Алан явно внимательно следовал за его умозаключениями, но по выражению его лица Хоук рассудил, что изощренная жестокость, проявленная авторами всего этого амарантайнского спектакля, была ему внове, лежала где-то за пределами его представлений о мире. Что ж, удивительного в этом мало: люди нередко легче принимают то, что кто-то способен на изуверство, чем чью-то готовность цинично поиграть в кошки-мышки с чужими чувствами и страхами.
- Ни одному человеку не пришло в голову, - эхом откликнулся Хоук, снова задумчиво рассматривая дверь. - Возможно, на других дверях следы для верности и были кровавыми, этого хватило, чтобы не проверять. Но главное не в этом, - он снова обернулся к собеседнику и продолжил очень мягко: - Они напуганы. Судя по проповеди на площади и толпе, которой мы с тобой имели возможность полюбоваться, нам даже известно, кто их пугает. А преподобных матерей слушают, не сомневаясь в их словах, - Гаррет устало улыбнулся Алану: - Идем, в самом деле, обойдемся без ночевок под кустом. Там и поговорим, - и кивнув на прощание оборотистому Маркусу, мгновенно растворившемуся в темноте, он зашагал бок о бок со своим спутником в сторону "Короны и льва".
К ночи в городе явно стало поспокойнее, и это невозможно было не счесть хорошим знаком: когда дело оборачивается совсем скверно, людям не до сна, и почему-то именно темные часы они выбирают для самосуда. Пока на улицах тихо, а по стенам домов не мечутся отсветы зажженных в неурочное время факелов, у них троих еще есть время, чтобы предотвратить намечающееся веселье черни и судилище, которое, скорее всего, пройдет даже без участия городской стражи.
- Мы с другом умеем появляться вовремя, - усмехнулся в бороду Гаррет. - Правда, иногда это предвещает куда больший шум, чем тот, что был бы без нашего участия, - на несколько секунд он смолк, шагая в ногу со своим спутником, потом мягко улыбнулся: - Думаю, нам всем сегодня повезло: если бы не твое вмешательство тогда, на площади, мы вряд ли смогли бы для нее что-то сделать и уцелеть сами.
Обращенный на Алана взгляд стал не столько задумчивым, сколько оценивающим. "Единомышленники"? Мало кто решился бы вот так объединить себя с явными отступниками, которыми выглядели они с Андерсом. Интересно, он искренен и за его словами нет ничего, кроме обычной благодарности? Или ему нужно еще что-то, о чем он пока предпочитает не говорить? Гаррет не любил плохо думать о людях, старался, несмотря на все пережитое, обходиться без излишней подозрительности, однако осторожность в нем последние десять лет воспитали немалую. Сейчас, глядя в открытое, честное лицо своего спутника, он предпочитал надеяться на лучшее, но полной откровенности пока избегал.
- Я думаю... - заговорил Хоук, прерывая затянувшуюся паузу. - ...что здесь настоящий ярмарочный спектакль: кому-то очень нужно, чтобы горожане боялись магов, боялись сильно и безоглядно, до самосуда и публичных казней без разбора. Видимо, этому кому-то маги аж поперек горла стали, - он горько усмехнулся. - И я что-то сомневаюсь, что это никак не связано с тем, как щедро королева Анора предоставила нашему брату убежище. А сделать... - несколько секунд задумчиво смотрел на спутника, потом продолжил: - Нам надо найти настоящих виновных. И лучше поскорее, пока не дошло до большой крови, - сощурившись, он рассмотрел большой фонарь таверны, но не высокую фигуру, которую надеялся рядом с ним увидеть, нахмурился и прибавил шагу.
Усиливающееся беспокойство за Андерса было совсем не тем, чем Гаррету хотелось бы закончить сегодняшний день, однако унять себя не получалось, и тревога никак не уходила. Прикидывая стоит ли идти в ночь искать целителя и можно ли вообще полагаться на не внушающего глубокого доверия Крысу, Хоук едва не проскочил мимо вынырнувшей из темноты фигуры и вздрогнул, когда та к нему обратилась.
- Слава Создателю, ты жив и цел, - вздохнув с облегчением, Гаррет безотчетно коснулся рукой плеча Андерса, словно хотел убедиться, что тот не странная ночная иллюзия. - Прошло небесполезно. Кое-что есть, и я хочу тебе это показать, нужно твое мнение. Алан, - Хоук через плечо обернулся к союзнику, за время сегодняшней прогулки превратившемуся в доброго знакомого. - Моего друга зовут Ан.. дреас, - имя случайного оствикского знакомца пришло на язык очень кстати. - Думаю, вы поладите. Идите наверх, я договорюсь насчет комнаты.
Опасаясь, что в Амарантайне придется задержаться и желая расквитаться со всеми делами разом, платил Хоук за ночлег для них троих на несколько ночей вперед. Хозяин, почуявший щедрого и одновременно опытного гостя, был угодлив и любезен, обещал сытный ужин и "все, что господа попросят". Гаррет, улыбнувшись, попросил только кувшин вина к ужину, да побольше, и письменные принадлежности.
Четверть часа спустя он уже сидел за столом в выкупленной на несколько дней комнате и рисовал по памяти искаженные руны, которые так хотел показать Андерсу. Художником Хоук никогда не был, так что оставалось надеяться, что Алан по исправит его, если он ошибется.
- Вот, - он подвинул к целителю несколько исчерканных листков. - Такое на дверях трех домов и перед церковью. Если они и пользовались кровью, то явно не везде. Я не вижу здесь ни рун зачарователей, ни тех, что относятся к школе созидания. Алан со мной согласен. Но, может, ты с нами не согласишься? Чем-то подобным в Круге пользовались? А то есть у меня подозрение, что за художник разгулялся в городе, но... нет уверенности, - а уверенности и впрямь не было: чем глубже в ночь, чем сильнее становилась усталость, тем больше Хоуку казалось, что мысли разбегаются, а нити догадок так и ускользают у него из рук.