего выгоду из добычи и поставок красного лириума. В конечном счете, Нала довольно быстро догадалась, каким именно расследованием теперь занимается Инквизиция. И нельзя сказать, что это ее как-то задело или разочаровало. Для каждого существует свое понятие «слишком», для Налы же точкой невозвращения явился «шепот», издаваемый минералом так вкрадчиво, словно она слышала голос в собственной голове. Нет-нет, добровольно сходить с ума она не собиралась. Да и последующее бегство в Инквизицию вовсе не было вялой попыткой мщения, скорее былые ценности гномки немного дали сбой, заставляя ее почаще вдумываться в слово «справедливость».
Путь Инквизиции пролегал через засилье камней замысловатых форм, сырую скользящую под ногами землю, шумные водопады и огромное множество скрытых дорожек. Тейг был прекрасно скрыт от лишних глаз и любопытства, ни один человек в здравии не сунулся бы проверять каждый выступ под стремительно сносящей его ледяной водой. Здесь требовалось идеальное знание местности, хорошие физические навыки и умение подмечать мелочи. Ведь в конце долгого пути путника будет ждать скромная деревянная дверь, напоминающая не более, чем вход в давно заброшенную шахту. Преодолев ее, казалось бы, можно вздохнуть спокойно и спуститься вниз, прямиком в пещеру, но система из ловушек-предупреждений быстро сотрет с лица случайно зашедшего эту спесь.
Впрочем, для Налы довольно занимательно было вновь, спустя столько времени, разыскать те же самые тайные ходы, о которых она уже благополучно знала. Обойти ловушки, расположение которых не меняли, пожалуй, с целый годок и обнаружить те же не заделанные лазейки, за наличие которых она отчитывала своих товарищей и ранее. Ну, просто раскидывай руки в широком жесте вселюбви и восклицай: «Ничего-то тут и не меняется!»
Сами по себе развалины выглядели впечатляюще – по крайней мере, гномка запомнила эти пещеры под открытым небом и разрушенные стены, обросшие растительностью. Забитые «каменным» мировоззрением орзаммарские подземники многое не понимают в этой жизни, ага. Однако это не отменяло того факта, что за каждой стеной, дверью, выступом и мостиком мог скрываться головорез, охраняющий, продающий, добывающий ипросто слоняющийся по здешним длинным переходам гном. Об этом Нала успела предупредить Кассандру заранее, ибо разбойники, знающие местность наизусть, способны перехитрить отряд числом куда больше собственного. Все ж таки сюда отправляли не абы кого.
– Сначала может показаться, что здесь тихо и нет ни души, но это обман. Следите за теми мостами, – Ормальд проговаривает шепотом, но так, чтобы ее могли услышать теперешние соприключенцы, и кивает головой в сторону указанного направления. – Они любят выбегать внезапно. Я не знаю, куда точно перетащили свои задницы хартийцы, но, думается мне, расположились в тех развалинах. – Гномка указывает на старые маленькие домики из камней. Те имели два входа и походили на заброшенные хижины, которые она частенько встречала в Пыльном Городе.
