Он видел раскрытые пасти, вытаращенные глаза и поднятые к небу грязные кулаки, и не хотел верить своим глазам. Он слышал, как чудовище толпы плюётся ненавистью, кипит и ощетинивается орудиями, и хотел зажать уши ладонями, развернуться и уйти.
Мой Ферелден, что стало с тобой. Терзаемый, ты жрёшь сам себя, и кровь эта на моих руках, и я по горло в вашей крови, и мне тошно от мысли, что я мог бы осуществить разницу - может и небольшую, но мог бы.
   Их всех хотелось отхлестать по щекам, потрясти за портки, тыкнуть мордой в землю, приговаривая "На кого лаешь-то, кретин? На кого кулаком трясёшь, кого обвиноватить хочешь? В корень проблемы смотри, баран, в корень!". Но люди эти, невежественные, были просто-напросто смертельно напуганы, ведь агрессия - всегда только защитная реакция. И их следовало защищать так же, как и гонимых магов, просто не от храмовников - от самих себя.
  Изгнанный король стоял в толпе под набрякшим от накапливающейся влаги плащом, загипнотизированный речью безумной проповедницы. Чтож, отказался брать власть в свои руки - смотри теперь на последствия, бастард, говорил он себе, и заставлял себя смотреть. Однако, не вся толпа была обуреваема гневом, некоторые из них стояли спокойно, и поэтому сильно выделялись. Мельком выцепил Алистер из сборища людей чернобородое лицо, что-то отдалённо напоминающее. Видел он его уже чтоли? На лице бородача не было того звериного ража, который кривил лица большинства пришедших. Но это было не важно, а важна была проповедницп. Она всё ещё надрывала глотку под рёв озверевшей толпы:
- Они нарушили святые законы Создателя, но мы этого не потерпим! Мы заколем их вилами, забьём лопатами, затопчем сапогами! Вы, чародеи и колдуны! Смотрите внимательно, здесь вы увидите, что будет с теми, кто осмелится тронуть церковных служителей!
  К ногам Спасительницы Нашей (и ополоумевшей проповедницы) двое крестьян вытолкнули молодую девушку, тут же рухнувшую на колени. Лицо своё она прятала под растрёпанными короткими волосами цвета грязной соломы, исцарапанными дрожащими руками всё пытаясь придержать разодранные лохмотья, некогда по всей видимости формировавшие мантию, и через дыры в одежде проглядывала синеющая синяками худощавая плоть, сочащаяся красным сквозь полосы вздувшихся ран и царапин.
- Грязная чароплётка! - проповедница попёрла девушку ногой, с искажённым ненавистью ногой, как-будто бы давила каблуком какую-то ядовитую гадину. - Кто ответит нам за убитых сыновей? Твои собраться убили бедного Лорена, нашего защитника, а значит вина и на твоих поганых плечах! Вы смогли убить его, а сможете ли вернуть?! Ваша магия может лишь вредить!
  Её испачканная в грязи подошва упёрлась в худую щёчку девушки, прижимая её лицо к холодному камню пьедестала. В неё полетели камни, огрызки и палки, дети - ведь здесь были и дети! - пытались добраться до пьедестала и со смехом тянули девушку за волосы. Какой-то мужик запрыгнул на пьедестал и пару раз ударил тупым носком измазанного навозом сапога в острые торчащие сквозь дыры в одежде рёбра, но не удержался и упал обратно в толпу. Один из камней клюнул девушку в висок, и из него скупо засочилась кровь.
  Ошеломлённый поворотом событий Алистер почувствовал, как пересыхает во рту от ужаса от того, чему с минуту на минуту должно было случиться; и мозг его больше не соображал, только тело, автоматически, бессознательно двинулось сквозь ревущую толпу к пьедесталу.
  До этого момента он прекрасно отдавал себе отчёт во всём: даже вне Ферелдена агенты Оливера пытались его отследить - пусть  чаще всего и неудачно, благодаря многочисленным друзьям Алистера. Ведь не дурак был Кусланд, оставлять в живых доказанного наследника на престол. А уж в Ферелдене Алистер и вовсе ходил ниже травы и тише воды, потому что знал, чего ему может стоить открытое присутствие. Именно поэтому  отрастил он бороду и волосы, именно поэтому не мылся неделями и спрятал эмблему Стражей на щиту Дункана. И за десять прошедших лет узнать подтянутого улыбчивого короля с открытым лицом в угрюмом грязном бродяге с первого взгляда было невозможно, но предосторожность в вопросах жизни и смерти лишней не бывает. И словно в бреду Алистер пёр сквозь вонючую плоть толпы, как автомат фабрикуя аккуратными пачками план своих действий. "Дурак, ой, дурак, ты же всё дело своё загубишь" - причитал голос на задворках его подсознание, очень сильно напоминающий голос ведьмы Морриган.   
  Ладонь его зачерпнула истоптанную народом грязь, размазав по и без того грязному лицу. Даже если бы он и заявил во всеуслышанье, что и является Алистером, бастардом Мэрика, то скорее всего его бы подняли на смех. Одним прыжком мужчина взобрался на пьедестал рядом с молодой проповедницей, не скидывая с головы своей капюшона и заорал, нет, взревел, перекрывая её голос, искажая лицо яростью, которая была совершенно несвойственна ему и, двумя руками схватив девушку-мага за ободранный шиворот мантии, перехватил одной из ладоней за тонкое горло:
- Стойте! Да, она предательница! Она виновата в смерти Лорена!
Толпа одобрительно взревела.
- Но справедливость восторжествует и за Лорена должно отомстить его отцу!
Снова довольный гул.
- Банн Аларик должен получить свою месть! Кто оспорит его право вершить суд над убийцей?!
Толпа неуверенно поддержала Алистера, в то время как он, чуть осипшим от собственного крика голосом громко и уверенно заявил:
- Вместе с вами я доставлю шлюху-чароплётку к Аларику, он имеет право посмотреть в глаза убийце его сына! Ты и ты!
Алистер одной рукой тыкнул в сторону как-будто знакомого бородача и его спутника:
- Помогите мне дотащить её, мы доставим преступницу банну именем Создателя! Благословите меня, сестра.
Толпа наконец поддержала Алистера своим криком, хотя и чувствовалось, что расправа на месте удовлетворила бы их больше. Проповедница, чуть поколебавшись, подняла ладонь над грязной головой Алистера, громко сказав:
- Пусть взгляд Создателя сопровождает тебя по пути к справедливости!
  Алистер чувствовал как колени его и руки сотрясает лихорадочная дрожь. Непослушными руками он вскинул девушку на своё плечо - та почти не отреагировала, по всей видимости она была на пороге между жизнью и смертью. Момент был решающий, витязь прекрасно знал, что идёт по лезвию ножа, но превозмогая напряжение, мужчина спустился на землю и пошёл в толпу. Люди расступались перед ним, глядя в его измазанное грязью лицо, а он боялся встретиться взглядом хоть с кем-то из них, словно опасаясь, что именно взгляд разоблачит его. Чтож, гадать, был ли он узнан хоть кем-то было несуразно, зато то, что он действительно мог сделать - это побыстрее смыться отсюда. Здесь на окраине ещё были добрые люди, которым он помогал и которые могли спрятать его. Оставался последний рискованный шаг: Алистер не знал, будут ли ему содействовать бородач и го спутник, но они были среди единиц из тех, кто совершенно очевидно не был заражён жаждой расправы. Он возьмёт их с собой, а если они окажутся на стороне толпы - будет драться, но уже дальше отсюда. "Ты дурак, Алистер Тейрин, ты поставил себя в опасность из-за одной полуживой девушки, , тогда как целый Ферелден нуждается в тебе живом и сильном."
  Напряжение накапливалось, пока за спиной снова не раздался голос жрицы:
- Магия должна служить людям, но не люди - магии!..
  И Алистер смог перевести дух, только теперь поняв, что всё это время не дышал даже. Он подошёл прямо к бородачу с его другом в плаще и вкрадчиво сказал:
- Помогите её доставить, - и голос его многозначительно подчеркнул слово "помогите". Не дожидаясь их реакции, Алистер двинулся вглубь бедного района, якобы к выходу из города.  На самом деле он лишь хотел найти место, где они меньше будут попадаться на глаза. И каждое мгновение он боялся, что его остановит кто-нибудь из толпы.
  Витязь шёл, не оборачиваясь, стараясь не слишком торопиться, и мысленно молился, что бы оказалось, что девушка без сознания. Однако слишком уж безвольно висела она на его плече, и слишком уж недвусмысленно холодела её плоть. Он хотел уйти дальше, но не удержался и свернул в тесный плохо пахнущий закоулок, опустив девушку рядом с канализацией, прислонив её к стене. Опасения короля-изгнанника были верны - девушка не дышала, и пульс под сизой кожей шеи не прослушивался. Сидя на корточках, Алистер опустил голову, и когда бородач со своим спутником под капюшоном настигли его, витязь не постеснялся двух чистых дорожек, которые оставили после себя на грязном лице слёзы. Снова размазав грязь по лицу, мужчина встал и обернулся лицом к лицу к двум спутникам.
- Нет необходимости нести её к Аларику, она мертва, - голос его хоть и был сорван, но оставался твёрд.
Я знал, я слышал, что Ферелден бедствует. Но я не мог представить, насколько.

Отредактировано Алистер Тейрин (20-08-2015 12:23)

Это очень здорово, когда у вас есть личные тормоза, предохранитель, готовый и за шиворот удержать, и говорить с вами тем самым спокойным тоном, который свойственен взрослым, которым убеждают в чем-то неразумных детей, мягко, ненавязчиво. Ну, еще так говорят с буйно помешанными. Маг криво усмехнулся, примерно об этом он и размышлял, когда Гаррет в очередной раз пытался не дать ему сделать глупость.
Впрочем, кажется, сейчас с ними человек, способный остановить даже Хоука, который поддавался дурному влиянию сумасбродного целителя. Ведь даже неказистый и неухоженный внешний вид неожиданного спутника не позволял Андерсу думать о нем только как о простом потрепанном жизнью бродяге. Было в этом человеке что-то, внушавшее уважение. А может, отступник начал так думать, лишь увидев ту неподдельную скорбь его на лице и сообразив, что все это представление – спектакль, чтобы спасти девушку. Человеку, который пошел против толпы, да еще и с таким сумасбродным и рискованным планом, Андерс по своей натуре не мог не симпатизировать.
Поглощенный переживаниями о девушке, Андерс даже не обратил внимание ни на то, как настороженно вскинулся мужчина, когда отступник опустился рядом с пострадавшей, ни на его, возможно, излишне яркую реакцию на имя Гаррета. Убедившись, что тот не будет чинить препятствий, Андерс просто забыл о нем, сосредоточившись на девушке. В конце концов, рядом был Хоук, и Андерс мог позволить себе это. Однако, когда «бронированный» вдруг отстранил его и, схватив девушку на руки, куда-то понес, Андерсу очень хотелось заорать: целитель ведь не всемогущий, а жизнь в раненной и так теплилась едва-едва, но воин решил, что еще один небольшой забег того стоил, и целитель без раздумий бросился следом, успев только обернуться через плечо, взволнованно высматривая Гаррета. Времени порадоваться тому, что их маленький сверкающий секрет не вызвал у незнакомца желания прибить их на месте или позвать команду поддержки - не было: маг бежал следом, слабость и ломота в теле усилились, и следовало бы заняться самим собой, потому что каждый вдох становился все болезненней, а от попыток говорить еще что-то - маг пока отказался, даже имя друга далось ему с трудом. Так что сейчас отступник пытался так же не свалиться в грязь и не наступить на своего же волка, который как назло не переставал вертеться возле ног.
Ничем непримечательная лачуга и сомнительного вида хозяин вполне могли бы насторожить мага, если бы не столько лет, проведенных в Клоаке. Впрочем, сейчас целитель с трудом мог сосредотачивать свое внимание на чем-то кроме девушки на руках у воина. Коротко кивнув тому, кого окрестили Крысой, маг проскользнул внутрь следом за «бронированным», подавать голос Андерс опять не рискнул. Пока их провожатый занимался ребенком, маг успел скинуть походную сумку и плащ, которые изрядно мешали и затрудняли движения целителя; не медля более, мужчина опустился на колени возле пострадавшей, отстранено подумав, что оттирать грязь, которая налипла на его обувь и одежду, придется долго, очень долго.
Руки мужчины вспыхнули мягким синим светом, Андерс набрал побольше воздуха в легкие, морщась от боли в груди, и прикрыл на мгновение глаза, восстанавливая контроль. Сила стремительным потоком устремилась к девушке, восстанавливались ткани и поврежденные органы, срастались кости. Но этого было мало, сердце уже не билось. Силы стремительно покидали отступника, но он и не думал останавливаться, потянулся туда, за грань, где ощущалось неясное присутствие Справедливости, чувствуя, как привычная уже синева затапливает его самого, наполняя силой и странным умиротворением, столь непривычным и неожиданным, от чего Андерс едва не потерял контроль и не пустил все насмарку - столь неожиданными были эти ощущения. Руки дрожали, дышать было мучительно, перед глазами плыло, но целитель держал девочку на грани. Силы истощались, но Андерс упорно не сдавался, после нескольких лет почти без магии то, что было ранее простым и легким, сейчас требовало больше контроля и сил. Синева из-под ресниц, плотно сжатые губы, белый как мел - мужчине тяжело давалось обращение к Справедливости, и даже поддержка старого друга и его энергия, которой тот столь щедро делился, не могли помочь. Маг зло зарычал: он мог проигрывать в карты с поразительной легкостью, спокойно позволял забирать себя в Круг в первые побеги, смиряясь с неизбежным, мог удерживаться от смертоубийства, когда Фенрис заводил очередную песню о том, какие все маги чудовища, при этом рассказывая это самим магам, чтоб его Создатель дрючил! Но Андерс совершенно не умел проигрывать смерти и боли. Синие трещинки покрывали его тело, высвечиваясь через плотную ткань одеяний, но в этот раз это был лишь отзвук былого, бледное отражение того, кто помогал ему через Тень. Они вместе держали ее, разгоняли ее сердце последним усилием, заставляли дышать, тянули назад. А потом в последний раз пронзительное, яркое до рези в глазах свечение окутало руки целителя, чтобы мгновение спустя все погасло. Маг был прежним, еще более бледным и уставшим, потрепанным и таким же кареглазым. Андерс улыбался. Девушка на кровати была не менее слаба, она наблюдала за происходящим из-под полуопущенных ресниц и вряд ли была силах даже пошевелиться, все же исцеление это не только отдача сил целителя, но и нагрузка для пациента, но малышка была живая. Живая!
Светловолосый слабо улыбался, но при попытке встать его порядком повело, а колени подогнулись, отчего маг опять оказался на полу, борясь с тем, как кружится мир, а так же с подступающий тошнотой. Беглец поспешно сел, прислонившись спиной к кровати, в ожидании, когда все перед глазами перестанет куда-то смещаться и двоиться. Нужно было что-то сказать, но отступник был не в том состоянии, не каждый день он вытаскивал людей с того света; кроме того, это был первый раз, после того случая на лесопилке, когда Андерс обратился к Справедливости, чтобы взять его сил, результат мог быть любым, но мужчина пошел на этот шаг и сейчас понимал, что не зря, живая и невредимая причина лежала на кровати. Разные сознания, разные чувства - это было так удивительно прекрасно, этот странный покой, которого раньше у них не было, появившийся, скорее всего, под влиянием Тени на духа, ощущение чужого присутствия, которое можно контролировать, и окутывающие его коконом сочувствие и поддержка Справедливости, который тоже смог стать кем-то большим, чем был.
- Жить будет, - голос был скрипучим, хриплым, и под конец маг с неудовольствием понял, что срывается на кашель. Потянулся за флягой и с досадой подумал, что согреть содержимое точно не сумеет, его силы были почти на нуле, а контроль над огнем он точно не удержит в таком состоянии, не хватало еще спалить тут все к чертям. Глаза закрылись сами, и светловолосый выпал из реальности. Некстати вернулась способность связно мыслить. Инстинкт самосохранения, что обычно его не подводил и верещал по любому поводу, - все это время упорно молчал: пока Андерс и Гаррет шли за этим воином, которого здешние звали Аланом, пока сам целитель устраивал представление со спец эффектами и даже сейчас, когда он весь мокрый, грязный и обессиливший сидит на достаточно чистом полу. Инстинкт просто безразлично показывает какие-то фаллические символы и призывает не дергаться. Андерс, впрочем, не был против такого расклада, говоря откровенно, мужчина сейчас не отреагировал бы даже на кровавую оргию в исполнении всех присутствующих, а эротические танцы всех девочек из «Розы» не вызвали бы у него никакого отклика, даже храмовники, которые на заднем фоне голышом бегают по ромашковым полям и смеются тоненьким кокетливым смехом, скандируя «мир, магия, любовь» - не вывели бы целителя из апатии. Зато это сделала боль в груди, напомнившая магу, что есть вещи пусть прозаичные, но гораздо более эффективные, нежели его больная извращенная фантазия.
- Кипяток, - просяще шепчет маг, с трудом заставляя себя произносить хоть что-то, - воды, горячей, прошу, - Андерс зашелся в очередном приступе кашля, от спазма неудачника даже скрутило, еле заставив себя разогнуться, отступник с досадой отметил, что на себя у него не осталось сил. Вообще. Целитель старался отдышаться, с силой схватившись за ворот одеяния, он с трудом удерживался от дурацкого желания разодрать горло и грудь, чтобы избавиться от жжения и огня. Ребяческая глупость, но мужчина ненавидел болеть, это было унизительно и мерзко, особенно, когда ты можешь сращивать чужие кости, восстанавливать поврежденные органы и возвращать к жизни. Но зато ты не можешь вовремя позаботиться о себе, обязательно случается что-то, требующее затрат всех твоих сил - и вот, пожалуйста, ты немощное нечто, которое готово душу продать за чашку с горячей водой, где сможешь наконец развести свой паскудный горький отвар. Единственное время, когда он спокойно реагировал на недуги, давно прошло, время, когда мать пела ему колыбельные, ласково ерошила волосы и набивала его подушки душистыми травами, которые отгоняли дурные сны и помогали свободней дышать. С домашним теплом исчезла надежда на кого-то кроме себя, слабость начала означать уязвимость, а собственный дар, не дававший людям отойти в мир лучший, стали причиной ненавидеть любую болезнь.
Когда испуганная пигалица, настороженно поглядывая на него, все же притащила магу кружку с горячей водой (набрав ее прямо из того страшненького закопченного котелка), целитель благодарно улыбнулся (криво изогнутые губы, безнадега в глазах, мертвенная бледность - молодец, Андерс) и кивнул, не особо доверяя своей способности говорить, не пугая при этом хозяев еще сильнее, особенно после трюков с подсветкой. И, пока маленький человечек то ли с интересом, то ли со страхом смотрел на мужчину, тот открутил одно из горлышек фляги и щедро плеснул отвара в кружку. Смешать, взболтать и пить, обжигая глотку и язык. Теплое питье приносило безмерное облегчение, Андерс даже жмурился от удовольствия, несмотря на не самый приятный горьковатый вкус напитка. Зато унимался огонь в груди. Спустя пару минут он уже не напоминал только что восставший труп, а глядя на хозяйственную девочку, Андерс чувствовал, как оживает, а внутренняя пружина, которая все это время была на взводе, вернулась в состояние покоя без происшествий, погромов и массовых беспорядков.
На кровати послышалось шевеление, но мужчина не решился сказать что-нибудь, берег только что унявшуюся боль в горле, разве что отодвинулся в сторону, чтобы, если что - не попасть под раздачу. Однажды один наемник, после того, как маг его спас, попытался перерезать целителю глотку. Потом он, конечно, извинился и даже приплатил, зато маг обзавелся очередным шрамом на предплечье, потому что тогда он точно так же остался совершенно пуст, да еще и зашивал рану не он сам, а неожиданно нервный наемник. Странно, что человек его профессии может так дергаться, зашивая кого-то, вначале мага это позабавило, зато потом мужчина долго и упорно избавлялся от ниток. От воспоминаний его отвлек голос ребенка, заставив не на шутку встревожиться.
- Это волк, - обеспокоенно произнес маг, заметив интерес девчушки к питомцу. Карнвир, конечно, был достаточно терпеливым созданием, в отличие от собратьев даже привык к тому, что кто-то порывается потрепать время от времени за уши или вцепиться в серую шерсть, но всегда относился к этому с огромным недовольством и едва выносил такое бесцеремонное обращение, с трудом сдерживая свой дикий нрав. Меньше всего Андерсу хотелось, чтобы девочка пострадала от этого мохнатого непослушного паршивца. Впрочем, сам волк был достаточно спокоен, устроившись у огня, тот наслаждался теплом и, кажется, был согласен на все и готов ко всему.
Андерс, напившийся своего отвара, пребывал почти в таком же умиротворенном состоянии, чувствуя, как под действием лекарства боль, раздиравшая его горло и грудь, потихоньку отступает. Впрочем, разговоры о революции вернули мага на грешную землю. Он обжег воина цепким, внимательным взглядом и с силой задушил желание злобно расхохотаться. Наверное, потому что был без сил, Крыса держал арбалет в поле зрения и быстрого доступа, странный воин мог успеть снести Гаррета (хотя даже думать о чем-то подобном было страшно), а от волка ждать защиты не приходилось. Этот неопытный подросток максимум мог напугать ребенка и подрать немного кого-то из мужчин. Пока его не пригвоздил бы болт или не разрубил меч. Не лучшие перспективы. Инстинкт самосохранения заворчал. Подозрительность вернулась. А потом Андерса как стрелой пронзило, старым полузабытым ощущением. Рядом с ним был Страж. Маг зябко повел плечами, мокрая одежда и холодный пол не были такой проблемой, как собрат по Ордену, осталось надеяться, что это тоже был один из тех, кто отказался от ношения формы и вечеринок на Глубинных Тропах.
От попыток проделать в воине дырку мужчину отвлек звук, а вскоре шорох на кровати стал еще отчетливей. Девушка окончательно пришла в себя и сейчас осторожно спустила ножки с кровати. Стройные ножки, которые целитель успел хорошо рассмотреть. Впрочем, Андерсу хватило воспитания и совести быстро отвести взгляд, досадуя на себя, целитель даже сумел встать на ноги, в этот раз не навернувшись.
- Вы целы? Ничего не беспокоит? - сейчас голос мага перестал напоминать скрип несмазанных петель, равно как и скрежет по стеклу, а нотки беспокойства мужчина даже не пытался скрыть.

- Революции... Как будто нам недостаточно смертей, как будто мало народу полегло. Я очень надеюсь, что есть ещё способы, - негромко, в тон бородачу ответил Алистер. Было в этом расудесном бородаче что-то ностальгичное, что-то... крестьянское чтоли? Что-то в спокойной посадке головы, размеренных движениях рук. А впрочем, не до того было сейчас витязю.
  Невдомёк было Алистеру, что в старой комнате, где пахло свежезаваренным чаем, происходила битва жизни со смертью - на уровнях, его восприятию не доступных. Он не знал о Справедливости, не знал, что за маг вытягивает энергию, растрачивая самое себя, и на спасение светловолосой девицы он уже не надеялся. Червь сомнения подтачивал его былую уверенность, превращая её в мёртвое ветхое рухло - как это бывает у всякого заядлого неудачника. Всё испортил, наверняка же всё испортил к чертям собачьим. Надо было остаться, дать ему вылечить её там, на улице, ведь ещё могло пронести, ведь это мог быть кто угодно...
  Однако спасительной дланью вынул его из пучины сомнений разговор со стороны кровати. Ох, как боялся Алистер того, чем кончится этот их забег по трущобам! Девушка жила, а рядом с ней сидел совершенно по всей видимости обессилевший и взмокший целитель. Как-то не очень убедительно выпрямившись и встав на ноги, он посылал на Алистера взгляды не совсем, мягко говоря, благожелательные; но витязь их не видел. Всё, что он видел - это мужчина, спасший ещё одну, пусть и загубленную жизнь, а в эти дни развала и ужаса возвращение к жизни было происшествием поистине редкостным и даже символическим. Пусть его, целителя этого, пусть тренирует на нём самые убийственные взгляды, но витязю хотелось от всей души пожать эти руки, которые несли в себе спасение ещё не одному нуждающемуся, а значит - и надежду.
  Девушка уже полусидела на кровати, там, где краснели царапины остались только синяки. Она рыдала, и рёбра её ходили ходуном под тонкой бледной кожей, вызывая в Алистере отчаянную жалость. Пришла в Церковь за помощью, а получила - сапог в лицо и ярость толпы. Суки бессердечные, окаменелые! Жалость и грусть - чувства, заводящие в тупик, но Алистер разучился унывать. Быстро, всесметающе ворвалась в воинскую грудь злоба, сметая на своём пути все жалкие попытки разума протестовать. В такие моменты он был готов руками загребать, а потому встал - молча, порывисто, поднял с пола оставленный щит, закидывая его за спину и делая шаг в сторону двери, когда путь ему преградил тщедушный старик. Комканная временем рожа его улыбалась беззубо, руки ласково поглаживали ствол арбалета, но на дне единственного блеклого глаза светилось понимание:
- Ну? Куда направился? Мир спасать?
- Отойди, отец, пока я с тобой лясы точу, город сам себя уничтожает.
- Ты сядь-сядь, за пять минут он себя не сожрёт. И без истерик тут, - старичок говорил сладко, но голос его сталью пронзал воздух, и было в нём что-то страшное. Ох не простым он был. - Будем разбираться. Садись и чай допивай, зря заваривали чтоли? А я тебе помогу чем смогу.
  Угрюмый и мрачный, Алистер потоптался у двери. На поросших ржаным волосом скулах его шевелились желваки, сжатые кулаки белели костяшками, но он всё же длинно выдохнул и вернулся к столу. Он за последние годы научился сдерживать себя, когда эмоции брали вверх, пусть и не всегда так удачно. Однако тот факт, что с горячей головой бросаться в дело - не дело, Алистер хорошо выучил.
- Лили, дай нашей гостье чай и принеси поесть. И нашему другу-доктору тоже, - распорядился Крыса, и стало сразу ясно, что когда-то он точно отдавал такие команды и организовывал беспорядок в действие. Крякнув, он сел на табурет и длинно посмотрел на понурого Алистера:
- Ну и чё ты делать собрался?
  Витязь неохотно пожал плечом:
- Сначала разобраться надо, кто стоит за убийствами и похищением людей, - буркнул он. Вот зрелище - сидит белобрысый бугай, весь закован в броню и при оружии и отчитывается перед каким-то вшивым стариком. Но у Алистера на то была зорошая причина - он-то знал, что это за старик, и почему его лучше лишний раз послушаться, а потому отвечал, пусть и нетерпеливо.
- А как ты собираешься это сделать? Не отвечай, я знаю, что плана у тебя нет. Так вот слушай сюда: на рожон не лезь и вообще поменьше высовывайся. Я дам тебе пару имён и покажу один ход, а ты и твои друзья - распоряжайтесь этим с умом.
  Алистер поднял на старика голову и хотел было объяснить, что мол эти двое тут не при делах, я их случайно из толпы выцепил, когда Крыса заранее остановил его не терпящим возражений движением ладони:
- Они тебе помогли? Помогли. С магией якшаются? Якшаются. Вот и пойдёте втроём, потому что один ты ничего не изменишь. Сам я ничего толком об этих убийствах не знаю, зато знаю тех, кто располагает чуть большей информацией...
  Мирно потресквал камин под повествовательный голос Крысы, маленькая Лили отпаивала больную девушку отваром, изнемогая от любопытства к волку, угрюмым взглядом подпирал старый пол Алистер. Теперь, когда эмоции и чувства его поулеглись, стал прорываться наружу вкрадчивый шёпоток - голос Скверны, заставив его на короткое время отвлечься: "Погоди, старик...". Витязь поднял голову, прислушиваясь к ощущениям. Порождения? Здесь? Нет. Страж? Да.
  Свинцово-серый взгляд его вскользь прошёлся по бородачу, а потом столкнулся с глазами целителя - вот уж наверняка упрямец страшный, сразу видно. Алистер затаил дыхание. Да, встреча сегодняшняя явно не обещала доброго скорого расставания с пожеланием успехов в дальнейшем. Здесь явно будут решаться судьбы.
  А старик знай себе рассказывал. Пойдётё, говорит, сейчас в моё подполье, где я картошку хранил, когда она ещё была. А оттуда попадёте в коридор, он у меня спрятан, я покажу. Идти будете долго, никуда не сворачивая, пока не начнутся факелы. И вот там, кого бы вы не встретили, скажите "Кулаку привет от Крысы", и вас отведут к кому надо и что надо, скажут.

[float=left]
[/float]  Слушая девушку, Алистер даже не заметил, как домашнее тепло постепенно обсохло тонким панцирем грязь на его щеках и бороде, не чувствовал, как она стягивает кожу. Зато он почти физически ощущал, как насыщенная крутыми поворотами жизнь заводит его в водоворот решающих событий: в груди толкалось в клетку ребёр, разгоняя по телу разгорячённую кровь, сердце, встревоженное мыслью, что наконец он, Алистер Тейрин, изгнанник, бастард и редкостный неудачник, наконец может осуществить чувствительную разницу (а точнее: попробовать осуществить, но порывистый Тейрин не желал разбираться в таких тонкостях). Вся его суть запросила решительных и бесповоротных действий, а потом запела от радости, при словах чудесного бородача. Если встреча Алистера с двумя магами, готовым к действиям, являлась абсолютно случайным совпадением, то оно должно было доказать существование чудес. Порывисто обернувшись к Крысе, Алистер вопросительно глянул на него и получил ответ:
- Амарантайн - старый и большой город, и мои бывшие приятели найдут и смогут пробраться в любую мышиную нору, если понадобится. Другое дело, что моё имя - не бесконечная валюта, за особенные просьбы эти ребята попросят вас отплатить: деньгами или делом. Но с целителем это не будет большой проблемой, разве что ты парень, - он кивнул Андерсу, - хорошенько истратишь силёнок. Кхм... На всякий случай, возьмите вот это.
Мужичок подошёл к кровати, с хрустом нагнулся к ней и стал что-то шарить под матрасом. Результат его манипуляций предстал присутствующим в свете камина в виде чёрного оловяного перстня-печати с выгравированным по всей видимости крысиным следом.
- Будут придираться - покажи, - важно посоветовал Крыса, кладя вещицу в огрубевшую алистерову ладонь. - Ну, пошли. А за девицу не беспокойтесь.
  Девушка, принимавшая тарелку с похлёбкой из рудолюбивых лапок Лили, подняла на мужчин взгляд:
- Я ещё раз благодарю вас, мессиры. Я не дурочка, знаю, чего вам могло стоить решение мне помочь. Храни вас Создатель.
  Алистер одарил её долгим взглядом, с трудом теперь веря в то, что сам выкинул на площади - словно воспоминания из абсурдного сна, - и, улыбаясь одним ртом, ответил:
- Ну тогда постарайся сохранить свою жизнь подольше, потому что она мне стоила появления седины и мокрых штанов. Береги себя...
- Мари.
- Береги себя, Мари, - Алистер опустился на одно колено перед Лили. - И ты, малыш. Скоро увидимся, только старику не докучай.
- Хорошо! - девочка взяла его грязное лицо своими ладошками, громко чмокнула в лоб и протараторила. - Возвращайся скорее, Алистер, я буду скучать.
Девочка не заметила своего промаха, зато бывший храмовник быстро окаменел лицом и, не удержавшись, глянул на бородача, потом на целителя. Малышка говорила негромко, быстро, и мужчина понадеялся, что, не придавая значения словам ребёнка, они не услышали, как она произнесла его настоящее имя. Крыса же оставался невозмутим и нейтрален, ну как всё вообще, и быстро вставил свои пять копеек:
- Да, давай, дружище-Алан, не плошай там. Вы за ним присмотрите, ребятки, он парень горячий. Идите за мной.
Старик раскрыл дверь в соседнюю комнату, оказавшуюся крохотной каморкой с небольшим люком под проеденным молью ковром. Когда Алистер оторвал плиту от пола, разрывая крепившиеся на ней ниточки паутины, на него пахнуло сыростью, прохладой и пылью; пара сороконожек вытекла по половицам из темноты.
- Как сказал - так идите. А ты... - Крыса хлопнул обессилевшего Андерса по плечу, - ты остаёшься тут. В таком состоянии нечего тебе соваться к черту на рога. А для тебя и тут работёнка есть.
  Андерс хотел было сопротивляться, но факт был неоспорим: возвращение жизни полумёртвому высосало из него всю силу. Угрюмо кивнув, он смирился со своей судьбой.
  Внизу действительно хранилось немного картошки, но самым ценным содержимым погреба, оставался, конечно потайной ход: в дальнем углу подполья под самым полом в стене можно было нащупать выемку - её маленькая часть отодвигалась, открывая доступ к вертикальной лестнице, прибитой к стене.
- Ну, пока, старик, - Алистер кивнул ему, поделился взглядом с магами, и первым нырнул в отверстие. Распугивая многочисленных шестиногих тварей и мышей в стенах, мужчина стал спускаться вниз по слегка прогибающимся под его весом перекладинам в абсолютной тьме. Через какое-то время на его голову посыпалась пыль, и лестница под руками заходила - распрощавшись со своим другом, бородач следовал за ним.
Ход оказался достаточно глубоким, и хотя витязь не поручился бы за точное количество пройденных метров, носок его сапога встретил твёрдую поверхность довольно не скоро. Видно было ни черта, и, навевая себе самому мысли о прокажённых моровой болезнью, Алистер вытянул руки и стал шарить ими в пространстве, пока наконец не обозначились  наощупь песчаные стены коридора. Дождавшись своих новых товарищей, мужчина негромко произнёс во влажную липкую от паучьих сетей темноту:
- Я бы предложил держаться за руки, но что-то подсказывает мне, что ты эту идею не одобришь. Но держаться всё равно давай ближе.
  Слегка позвякивая оружием и доспехом, витязь двинулся по кишке коридора, про себя вспоминая слова старика: "Идти будете долго, никуда не сворачивая, пока не начнутся факелы. И вот там, кого бы вы не встретили, скажите "Кулаку привет от Крысы", и вас отведут к кому надо и что надо, скажут..."
- Ну и раз пошла такая пьянка: я Алан, и мне нравится знать своих товарищей по именам.

Отредактировано Алистер Тейрин (01-10-2015 18:45)

Гаррет. Точнее Гаррет Хоук, Чемпион Киркволла, где его не знал разве глухонемой слепой и безногий калека. Родом из Ферелдена. В день их встречи Алистер был безвозвратно и до крайности пьян, а посему он совершенно не помнил её деталей. Но бородатое лицо в неясном тумане воспоминаний приобрело теперь контекст. Витязь видел этого человека в Клоаке, но видел ли этот человек Алистера? Мужчина едва заметно покривился, вспоминая дни, которые провёл на дне бутылки. Один Создатель знает, как Кусланд не убил его ещё в то время?! Алистер не прятался, он шлялся по самым убогим местам Тедаса, во всеуслышанье плача над кружками с пойлом или декольте проституток о своём прошлом. Чтож, возможно ответ хранится в принципе "прятать на самом видном месте": мало кто ожидал от вечно-оптимистичного молодого человека столь упадочного поведений, с помощью которых он абсолютно затерялся на фоне бедности, порока и пьяного бреда. Наверное, потому что здесь каждый второй пьяница был и королём Ферелдена, и самой пророчицей Андрасте, и милым нагом в шапочке, вот и пронесло.   
Разбавленная светом тьма постепенно прояснилась из-за пляшущего на кончиках старых факелов огней. Её пятна цеплялись теперь разве что за силуэт эльфа - ещё одного оголтелого бандита на вид. Чтож, в этом не было ни черта удивительного: как большой грязный дом обязательно хранит в своих подпольях тараканов, мокриц и пауков; так густонаселённый город - тёмных личностей. 
- Не надо резких движений, друг. Кулаку привет от Крысы, - Алистер вытянул кулак, который перстнем бледно отразил неверный факельный свет. Быстрым взглядом ухватив этот знак, Мика расслабленно сунул большие пальцы рук за пояс штанов и кивнул:
- Давненько старпёра было не слыхать, приятно знать, что он жив. Ну давайте, дамы вперёд, - в неубедительно-галантном движении вытянулась его рука вглубь освещённого коридора: идти он собирался позади бородатой парочки, и Алистер спорить не собирался.  Кивнув Гаррету, он первым направился в глубину криминального лабиринта Амарантайна.
  Он никак не мог разобрать, чем были эти ходы до того, как их заселили тёмные мира сего: стены были истёрты и стары, но по всей видимости крепки на славу: ни одна опорочная балка не покосилась, потолок нигде не провис. Алистер думал о том, что он знает о своей стране  гораздо больше, чем обыкновенно знают короли, выросшие в замках. Он просочился сквозь все слои населения Ферелдена: от самых дремучих его анналов до дворцовой жизни при Эамоне. Он прислуживал при замке Герринов, почти дослужился до храмовника, бился в жиденьком ряду Серых Стражей, похлебал дерьма с простолюдинами. Вот и сейчас перед ним откроется часть той огромной паутины криминальных связей, которые плетут пауки в тёмных уголках. В детстве ему казалось, что Ферелден - это знать, горожане и крестьяне. Теперь Ферелден  больше не казался ему таким однозначным, и предвзятое отношение здесь могло оказаться в корне ошибочным: вот он, бомж откровенный, бомж божьей милостью - несёт в себе древнюю кровь Тейринов. Ферелденом правит Серый Страж и дочь крестьянина, и вообще всё в этой стране намешано так, что уже не расхлебаешь. И в общем-то было для Алистера в этом нечто вызывавшее в нём нежность к стране собачников.
- Направо, направо идите, - указал Мика, когда они прошли пару коридорных рукавов, тройку дверей. Достав из-за пазухи кусок вяленой чесночной колбаски эльф принявшись жевать её кончик, отчего речь его стала жёваной.  Коридор прервался входом в зал с низкими потолками, и здесь стали появляться люди: они сидели за столами, производя немногоголосый ропот и тарелочно-кружечный шум - видно какая-то их таверна.
- Кулак сейчас жрёт, но вы можете к нему пройти - он просил не задерживать послания Крысы, - сообщил разбойник, направляя Алистера и Гаррета.
- Отлично, у нас к нему важное дело.
- Ну это дело понятное, с иным делом я бы вас к нему не пустил, - кривовато усмехнулся эльф. На троицу здесь вроде никто особо не обращал внимания, но у Алистера оставалось вязкое ощущение, что с них всё равно не спускают глаз, и каждое движение может стоит дротика в глазу.
- Что-то мне не кажется, что я мог бы стать завсегдатаем этого милого места, - нервно усмехнулся витязь, глянув бородачу в глаза, и ещё добавил, перенеся взгляд на эльфа: - Не то чтобы у вас тут неуютно, просто не мой сорт декора.
- Здесь когда-то был бункер на случай войны или осады, но он настолько стар, что планы давно уже потеряны, а многие ходы завалены... по случайности или нет, - равнодушно сообщил бандюга и остановился перед очередной дверью в глубокой выемке каменной стены, которая отворилась на его стук после недолгого молчания. Отворившего дверь было не разглядеть под тёмно-серым капюшоном - разве что плохо выбритый подбородок.
- Я принёс словечко от Крысы, - ответил на его безмолвный вопрос Мика, махнув колбаской в сторону Алистера и Гаррета.
  Открывший дверь отошёл в сторону, пропуская троицу внутрь и тут же с щелчком её затворяя, оставляя Алистеру неприятную догадку, что выйти они смогут тоже только с его помощью. А Мика кивнул бородатым и увлёк их за собой вглубь многоярусной длинной комнаты с деревянными перегородками по сторонам, из-за которых доносились многочисленные голоса. Конец комнаты сотрясался от смеха и источал вкусные и кисловатые запахи: там ели и пили.
- Кулак, к тебе от Крысы пришли, - вступительно произнёс Мика и пропустил Алистера с Гарретом на их не совсем тривиальное рандеву.

Гарретом был выбран самый убедительный подход:  чистый бизнес плюс монеты - не новенькие, но гладкие и блестящие. И что за голос. Подтверждая былые свои мысли о неоднозначности жителей Амарантайна, последний Тейрин  с новым интересом следил за чудесным бородачом, таким спокойным и интеллигентным каких-то пять минут назад и таким... мутным теперь.
  Лысый, которого, собственно, в нижних частях города и знали под прозвищем "Кулак", не снимал улыбки со своего воскового шрамированного лица:
- Я смотрю, вас интересуют убийства и исчезновения в нашем гостеприимном городе. Дело мутное.
- На магов собираетесь охотиться, - подозрительно хрипя, заметил гном, с прищуром изучая своих бородатых гостей. В чёрной бороде его застряли хлебные крошки и капельки эля.
- Витред, ты плохо слушаешь, - один из мужчин, сидящих за столом, отставил в сторону кубок со своим питьём и поднялся на ноги. Он был невысок, весь покрыт чёрным плащом, сухощав и очень бледен. Остроносое лицо его с выдающимся побородком смотрело мягко и с меланхолией. - И нас это не касается.
- Вы должно быть ни черта не знаете о том, куда впутываетесь, раз пришли сюда вдвоём, - голос Кулака сиплый и низкий заставляет группу мужиков замолчать и слушать. - И подобные услуги стоят дороже нескольких серебрянников, особенно в наше время. Всё, что вы принесли сюда - моё, если мне пожелается. Но у меня долг перед Крысой, и, будь проклят тот день, я знал, что старик не забыл. Он приберегал этот козырь на особый случай, но я удивлён, что помогать нужно вам, а не ему. Маркус, что скажешь?
- Задачка по мне, - бледный мужчина в чёрном вышел из-за стола.
- Эти деньги я забираю, остальное они доплатят тебе, когда закончишь. А не доплатят - ты знаешь, что делать, - стеклянный взгляд лысого ещё принадлежал лицу Гаррета, когда голос его инструктировал бледнолицего. Скальпированная ручища в татуировках накрыла горстку монет, чтобы секундой позже исчезнуть за пазухой несвежей рубашки Кулака.
- Ну и знайте заодно: если кто-то левый узнает о нашем штабе, мы и вас обвиноватим, и вы хорошенько прибавите в проблемах, - закончил свою обсоятельную речь мужчина.  - Идите, нечего тут глаза мозолить.

***

Маркус был тенью. И Маркус знал две необходимые для Алистера и Гаррета вещи: он знал своё дело и он знал свой город. И наступивший вечер был ему вуалью.
- За ночь, конечно, не управимся, - речь тени была тихой и мягкой, как летняя ферелденская ночь, и необычно было слышать её из тонких белых губ на  костистом лице. - Два, три, может четыре дня. И работаю я только ночью, так что отсыпаться придётся днём, джентельмены.
- Тогда не будем терять времени, - фитиль Алистерова терпения едва не догорел, когда в компании с новым проводником и Гарретом витязь покидал подполья Амарантайна.
- У меня есть пара знакомств в Церкви, от них вы скорее всего узнаете всё, что вам нужно или часть этого, - выпустив своих провожатых на свежий воздух через дверь какого-то сарая, прячущего под стогом старой соломы вход, Маркус и сам выскользнул за ними следом. Оттуда они и слились с вечерними потоками на улицах Амарантайна, где разбойник всё время норовил держаться обочины. 
- Вы спрашивайте, а я буду стоять на стрёме, - продолжал он.
- Яблоки, покупайте яблоки! - зазывал мальчишка на углу, покачивая на руках корзину с осенними ферелденскими яблоками.
- Три яблока брату Дэмиану, - бесцветным голосом сообщил Маркус парнишке, и между белых пальцев его в руку ребёнка заструилась редкая медь. Получив своё, парень побежал в сторону возвышающейся над домами Церкви. А Маркус, не делая своим попутчикам и знака, свернул в узкое пространство между двумя домами, выводящее к неопрятной основе городской стены, запачканной продуктами человеческой жизнедеятельности.
- Ждём брата, он должен прийти с минуты на минуту, - предсказал разбойник, и слова его сбылись совсем скоро. В темнеющую подворотню скользнула вороватая тень послушника.
- Мы здесь, - Маркус помог молодому человеку, чьё лицо было почти неразличимо в полумраке, сориентироваться на свой голос. - У меня к тебе дело. Точнее, у этих двоих. Не потрудишься ответить на пару вопросов?

Город жил тайнами и знал свои секреты, просто нужно было смотреть в самых неожиданных местах: шариться в мышиных норах, побывать в паучьих сетях, пировать в за столами стервятников. Вот и теперь мутный тип в церковной робе палочкой бороздил вечернюю землю, выводя на ней символы, о которых Алистер знал достаточно, чтобы ничерта не понять.
  Осадочные воспоминания об уроках в Башне и опыт зашевелились на задворках тейриновской памяти. Что у нас тут? Две руны: одна прямого магического действия, вторая - для зачарования. Рисовать её кровью на двери решительно ничего не принесёт ни дому, ни его обитателям, ни даже самой двери. Хорошо. Тевинтерский гад на явно эльфийских закорючках. Долийская роспись с символом магистров. Тут было совсем туго. Как ни ворочал воин мозгами, как не складывал в голове разрозненные кусочки смыслов, не выходило у него гармоничной картины. А получалось, будто обезумевший тевинтерский эльф-магистр, управляющий магией Созидания и увлекающийся кровавым граффити, бегал по Амарантайну с целью вандализма. Именно так Алистер и изложил свои мысли Гаррету, чтобы тут же дополнить:
- А точнее - я не вижу в этих знаках решительно никакого смысла. Культурно-магическое ассорти какое-то, чепуха и вздор. Так что либо это дело рук какого-то безумного мага, либо человека, не много знающего о магии, с целью напугать горожан.
  Вердикт был вынесен не самым уверенным тоном: скребущий в бороде витязь не был уверен, что от его домыслов не ускользнули какие-то другие логические связи. Но он был абсолютно уверен, что, ограничиваясь ассортиментом из его знаний и опыта этим трём знакам вместе делать совершенно нечего.
- А что, эти знаки у вас на дверях все в раз появились или по одному? - пытаясь собрать факты воедино, осведомился Алистер у брата Церкви, поднявшегося на ноги и оправляющего смятое одеяние.
- Некоторые - постепенно, некоторые - в раз. И всё на дверях людей, имевших отношение к Церкви и храмовникам. Жутко всё это, скажу я вам.
- И многие из этих людей умерли?
- Пока нет, но нам паломников и Лорена по горло хватило, чтобы напугаться, вот уж спасибо, - многословно отозвался Дэмиан. - Ещё что-то?
- Подкинь-ка нам пару адресов, - вступил в разговор Маркус, взглядом испрашивая у Гаррета позволения. - Кто у вас в Церкви делом паломников занимается, кто заведует патрулями на Пути пилигримов... Я могу навести пару визитов... Если вам будет угодно.
- Наведём - вместе, - ответил витязь. Хватка деловая у этого бандита была что надо - он быстро ухватил нить сюжета. - Спасибо, брат, не будем больше тебя задерживать.
  Дэмиан кивнул, исполнил просьбу разбойника, продиктовав ему три адреса и, перебросившись с ним ещё парой малопонятных фраз (какие-то их совместные дела), прошмыгнул вдоль стены и растворился во тьме.
- Что дальше, джентельмены? - осведомился почти неразличимый на фоне тёмных стен Маркус - одно лицо белое летает, да руки.

Червоточина подозрения смутно подъедала алистеровы мысли, да только чтобы предположить такое - нужна была смелость. И у бородоча она была. А вот Алистер, несмотря на свой опыт, предполагать подобного не любил. Может, поэтому и опустился он до самых низов - из-за нелюбви своей предсказывать такие чёрные вещи. Но раз осознав возможность - уже не отделаешься. Ответом улыбчивому Гаррету стала скривлённое сомнением лицо:
- Не хочется верить в подобное, но если не забывать о сегодняшнем столпотворении на площади, то ведь не исключишь и не поспоришь даже...
  Ушедшие на второй план переживания от спасения девушки из рук толпы всплыли на поверхность, всколыхнутые упоминанием. Опыт, который не хочется пережить заново, потому что очень страшно оказаться в сердце обезумевших от страха и гнева людей. Алистер поёжился, чувствуя волну мурашек на своей спине. Благо, на полное погружение в размышления времени не было: нужно было не терять из виду Маркуса, нужно было думать о другом, а ещё хотелось подумать о Чемпионе Киркволла, который зачем-то вернулся в Ферелден, и ведь наверняка по делу. Во всяком случае Алистеру казалось, что люди его масштаба не шатаются по миру без дела. И была в витязе уверенность, что всё, что касается сколько-нибудь больших проектов в Ферелдене требует его вмешательства, участия или просто - необходимости быть в курсе.  Чувство это с некоторых пор стало неотъёмной частью Алистера, и не важно произросло оно из самовнушения или покорности долгу, но оно заполняло мужчину до макушки и так... естественно, что витязю непременно хотелось порасспрашивать Гаррета о его путешествиях. Более того с первого взгляда бородач вызывал спокойную симпатию, даже если не знать о том, что именно он избавил Киркволл от самого Аришока.
  И когда бородач с видом следователя скрёбся в разрисованную дверь, Алистер вдруг понял, как этот мужчина попал в самый центр водоворота событий в Киркволле. Говорили, что он бежал с семьёй из Лотеринга во время Мора, и Алистер прекрасно понимал и даже не думал бы судить чемпиона за это. Но глядя на то, как последовательно работает Гаррет, как аккуратно и продуманно выбирает следующий ход, как не остаётся в стороне, витязь подумал, что больше бы Ферелдену таких людей, что в отличии от него, Алистера, Гаррет наверняка не стал бы как осёл следовать за нынешним героем Ферелдена. И что бы не привело бородача сюда, воин полагал, что это к лучшему. От мыслей его оторвал смешок своего нового спутника про краску на двери.
- Не кровь... Да ну? - он зачем-то последовал примеру Гаррета в дегустации засохшей корочки. Взгляд, посланный бородатому, был озадаченным. И не потому, что вместо крови оказалась краска, нет.
- Целый город, - медленно произнёс последний Тейрин, растирая краску подушечками пальцев, - целый город стоит на ушах из-за знакона дверях. И ни одному человеку из всех не пришло в голову проверить, чем начертаны знаки. Они просто увидели красный цвет на дверях и они просто сразу решили, что это кровь. И никому в голову не пришло проверить, а значит и заподозрить неладное...
  Эта мысль была страшной. Она говорила о том, насколько у народа промыты мозги, вместо которых ими управляет один только страх. Это казалось настолько большим, что в голове Алистера тут же занял место вопрос: как это изменить? И ответ пришёл к нему сразу, не полностью, но маленькой частью, и жил в нём он уже некоторое время.
- Что?.. "Корона и лев"? - вопросы Гаррета вернули Алистера к реальности. - Да, я устал как бродячая псина, и мог бы уснуть теперь да хоть под тем вот  кустом. К тому же и к тебе, и  к твоему другу у меня есть разговор.
  И когда Маркус с безмолвным кивком остался позади, Алистер последовал за Гарретом в "Корону и льва". Место это он знавал, но старался бывать там реже. В больших тавернах больше публики, есть постоянные лица. В своих бегах Алистер предпочитал места более злачные, маленькие и неприметные, чем знаменитая таверна Амарантайна.
Сапоги витязя тихо шаркали по булыжным дорогам улиц, подчёркивая молчание, пока мужчина сдерживался, чтобы не сказать Гаррету, что личность его раскрыта. Потому что если он заговорит о бородаче, то бородач может захотеть поговорить об Алистере, а этого воину совсем не хотелось.
- Мне жутко повезло, что ты с твоим другом оказались... вами, - заметил мужчина, глянув на спутника. - Тогда, с девушкой на руках я боялся, что вы захотите отбить её, убить на месте. А тут... мало того, что единомышленники - я надеюсь, - так ещё и ей помогли. Давно мне так не везло. Что ты думаешь обо всём, что сейчас происходит? Что по-твоему нужно сделать?
  Алистер не был уверен, что Гаррет будет так разговорчив, но в любом большом деле нужна команда и союзники. И возможно, у этого человека, который сумел выбиться из беженцы в уважаемые люди, была пара-другая полезных идей.
  Где-то из-за угла раздался чей-то выворачивающий кашель, ругань и влажный звук, явно означающий, что где-то в кустах блюёт подгулявший кутила - знак того, что таверна неподалёку. Это же подтвердили глухие слабые звуки музыки, когда пара вышла к улице, на которой находилась таверна. Алистер не знал, откуда Гаррет знает, что его друг будет именно там, но это его особенно не беспокоило. Мысли его были заняты иным - согласятся ли на его предложение эти двое или нет.